Владимир Нестеренко - Дорога на плаху

— Ясно, — услышал в ответ.

Разговор окончился, и Кудрин отправился готовить завтрак.

Шпики следователя Никитина, доносили, что наблюдаемый объект несколько раз пересаживался с автобуса на автобус, затем исчез с поля зрения и не появлялся вот уже неделю ни дома, ни в офисе, где последнее время работал, ни в аэропорту, ни на вокзалах. Короче, как в воду канул. Никитин нервничал, получил взбучку от полковника, но она не помогла найти Кудрина. Между тем в городе иномарки как угоняли, так и продолжают угонять. И вся та информация, о которой писал в своем донесении выскочка капитан Петраков блеф. Особенно то, что касается майора Подшивалова и самого Кудрина. Первый погиб от рук бандитов в горящем доме, привязанный наручниками к кровати, второй празднует зайца, не поверил в версию свидетеля и, боясь тюрьмы, где-то скрывается, а к угонам иномарок не имеет никакого отношения.

— Логика есть, но куда девался водитель Подшивалова, сержант Тряпочкин? — теряя терпение от длинного объяснения Никитина, спросил полковник.

— Тряпочкина ищем, но пока безрезультатно, — ответил Никитин.

— Ищите! — справедливо возмутился полковник. — Тряпочкин исчез, Подшивалов исчез, Кудрин был в наших руках: он работал с Подшиваловым, это бесспорно, тоже исчез. Угоны иномарок продолжаются. Наша бездеятельность беспокоит Москву. Такая же обстановка в Пскове, Питере, Мурманске. У тебя была нить, и ты ее оборвал. Какой напрашивается вывод? Ты даже Олесю Берестову разговорить не можешь. Давай мне ее адрес, поеду сам. Приготовь все, что касается ее дела сию же минуту.

От замкнувшейся наглухо Олеси, полковник Ясенев ничего не добился. Но все же он выяснил для себя, что девушка об основном назначении базы на улице Стартаковская ничего не знает. Она лишь молчаливо подтвердила, что запуганная Подшиваловым, бывала там, ублажая его сексуальные похоти, потому решила покончить с собой. Но если ее преследование не кончится, она снова вскроет вены.

— Олеся, — как можно мягче сказал полковник, — Подшивалова нет в живых, поверь мне, больше тебя никто беспокоить не будет. До свидания.

Полковник пожалел, что потревожил девушку и с еще большей раздражительностью дал выволочку Никитину, отстранил его от ведения дела.

Объединенная группировка вооруженных сил под командованием генерала Шаманова сжимала кольцо вокруг Грозного. Чечня упорно сопротивлялась, но силы, особенно огневые, были неравны. Тактика военных в этой войне оставалась прежняя: подавлять бомбежками с воздуха и тяжелой артиллерией живую силу противника, превращать в руины их опорные пункты, брать села и города малой кровью.

Но малой кровью не получалось, счет убитых и раненых перевалил за две тысячи человек. Никто не считал, а точнее, не считала атакующая сторона, сколько погибло детей, стариков и женщин. В одном из сел, расположенном на берегу Аргуна, мятежники прикрылись жителями села, как живым щитом, полагая, что у правительственных вояк не хватит духу ударить из артиллерии по селу. О наличии духа никто никого не спрашивал. Ударили, смешали все с землей. Бандиты, теряя своих, ушли, но жители села остались навечно.

Группа капитана Петракова первой вошла в разбитое, всего час назад благоустроенное и богатое село, утопающее в виноградниках, грушевых и яблочных, абрикосовых и сливовых садах, и ужаснулась от жестокости, сотворенной артиллеристами и теми, кто дал команду: накрыть село шквалом огня. В разрушенных домах бушевал пожар: горели полы, мебель, крыши, и едкий дым не хотел улетать в пространство, а как черная мантия траура, застлал улицы. Изорвана в клочья виноградная лоза, земля усыпана виноградом. Выворочены с корнем плодовые деревья с оббитыми взрывами плодами, словно злой волшебник отряс их, и они, как слезы Аллаха, забрызгали ухоженные сады. Многочисленные воронки ядовито чадили сизой дымкой.

В первом же разрушенном доме Борис увидел под завалом женщину, прикрывшую своим телом грудного ребенка. На младенце не было ни царапины, но он был мертв: глаза у него вылезли из орбит, а из ушей тянулись следы запекшейся крови. Ребенок, прикрытый телом матери, не выдержал грохота разрывов снарядов, был смертельно контужен. В следующем доме прапорщик Бакшин извлек из-под обломков еще живую девочку. У нее взрывом была оторвана рука, и она истекала кровью. Когда Бакшин попытался оказать ей помощь, девочка открыла глаза и на чистом русском языке сказала:

— У Оставьте меня, убийцы! Продолжайте свое кровавое дело. — Она умерла на руках прапорщика, который держал ее и плакал.

— У меня такая же дочка. Такая же красивая и черноволосая. Что я могу рассказать ей о войне, о геройстве русских солдат, когда она у меня спросит? — Он разыскал где-то чистую простынь, разостлал ее посредине разбитого чадящего двора и уложил на нее девочку, потом извлек из-под обломков ее мать и бережно положил рядом. Бакшин долго стоял с обнаженной головой возле погибших, а слезы горечи все текли и текли по его щекам.

Никто не осмелился подойти и утешить Бакшина, каждый чувствовал свою вину за гибель чеченской девочки и ее матери.

Не получалось малой крови и в группе Петракова. За месяц боев она потеряла троих убитыми и пятерых ранеными. Во всех случаях смерть настигала бойцов глупо. Первым поплатился жизнью белобрысый сержант Васин.

Ребята Петракова выделялись хорошей физической подготовкой, владели искусством рукопашного боя с отменными огневыми качествами. Подразделение быстро окрестили в элитное, оно выполняло спецзадания, занималось разведкой, вылавливало в освобожденных селах и поселках оставшихся бандитов. За Гудермесом, выдвинувшись вперед, петраковцы прижали в развалинах небольшого аула с десяток боевиков и ждали, когда подтянутся минометчики и забросают минами бандитов, засевших в полуразрушенных каменных саклях. Но минометчики задерживались, хотя Петраков связался с командиром батареи. Сгущались сумерки, и боевики прекратили огонь, чтобы вспышками не выдавать свое место нахождения. Упавшая тишина напрягала нервы. И вдруг с приличного от аула расстояния разразился беспорядочный автоматный огонь. Мол, держи ветер в поле.

— Ушли, суки, — зло выругался кто-то, и дернулся встать.

— Лежать! — рявкнул Петраков. — Всем лежать! Усилить наблюдение за развалинами. Разговоры прекратить, не давать себя обнаружить.

Высунув голову из наспех вырытого небольшого окопчика, он выругался в адрес нерасторопных минометчиков, стал осматриваться, в какую сторону лучше отходить, чтобы скоротать ночь, как увидел Васина, повернувшегося спиной к разбитому аулу. Тот сидел на бруствере своего окопчика, чиркнул спичкой, чтобы прикурить и, тотчас же, из развалин раздался снайперский выстрел. Васин с простреленной головой рухнул, не успев вскрикнуть. Шквальный огонь из всего оружия, какое было у бойцов, обрушился на безмолвные стены. Пули, щелкая о камни, не принесли никакого вреда засевшему снайперу. Ответного огня не последовало. Несколько бойцов бросились вперед, и в считанные секунды их темные силуэты потонули в развалинах. Петраков отдал команду занять аул и быстро присоединился к смельчакам, начались поиски снайпера, но след его уж простыл.