Алла Лагутина - Московские джунгли

Сплетничали, что однажды его ждет мировая слава. Вроде бы он готовился к персональной фотовыставке – для того и устраивал все эти изощренные съемки. Например, снимал девушку в роли утопленницы на болоте. В стиле клипа Ника Кейва Where the Wild Roses Grow. Девушка была бледна, с красными губами, в облепленном тиной белом платье, с пиявками в волосах. Получилось очень красиво. И немного жутко. Или снимал сцену русалочьего танца – в тумане русоволосые юные модели томно изгибались, правда вот выражение лица у каждой было отнюдь не сексуальное. Потом одна девушка рассказывала, что на съемке Юра зачитывал всякие мерзости – статьи про маньяков из старых советских газет. У него была целая папка с такими вырезками. Читал он так, что у слушателя возникало состояние ужаса и лютой тоски. И вот – туман, белые платья, тоска с примесью страха в глазах и эротичный изгиб юного девичьего стана.

И вот спустя какое-то время его самой любимой моделью стала Ульяна. Все привыкли, что они всегда появляются вместе. Иногда Ульяна приводила его с собою на показы, доставала для него пресс-карточку и просила ее поснимать. Все сплетничали, что у них роман. За глаза немного осуждали вероломную Ульяну. И не понимали, как она могла предпочесть этого тихого сутулого Юру своему жениху, которого ждала блестящая мидовская карьера.

Сплетни в модельном мире расходятся быстро. Доброжелателей у успешной Ульяны было много – так что слухи быстро донеслись до ее жениха. Тот расстроился. Ревновал. Запрещал ей общаться с Юрой и подписываться на его съемки. Иногда инкогнито приходил на какой-нибудь показ и отслеживал: не ослушалась ли его невеста, не пригласила ли конкурента, несмотря на его строгий запрет?

Все с любопытством следили за тем, как будет развиваться эта история. Конечно, все считали, что Ульяна придет в себя, выйдет замуж за перспективного юношу и оставит угрюмого фотографа во вчерашнем дне.

Но вышло все по-другому.

Однажды Ульяна исчезла. Не пришла на съемку – важную съемку, где она была главной героиней. Компания, утвердившая ее кандидатуру, потеряла деньги и время. Для того чтобы получить эту работу, Ульяна прошла через семь кастингов. Была арендована дорогая студия, выписан знаменитый калифорнийский стилист и парикмахер-итальянец. Не часто в Москве проходят съемки такого уровня. Стать участницей такой съемки – невозможная удача. И вот так все упустить! Просто не прийти!

Телефон ее был отключен.

Объявилась Ульяна спустя два дня. Сама позвонила в агентство, попросила ее простить, сказала, что готова оплатить любую неустойку, если дело не дойдет до суда. И к изумлению всех окружающих сообщила, что моделью она больше работать не будет. Потому что она выходит замуж за Юру и уезжает с ним в его родную Тюмень.

В агентстве не растерялись и выкатили ей солидный счет. Никто и не думал, что девушка и правда его оплатит: откуда у простой модели, расставшейся с хорошим женихом, такие деньги? Но тут всех ждал второй сюрприз – в агентство прибыл вежливый курьер с деньгами. Привез деньги в конвертике! Наличными! Всю сумму, до копеечки!

Какое-то время об этой истории все сплетничали. Ни у кого в голове не укладывалось: ну как так, променять блестящую карьеру на жизнь домохозяйки в далекой Сибири! Тем более что у девушки намечался контракт с крупным парижским агентством.

Но Москва слишком щедра на такие истории, поэтому спустя несколько месяцев об Ульяне никто и не вспоминал.

А через четыре года она внезапно снова появилась в городе. Все такая же красивая. Немного похудевшая. В свои двадцать два она выглядела максимум на пятнадцать. Впрочем, для модельного бизнеса это скорее плюс. Приобретенная прозрачность, острота коленок и скул начисто убили в ней итальянскую красотку, которую все привыкли в Ульяне видеть. Теперь у нее был более «ходовой», обычный типаж. Изменилась она не только внешне. Была какая-то притихшая и нервная. И куда только делась ее белозубая улыбка, ее громкий смех, ее «свойские» манеры, ее талант быстро сходиться с людьми.

Она сообщила агенту, что брак ее развалился и теперь она намерена вернуться в бизнес. И больше никогда никого не подведет. Если ей поверят и дадут еще один шанс.

Ей поверили. Осторожно начали приглашать на кастинги. Клиентам она все еще нравилась – несмотря даже на то, что теперь Ульяна и не пыталась включить обаяние. Просто молча делала свою работу. На камеру – легко могла эйфорическое счастье изобразить. Но вот как только оказывалась за кадром, вся ссутуливалась, сжималась и скучнела.

Кто-то злорадствовал, кто-то радовался, что она взялась за ум и вернулась, кто-то сетовал, что самые лучшие модельные годы упущены. Но постепенно все привыкли к тому, что Ульяна снова в строю. И что она снова стала успешной. На этом этапе Алена с ней и познакомилась.

И вот в тот вечер Ульяна рассказала ей правду. Никакого брака не было, ни в какую Тюмень она не уезжала. Все эти четыре года она провела в подвале дома, в подмосковном садовом товариществе. Куда запер ее тот самый фотограф Юра. Которого, конечно, на самом деле звали совсем по-другому.

К похищению он готовился несколько лет. Купил домик на краю садового товарищества, завел добрые отношения с соседями. Приобрел репутацию безобидного тихого бирюка. Своими руками обустроил темницу для будущей пленницы. Хорошая звукоизоляция, туалет, душ, скудный свет.

– Он так хорошо все подготовил… Вообще никаких подозрений не возникло. К моменту похищения мы были знакомы почти год. Очень часто было так, что на его съемках никого, кроме него самого и меня, не присутствовало. Лишних людей он не любил. Я к этому привыкла, – Ульяна рассказывала ровно, без эмоций, как будто бы говорила о ком-то другом. – Он просто в очередной раз позвонил мне, спросил про мои свободные даты. Сказал, что будет снимать меня полуобнаженной в снегу. Как будто бы я только что сбежала от маньяка, на моих руках – веревки, на теле – грязь, в глазах – страх. Это меня тоже не напрягло – он любил такие болезненные сюжеты. Мы отправились за город, было утро. Вообще не подозревала я никакой беды. Он держался легко. Мы заехали на какую-то бензоколонку позавтракать. А потом он привез меня в тот дом. И выдал платье, которое я должна надеть. Платье было порванным, скорее лохмотья. Не прикрыть наготу ими даже. Юра сказал, чтобы я разделась догола и надела вот это. Шутил, заваривал для меня чай, держался очень непринужденно. А потом он велел спуститься в подвал. Я решила, что там студия. И больше из этого подвала не вышла – целых четыре года.

– Какой кошмар, – выдохнула Алена. – Он сразу тебя запер? В голове не укладывается…

– У меня тоже, представь себе. Я и в подвале ничего не заподозрила. И даже когда он достал веревки – позволила спокойно себя связать. Юра любил такие приемчики – по-настоящему напугать модель, чтобы она выдала искреннюю эмоцию. Он и раньше так поступал. И фотографии всегда получались просто отличными. Особенными, – когда Ульяна это все произносила, взгляд у нее был совершенно стеклянный. Как будто бы она рассказывала о ком-то другом, не о себе.