Владимир Нестеренко - Дорога на плаху

— «„Доброволец по нужде“, — усмехнулся Борис определению прапорщика, — и в этом он тоже прав. Серьезный человек. Надо бы сойтись поближе. Откровенно говоря, Борис тоже доброволец по нужде. У каждого из этих людей своя нужда на чужой, как сказала мама, земле. Почему так легко люди поддаются соблазну удовлетворить эту нужду, действительно, на чужой земле? Не лучше ли решать проблемы у себя дома. Чечня далеко не палочка-выручалочка, а кровавая палочка. И в этом мы скоро убедимся»…

Команда выгружалась в Дагестане на станции Кизляр, без помпы, быстро. Тут же погрузились в военные грузовики, ушли через блок-пост к границе мятежной республики и долго ехали в полевой лагерь. Офицер сопровождения пояснил, что они будут квартировать пока вместе с внутренними войсками министерства до особого распоряжения. Здесь же посмотрят, на что они способны, короткая боевая подготовка и — в дело.

Неподалеку, за холмом, ударила тяжелая артиллерия и сухие, надтреснутые залпы не смолкали не менее получаса.

— Тактика, можно сказать, выжженной земли, — пояснил офицер. — Сколько можно гробить живую силу, вот таких молодцов, как ваша команда.

— Понятно, — процедил сквозь зубы прапорщик, — это называется «мочить» в сортирах.

— Ты верно подметил, — отозвался офицер сопровождения. — Снаряд не разбирает, где бандит, а где старуха с детьми. Пошли, капитан, в штабную палатку, там все тебе разъяснят — где, как и что? На том моя миссия будет закончена.

Первое впечатление от увиденной и услышанной войны у Бориса вызвало любопытство. Он уже смотрел смерти в глаза, а вот шутник, белобрысый сержант Васин, при каждом залпе втягивал голову в плечи и бледнел, прапорщик Бакшин хмурился, глубоко затягиваясь дымом сигареты, черноволосый Анашкин притих и побледнел. Но это любопытство мгновенно улетучилось, когда, возвращаясь из штаба и получив исчерпывающую команду по размещению, Борис увидел, как к стоящей несколько на отшибе длинной санитарной палатке подрулил бортовой грузовик, а выскочивший из кабины военврач, крикнул стоявшим толпой ребятам его команды: «Помогите выгрузить раненых!», а те бросились раскрывать борта, и взор каждого наткнулся на окровавленные изуродованные тела. Петраков подбежал к грузовику, к онемевшим своим ребятам, одетых в чистенькую униформу, с лихо заломленными набок беретами, и сам застыл от ужасной картины.

— Быстро разобрали носилки, — крикнул военврач, растерявшимся перед кровью омоновцам. — Ставьте первые носилки прямо поверх этого солдата. Не бойтесь, он уже мертв, так, осторожно, вот вы двое, вскочили в кузов и бережно подняли этого беднягу и положили на носилки.

Прапорщик Бакшин первый вскочил на грузовик, за ним последовал Васин. Они неуклюже подняли солдата, который застонал от боли в перебитой осколком ноге, и, едва не уронив, опустили на носилки.

— Теперь понесли раненого в палатку, там вам укажут куда. Следующие носилки.

Борис подхватил носилки и поставил их на то же место, где стояли предыдущие.

— Взяли офицера, у него осколочное ранение в живот. Его сразу же на операционный стол. Иначе не спасем, — быстро говорил военврач. Его голос казался Борису настолько громким, что глушил в нем все чувства: сначала удивление от увиденной кровавой картины, затем сострадание и жалость к несчастным, наконец, страх перед обилием крови, и он, как робот, подчинялся командам военврача и выглядел таким же необстрелянным растерявшимся человеком, как и все его бойцы.

«Как это случилось? — наконец прорвался через общую тишину онемения (голос военврача не в счет) в сознание Бориса вопрос, — побиты и неопытные солдаты, и кадровый офицер внутренних войск. Все подвержены огню».

— Напоролись на засаду, — сказал военврач Борису, когда последний раненый был унесен в палатку. — Прочесывали обработанное артиллерией село, и по ним ударили из гранатометов.

Ударили дружно, положили целое отделение и ушли лесозащитной полосой. Ударили, когда отделение высаживалось из БМВ. Противник очень серьезный. Это не просто боевики. Это опытные боевики. Прощай, капитан, гляди в оба.

Военврач ушел в палатку, а Петраков, не проронивший ни слова, как и его присмиревшие ребята, сказал:

— Вот и окрестили нас кровью раненых. Слушай мою команду. Будем устраиваться. Становись в колонну по два… Шагом марш!

Продержав Кудрина положенный срок в СИЗО, следствие пришло к выводу, что смерть Лили Фомкиной наступила в результате несчастного случая: девушка поскользнулась на скользком бетонном полу офиса и ударилась головой об урну, что повлекло за собой смерть. Кудрин же все это видел, и выступал теперь всего лишь, как свидетель. То обстоятельство, что он пытался скрыться, надев маску, расценено, как испуг Кудрина перед грозящим обвинением в убийстве, а заявление Фомкиной в прокуратуру, которое было найдено в ее сумочке, вообще не упоминалось.

Кудрин, освобожденный с подпиской о невыезде, расценил отношение к себе, как справедливый подход следствия к его делу. Однако в душе он не верил в благополучный исход, не допускал и влияния на ход следствия человека, который вместе с майором Подшиваловым лил воду на его мельницу, правда, гораздо в меньшем размере, но порой его порция оказывалась настолько тяжелой, что стоила очень много. Не верил он в этой жизни никому, не надеялся даже на жену. Обозленная на него из-за племянницы, она, по женской наивности, могла подвести его под монастырь. Потому он даже не появился дома, чтобы избежать объяснения, и, поколесив по городу, сбивая хвост, залег в запасной однокомнатной квартире. Она находилась на девятом этаже, через балкон можно было легко подняться на чердак и уйти от погони, если вдруг такая все же случится. В квартире стоял холодильник с запасом еды на пару недель, в тайнике спрятана основная сумма валюты, лежали и свои деревянные рубли.

Квартирой владел некто Лубников Григорий Евстигнеевич с законной пропиской и документами. Там же, в тайнике, вместе с валютой лежал и паспорт гражданина Лубникова с фотографией усатого и бородатого Кудрина, пистолет с глушителем и несколько обойм к нему. Ключ от квартиры сидел в голове у Вениамина, и только он знал комбинацию цифр и букв, набрав которую, замок можно открыть.

Оказавшись в безопасности за стальной дверью, Кудрин немедленно нырнул в холодильник за водкой. За два приема осушил бутылку, заел, принял душ и упал на кровать отоспаться.

Он спал долго и крепко. Утром следующего дня, проснувшись, почувствовал себя вполне нормально. По сотовому телефону вызвал своего первого помощника и сказал:

— Запас лишним не будет, — что означало, сегодня же провести операцию по угону автомашины и поставить ее на отстой на запасную базу.