В Коско - Войной опалённая память

Приходилось внимательно наблюдать, кто из при-служников фашистов, куда ходит и сообщать об этом в отряд. Фашистами были выслежены и расстреляны за связь с партизанами семьи Гайдукевичей, Шеститко, Завалеевых и других. Особенно старался предатель-полицай Михаил Петрович. Он и полицай Гаврила Барановский следили и доносили на Малиновского и на тех, кто с ним общался.

Стало ясно, что могут напасть на след. Было решено подпольщиками — убрать Петровича. Для этого Анатолий уринович подбросил письмо, написанное якобы от партизан к Петровичу, в котором его благодарили за ценные сведения и помощь и рекомендовали и дальше так работать

Письмо было подброшено к дому уже расстрелянных связных, чтобы получилось, что его те не успели передать Петровичу. Дату поставили накануне их расстрела. Полицаи, обнаружив письмо, прочитали его и сразу передали своему хозяину — коменданту Вэбэру. Тот, конечно, заподозрил Петровича и решил избавиться от него без шума. Через несколько дней комендант пригласил Петровича поехать с ним в Юзафово — это рядом с Шацком — посадил его впереди в бричке за кучера, сам сел сзади и по дороге застрелил преданного ему служаку. Так предатель был уничтожен своим хозяином — фашистом.

За Вэбэром долго охотились партизаны, но, то мина, заложенная на дороге, по которой он ехал, не взорвалась, то подрывались другие фашисты. Наконец в начале июня 1944 года Вэбэр с группой фашистов ехал в Минск, и когда они отъехали от Шацка несколько километров, то наскочили на мощную мину, сделанную из немецкой авиабомбы. Машина подорвалась, и Вэбэра вместе с другими фашистами разнесло вдребезги. Потом шацкие полицаи и немцы собирали их по кускам и отвезли хоронить в Минск.

Под стать садисту Вэбэру был и его подручный — переводчик Александр Лукашевич (Шурка из Забересцев). Забересцы находились напротив Старинок, через речку. До войны он окончил 8 классов Шацкой школы. Когда немцы стали набирать полицаев, сразу пошел туда служить. Ездил с немецкой частью на фронт. Ездил туда Михаил Петрович и другие полицаи. Потом вернулся и настолько озверел что каждый день его тянуло убивать и убивать.

Вэбэр взял Лукашевича переводчиком. На допросах он издевался над людьми, пытал их. Для того, чтобы побольше расстреливать, он на допросах переводил неправильно оговаривал людей, переводил не то, что они говорят, чтобы потом их обязательно расстреляли. Не ушел от возмездия и этот изувер, через несколько лет после войны его поймали на Кольском полуострове, где проживал по чужим документам. Был за содеянное приговорен к расстрелу.

Свирепствовал в Шацке и немецкий халуй под фамилией Соловей. Жил он когда-то в Веркалах, был раскулачен, в войну вернулся в Шацк. Он водил фашистов в Задощенье, Веркалы, Слободу, Селецк и другие окрестные деревни, указывал семьи коммунистов и активистов Советской власти. Фашисты их расстреливали на месте, или отвозили в Шацк, где и расправлялись.

После освобождения Шацка от фашистов, летом 1944 года, все эти подонки за содеянные ими преступления получили по заслугам. Когда поймали Соловья и привезли в Шацк (как не вяжется фамилия с кровавыми делами ее обладателя), то женщины из Веркал и других деревень, детей и родных которых уничтожили фашисты по указке Соловья, прибежали в Шацк, плакали и просили выдать им его на расправу.

Тогда солдаты, его охранявшие, не выдержав рассказов женщин, сами уничтожили его по дороге недалеко от Шацка (доложили командованию, что он пытался убежать).

Не ушел от возмездия и бургомистр Наум Рухлевич. Поймали его после войны и везли в Руденск для суда над предателем через деревню Ковалевичи, которую он жег и где расстреливал жителей. Уцелевшие жители этой деревни, когда увидели, кого везут, хотели убить его тут же на месте. Конвоиры еле отняли его. Он тоже получил по заслугам.

Героические победы Красной Армии на фронтах, разгром фашистов под Москвой, Сталинградом, Курской дуге, пропагандистская работа партизан и подпольщиков в тылу врага, зверства фашистов вызвали приток населения в партизанские отряды. Необходимо отметить, что в августе 1943 года почти половина населения деревни Леоновичи Шацко¬го сельсовета ушла в партизаны за одну ночь. Уходили семьями, мужчины стали партизанами, а женщины и дети направлялись в партизанскую зону. Многие оказались в Селецкой зоне, как и условились руководители Шацкого и Селецкого подпольного движения.

Зимой 1942—1943 годов Малиновскому стало известно, что за ним следит полиция. Решили, что ему надо уходить из Шацка. Малиновский и Гуринович поехали в Руденск вроде по делам, оттуда Малиновский ушел в партизанский отряд, а Гуриновичу он сказал вернуться в Шацк и продолжить подпольную работу. Гуринович вернулся и пустил слух, что Малиновский уехал на жительство в Западную Белоруссию.

Полиция догадывалась, что Малиновский в партизанском отряде. Жена Малиновского, Вера, заметила, что за ее домом следят полицаи Гаврила Барановский и Андрей Пекарчик, которые жили по соседству.

Однажды при встрече Барановский сказал ей со злобой:

— Муж твой — бандит, успел скрыться, но скоро всей вашей шайке будет конец.

После этого семья Малиновского скрылась и ушла в партизанскую зону, поселилась в поселке Туры Селецкого сельсовета. Несчастье случилось во время последней немецкой блокады в июне 1944 года. Малиновскую, ее трех малолетних деток и мать, поймали фашисты при прочесывании леса и болот, привезли в Шацк и всех расстреляли. Остался в живых только ее немощный отец-калека, который лежал, спрятавшись в болоте, и его немцы не нашли.

В мае-начале июня 1943 года, когда семья Малиновского уже скрылась из Шацка в партизанскую зону, Гуринович, Григорьев и Дубровская стали замечать за собой слежку. В конце дня 10 июля 1943 года муж Л. Я. Дубровской Григорьев стоял у окна. К окну подошел Иван Алексеевич Рябцов (через некоторое время он тоже ушел в партизанский отряд), быстро и взволнованно заговорил:

— Беда, брат, ожидается — большая беда. Полицай, который живет у меня на квартире, будучи пьяным, хвастался, что за уничтожение вашей семьи получит от немцев в награду ваш дом. Сейчас он уснул и я решил немедленно вас предупредить. Я, якобы не поверив полицаю, сказал ему, мол, кончай хвастаться, а он разозлился и говорит: «Сам увидишь. Вечером будет освобожден подвал (подвал этот находился под зданием бывшего сельсовета, там сидели арестованные и проводились допросы и пытки. Когда подвал „освобождали“, то есть, расстреливали тех, кто там сидел, то сразу же набирали партию очередных жертв), а завтра возьмем следующую партию». Он указал на ваш дом…

Пришедший в скором времени к Григорьеву Анатолий Гуринович, узнал об этой «новости» и остался здесь на ночь. Стояли у окна, не зажигая огня, и ожидали, будет ли, как утверждал полицай, «освобождение» подвала.