Колин Маккалоу - Тим [litres]

Подходя к дому, они увидели Эс, ожидавшую их у задней двери. В руке она держала тоненькую красочную книжку, которой принялась энергично махать Тиму.

– Тим, дорогой, это твоя книжка? – визгливым тоном спросила Эс с восторженным блеском в глазах.

Тим посмотрел на книжку и улыбнулся, словно вспомнив что-то радостное.

– Да, мама. Мэри дала.

Рон взял книгу и посмотрел на название.

– «Котенок, который думал, что он мышь», – медленно прочел он.

– Мэри учит меня читать, – объяснил Тим, недоумевая, из-за чего родители так переполошились.

– И ты можешь уже что-нибудь прочесть?

– Немного. Это ужасно трудно, хотя писать еще труднее. Но Мэри не ругается, если я забываю.

– Она и писать тебя учит, дружище? – уточнил Рон, не веря своим ушам.

– Да. Она напишет слово, а я его переписываю, чтобы похоже было. Сам я слова писать еще не умею. – Он вздохнул. – Писать гораздо труднее, чем читать.

В это время вернулась дочь. Дони распирало от едва сдерживаемого возбуждения, слова рвались с губ, но впервые на ее памяти ей пришлось уступить пальму интеллектуального первенства Тиму. Родители даже не удосужились поинтересоваться, чем она так сильно взволнована, и подтолкнули ее к брату.

Он почти без запинки прочитал страничку в середине книги, а когда закончил, родные разразились ликующими возгласами, хлопая его по спине и ероша волосы. Выпятив грудь, словно зобастый голубь, Тим с важным видом прошествовал в свою комнату, благоговейно держа в руках книжку. С его лица не сходила торжествующая улыбка, ведь за всю свою жизнь он не испытывал более счастливого мгновения. Он порадовал родителей, по-настоящему порадовал, заставил гордиться им – так же, как они гордились Дони.

После того как Тим лег спать, Эс подняла глаза от своего бесконечного вязанья.

– Может, чаю, милый? – спросила она мужа.

– Отличная идея, старушка. Пойдем, Дони, пойдем с нами на кухню, будь хорошей девочкой. Что-то ты весь вечер сегодня ужасно тихая.

– Так, есть темный фруктовый кекс с апельсиновой глазурью и бисквит со сливками, купила сегодня днем в «Джанго», – объявила Эс, расставляя на кухонном столе чашки с блюдцами.

– Бисквит со сливками, – хором сказали Рон и Дони.

На кухне было прохладно – стояли последние деньки апреля и самая страшная жара уже миновала. Рон закрыл дверь на улицу и, свернув в рулон газету, стал гоняться за огромным мотыльком, пока не прихлопнул его на светильнике, о который тот тщетно бился. Мотылек упал на пол, подняв облако золотистой пыльцы, осыпавшейся с его крыльев. Рон поднял мотылька, который все еще отчаянно трепыхался, отнес в ванную и спустил в унитаз.

– Спасибо, папа, – успокоилась Дони. – Черт, ненавижу, когда эти твари порхают у меня перед носом. Всегда боюсь, что в волосах запутаются или еще куда залезут.

– Эх вы, женщины! Вечно трясетесь от страха перед всем, что летает или ползает, улыбнулся Рон, взял большой кусок бисквита и почти весь засунул в рот. – Дони, так что стряслось, милая? – прочавкал он, слизывая с губ сливки.

– Ровным счетом ничего! – пропела она. В отличие от отца Дони ела торт маленькими порциями, используя десертную вилку.

– Отца не обманешь, детка! – более четко произнес Рон. – Выкладывай: что тебя гложет?

Хмурясь, Дони подняла на отца свои большие лучистые глаза. Ее взгляд смягчился, так как дочь была искренне привязана к Рону.

– Если хочешь знать все душераздирающие подробности, мне стыдно за себя. Я шла домой, собираясь сообщить вам важную новость, а когда увидела, что все ваше внимание отдано Тиму, немного обиделась. Низость, что и говорить. Бедняга. Тим всю жизнь находится на вторых ролях, и сегодня, когда он наконец продемонстрировал свои достижения, которые вызвали у нас гордость за него, я разозлилась, потому что Тим затмил меня.

Эс потрепала дочь по руке.

– Не переживай, детка. Тим ничего не заподозрил, а это самое главное, да? Дони, ты хорошая девочка, у тебя доброе сердце.

Дони улыбнулась и мгновенно сделалась очень похожей на Тима. Глядя на такую Дони, нетрудно было понять, почему у нее столько поклонников.

– Мамочка, ты чудо! Всегда найдешь нужные слова, чтобы утешить.

– За исключением тех случаев, – улыбнулся Рон, – когда она пилит меня. Тогда спасу от тебя нет, Эс!

– А ты ждешь, что я буду по головке тебя гладить, когда ты вдрызг пьяный?

Все рассмеялись. Эс разлила чай: сначала плеснула в каждую чашку молока, потом добавила заварку – черную и крепкую, как кофе. Все трое щедро насыпали себе сахара и тут же выпили, пока чай не остыл. Лишь когда чашки снова были наполнены, разговор возобновился.

– Дони, так что ты хотела нам сообщить? – спросила Эсме.

– Я замуж выхожу.

За столом воцарилась тишина, которую нарушил Рон, со стуком поставив чашку на блюдце и воскликнув:

– Ну и ну! Вот уж новость так новость! Не ожидал, что ты так сразу возьмешь и выскочишь замуж, Дони. Черт, без тебя дома будет пусто!

Эс ласково смотрела на дочь.

– Что ж, милая, я знала, что рано или поздно это произойдет, и, если таково твое желание, я рада за тебя, очень рада. Кто же твой избранник?

– Мик Харрингтон-Смайт, мой босс.

Родители обескураженно уставились на нее.

– Разве это не тот самый тип, с которым ты не могла поладить, потому как он считал, что место женщины на кухне, а не в исследовательской лаборатории?

– Он самый, мой Мик! – весело подтвердила Дони, широко улыбаясь. – Думаю, он решил, что женитьба на мне – единственный способ убрать меня из лаборатории и вернуть на кухню, где мне самое место.

– С таким, наверное, непросто, да? – спросил Рон.

– Бывает. Если не подобрать к нему ключик. Его самый большой недостаток в том, что он сноб. Понимаете, о чем я? Учеба в Королевской школе [6], дом в Пойнт-Пайпере [7] Пойнт-Пайпер – самый престижный жилой район в предместьях Сиднея. , предки, прибывшие на континент с Первым флотом [8]– только, разумеется, не в качестве заключенных; во всяком случае, его семья теперь это отрицает. Но со временем я избавлю Мика от этих комплексов.

– И как же его угораздило выбрать в жены такую, как ты? – язвительно поинтересовалась Эс. – Нам неведомо, кто были наши предки: скорей всего грабители и головорезы, – а Серф-стрит в Куджи не самый престижный адрес в Сиднее, да и школа в Рэндвике не самая лучшая для девочек.

– Ой, мам, – вздохнула Дони, – не переживай! Важно то, что он хочет жениться на мне, и ему прекрасно известно, кто я и откуда.

– Мы не сможем справить тебе большую дорогую свадьбу, милая, – с грустью произнесла Эс.

– Я скопила немного денег, так что сумею заплатить за любую свадьбу, которую пожелают его родители. Хотя надеюсь, что они решат остановиться на скромной церемонии. Но если захотят устроить грандиозный праздник, они его получат.