Эбби Ваксман - Книжная жизнь Нины Хилл [litres]

– Тебе оно, конечно, не нужно, потому что ты, наверное, знаешь его лучше меня, но твоему другу…

– Мне просто кофе, пожалуйста, – Арчи все еще не мог отвести взгляд от Нины.

– Мне тоже, – сказала Нина.

Арчи откашлялся:

– Знаешь, если бы все сложилось по-другому, мы могли бы вырасти вместе. Ты всего на несколько месяцев младше меня. Почему твоя мама не хотела, чтобы мы знали друг друга?

Нину этот вопрос удивил.

– Честно говоря, мне кажется, она не думала об этом в таком ключе, – начала она и пожала плечами. – Она не любит объяснять свою мотивацию, так что нельзя знать наверняка. Когда я задала примерно тот же вопрос, она сказала, что думала, что твой папа будет плохим отцом.

– Он и твой папа тоже.

– Ты все время мне это говоришь. Но я сомневаюсь, что биологического родства достаточно, чтобы сделать человека отцом. А как же участие в жизни ребенка? Да, он дал сперму, но на этом все. Я всегда считала, что в родительские обязанности входит много чего еще.

Арчи помолчал, дожидаясь, когда Энди закончит разливать кофе.

– Ты говорила, что в детстве твоей мамы часто не было рядом.

– И сейчас нет.

– Но ты все равно считаешь ее матерью, хотя не она тебя воспитывала.

– Да, правда, – согласилась Нина и пожала плечами. – Наверное, есть столько же способов быть матерью, сколько и матерей. Моей не было рядом физически, но она присылала крутые открытки.

Открытки были неотъемлемой частью ее детства, о которой она совсем позабыла. Они приходили раз иди два в месяц с коротким посланием («Тебе бы здесь не понравилось», «Повсюду пахнет сыром» или «Тошнит уже несколько дней, но погода хорошая») и крупной, с завитушками подписью «Мама». Они с Луизой разглядывали фотографию, изучали марки и вешали открытки на холодильник. Нина задумалась, куда же они делись, но потом вспомнила, что срезала марки и отдала их пятнадцатилетнему мальчику, в которого была влюблена. В плане подката это был полный провал: он посмотрел на нее странно, поблагодарил и больше никогда с ней не разговаривал. А теперь она даже не могла вспомнить, куда делись сами открытки. Она переключила внимание обратно на Арчи.

– Но о твоем… нашем… отце я только две недели назад впервые услышала. Для серийного изменщика он на удивление хорошо сдержал слово, – озвучила она свое мнение и горестно улыбнулась.

Арчи не стал улыбаться:

– У меня все еще в голове не укладывается, хотя мне сложно понять, почему, если ты улавливаешь мою мысль. Он изменял первой жене… Почему я верил, что он не изменял моей матери?

Нина скорчила гримасу:

– Потому что любил ее?

Арчи пожал плечами:

– Не думаю, что его измены были связаны с женами и с тем, как он к ним относился. Мне кажется, ему просто начинали нравиться другие женщины и он эгоистично следовал своим желаниям. Мы как-то говорили об этом, когда я вырос и сам собрался жениться. Моя жена… – внезапно он зарделся. – Настоящая красавица, как ты могла заметить. Когда мы только поженились, я был по уши в нее влюблен, да и сейчас тоже. Но папа как-то сводил меня поужинать и сказал, что однажды я ей изменю.

– Откуда ему было это знать?

Губы Арчи искривились.

– Он и не знал. Просто искренне полагал, что каждый муж изменяет, может быть, и каждая жена. Сказал, что зов плоти слишком силен. Типа бессмысленно ему сопротивляться.

– По-моему, это преувеличение. Откуда взялась такая уверенность?

– Не знаю. Мне кажется, основой его убеждений служила вера в важность секса. Он думал, что секс – движущая сила каждой истории, каждого значительного события.

– Ты не согласен.

– Не знаю. Думаю, это было движущей силой для него, – подчеркнул Арчи и посмотрел на Нину. – Заметь, он ни в чем не знал недостатка: ни в сексе, ни в женщинах, ни в сигаретах, ни в деньгах, ни в выпивке. Он много пил – ты же знаешь? Он был алкоголиком. В детстве я этого не понимал, но теперь, когда оглядываюсь назад, это кажется очевидным. Он всегда плохо себя чувствовал по утрам: дрожал, когда просыпался, и подолгу сидел в ванной. Мама говорила, что у него низкий уровень глюкозы, и обращалась с ним как с младенцем, приносила апельсиновый сок.

Сделав небольшую паузу, Арчи отпил кофе и задумчиво произнес:

– Но самом-то деле у него было похмелье, и он не мог дождаться, когда доберется до работы и снова выпьет.

– Интересно, – вставила Нина. – Хорошо, что я не так много пью.

В голове внезапно всплыло воспоминание о поцелуе с Томом.

Арчи кивнул.

– Думаю, Бекки с Кэтрин перестали пить еще в юности, насчет остальных не уверен, – он допил кофе и оглянулся в поисках Энди. – Это же передается по наследству, знаешь?

Нина согласно кивнула.

– Так ты это сделал?

Арчи нахмурился:

– Что?

– Изменил жене?

Он отрицательно покачал головой.

– Пока нет. Но теперь, когда я знаю о тебе, меня тревожит, что это может быть заложено в генах, как пьянство. Если он не владел собой, то, возможно, и со мной случится то же самое. Я так раньше не считал, но ты перевернула мои представления, – он поймал взгляд Энди и жестом попросил налить им еще кофе. – Прости, я знаю, ты не виновата.

Пожав плечами, Нина продолжила:

– Но ты думал, что он не изменял твоей матери. Ты думал, что могут быть исключения.

– Да, потому что она умерла молодой. Я думал, может, он все же как-то умудрился продержать свои причиндалы в штанах достаточно долго. Но нет. Он изменил ей с твоей мамой и кто знает, с кем еще, задолго до ее болезни.

– Да, но посмотри на меня. Моя мама не может оставаться в одном месте дольше месяца, а я практически не выезжала из штата. То, что он был козлом, еще не означает, что и ты будешь.

– Может быть.

Нина попыталась сменить тему:

– Когда у вас пополнение?

– В следующем месяце, – без промедления ответил он, достал телефон и принялся листать фотографии. – Это мой сын Генри, а это Бекка.

На фото были изображены очаровательный малыш в крошечных очках и красавица-блондинка, с которой Нина познакомилась в кабинете у поверенного. Оба улыбались в объектив, как придурочные.

– Они выглядят счастливыми, – сказала Нина.

– Это так. Надеюсь, они останутся счастливыми еще долгие годы, – ответил Арчи, отложил телефон и потер лицо. – Ты когда-нибудь боялась, что все испортишь?

– Что, например? То есть, да, конечно, все время боюсь, но что именно ты имеешь в виду?

– Я боюсь, что потеряю контроль над своей жизнью, допущу какую-нибудь ужасную ошибку и все разрушу. Не знаю, почему, но последнее время все так тяжело. Бекка беременна, Генри всего два года, а тут еще работа… – он положил руки на стол, но недостаточно быстро, чтобы Нина не заметила, как они трясутся.

– У тебя бывает тревожность? – спросила она.