Алла Лагутина - Московские джунгли

– Я и не сомневался, что ты догадаешься. Ты мне сразу понравилась. Да не жмись ты так к стене, я тебя не трону. Пока не трону.

Стас бросил на пол матрас и сделал приглашающий жест, но Алена не тронулась с места.

– Что тебе от меня надо? Почему ты меня преследуешь?

– Может быть, я тебя люблю, – издевательски ухмыльнулся он.

– Я могу сделать тебя богатым! Ты знаешь, у моего жениха полно денег. Он даст тебе столько, сколько ты скажешь.

– Я не нуждаюсь в деньгах. Человек, мечта которого осуществилась, холоден к богатству… А ведь я о тебе два года мечтал.

– Два года? – ахнула Алена. – Что же ты так врешь!

– Просто я незаметный. – Стас опустился на матрас. Он рассматривал Алену жадно, бесстыже, под этим взглядом хотелось раствориться в пространстве, сжаться в черную дыру.

– Зачем ты посылал мне эти страшные письма?

– Просто хотел, чтобы ты узнала о моем существовании. Это был единственный шанс обратить твое внимание. Единственный шанс, чтобы я стал для тебя кем-то важным.

– Если ты так влюбился, мог бы снять квартиру в моем доме… Я же с тобой познакомилась там, во дворе, под снегом. И если бы ты оказался тем, за кого себя выдавал, я и правда могла прийти к тебе на чай! – Алена утерла слезы тыльной стороной ладони.

– Не сомневаюсь. Пришла бы пару раз. Только вот я так и был бы для тебя милым странным соседом. Никчемным уродливым парнем. Ты бы относилась ко мне снисходительно. Не смотрела бы вот так, как сейчас, – со страхом.

– Извращенец! Ты в курсе, что только слабых людей заводит чужой страх? – Алена понимала, что ведет себя неправильно, что гораздо умнее будет подыграть ему, найти такие слова, которые станут словно королевским платьем для его ложного величия. Но ничего поделать не могла. Наверное, сказывалось еще действие лекарства, которое Стас ей вколол, – мысли ворочались медленно. Плыли по мутноватой поверхности ее сознания, как июньские облака по безмятежному высокому небу.

– Страх – это уважение, – его лицо потемнело. – Тебе придется научиться меня уважать.

Алена вспомнила историю одной знакомой модели, Ульяны.

Ульяну все считали странной. Ее замкнутый характер диссонировал с пышной красотой средиземноморского типа. Оливковая кожа, изогнутые правильными дугами черные брови, сверкающие глаза с опасной зеленцой, надменно очерченные пухлые губы, римская горбинка на чуть удлиненном носу, фигура как у юной Софи Лорен – от такой красотки все интуитивно ожидают страстей, порывов. Ульяна же все больше жалась в уголке и ни с кем не общалась.

Алена была единственной, кто с ней сблизился. Единственной, кто однажды рассмотрел красавицу получше и понял, что причина этой мизантропичности не в том, что Ульяна считает себя выше других. А в какой-то червоточинке, которая сидит у нее внутри. В какой-то тайне, которую она охраняет.

Такие вот у нее Ульяна вызывала чувства – ее хотелось опекать. И, пересекаясь с ней на съемках (а происходило это довольно часто, обе были востребованными моделями), Алена старалась ненавязчиво сделать девушке хоть что-нибудь приятное. И та со временем это заметила, оценила, потеплела. Однажды даже пригласила Алену вместе выпить кофе после тяжелого съемочного дня. В другой день взяла ее с собой на закрытую распродажу. Их дружбу как будто бы невидимые пауки плели – тонкие прозрачные ниточки, которые медленно прорастали от одной к другой. Это все было ненадежно и хрупко. Не такая близость, как с Лилей. Не такое веселое ненапряжное приятельство, как со многими девчонками из модельной тусовки. Но все-таки дружба…

В Москве Ульяна чувствовала себя одинокой. Она была родом из Волгограда, вся семья осталась там. Родственники почему-то не поддерживали с ней отношения, видимо, осуждали ее образ жизни. Так Алене казалось, пока она не узнала секрет Ульяны. Жизнь модели многим кажется сплошным развратом – кокаин, вечеринки, вереница избалованных любовников.

Ульяне удалось внушить самой себе, что в общении и чужом внимании она особо и не нуждается. Но это был самообман.

Однажды девушки вместе сходили в Пушкинский музей на прерафаэлитов. В другой раз – пробежали десять километров в городском парке. Молча, плечом к плечу, но это тоже была близость. Еще в какой-то день Ульяна позвала ее в кино.

Ну и так однажды вышло, что она осознала, что Алена – ее самый близкий человек в этом городе. И когда у Ульяны случился день рождения, она пригласила единственную подругу в хороший ресторан. Угостила ее омарами и устрицами. А потом, разомлев от белого вина и особенно от калорийного десерта, вдруг вывалила на Алену свой страшный секрет.

Оказалось, что четыре года Ульяна провела в плену. Алена даже сперва решила, что она шутит. Но потом порылась в гугле и нашла хоть и скупую, но все же подтверждающую информацию. Ульяна принципиально не общалась с журналистами, а ее дорогой адвокат сделал так, чтобы имя и лицо девушки не трепали в связи с этой мрачной историей.

Случилось это в самый первый московский год Ульяны. Ей было всего восемнадцать лет. Она соврала родным, что едет подавать документы на биофак МГУ, а сама вместо этого грохнула все скудные средства на модельное портфолио и устроилась в агентство. Конечно, с такой безусловной яркой красотой ее с руками оторвали. Ей прочили большое будущее. Жизнь как будто бы расстелила перед ней, никому не известной волгоградской девчонкой, красную ковровую дорожку. То, что другие когтями выцарапывали у этого жестокого города, ей давалось легко. Она стала лицом косметической марки. Снялась для пяти журнальных обложек. Прошла телевизионный кастинг и должна была стать ведущей молодежного ток-шоу. Начала встречаться с парнем из хорошей московской семьи. Удивительно – но даже его родители, профессор и оперная певица, приняли ее тепло, не восприняли Ульяну как хитрую провинциалку в поисках легкой жизни. Ложкой дегтя было то, что собственные родные, узнав об обмане с МГУ, от нее практически отказались. Но Ульяна надеялась, что пройдет немного времени и они оттают.

А потом эта сказка развалилась как карточный домик.

Сначала у нее появился друг. Фотограф, которого толком никто не знал. Вроде бы Юра его звали. А может быть, и как-то по-другому. Он был замкнутым – вроде бы и вежливый, и улыбается всем, только вот близко к себе никого не подпускает. Ведет исключительно светские беседы, мягко уклоняется от любых личных вопросов, даже самых невинных. Подозрений это ни у кого не вызывало – да мало ли в мире моды странных личностей! У него было какое-то независимое фотоагентство, и он иногда нанимал девушек для разных любопытных съемок. Это уже было странным – обычно за такие съемки никто не платит. Любая модель будет рада заполучить высокохудожественные фотографии себе в портфолио. А вот Юра платил – и вполне неплохо.