Колин Маккалоу - Тим [litres]

Рон снова сел за стол, вытянув перед собой руки. Как же тихо в старом доме, подумала Мэри, пока Рон пытался успокоиться. Было слышно лишь тиканье старомодных кухонных часов да тяжелое дыхание Рона. Неудивительно, что, помня свой дом другим, Рон теперь его ненавидит.

– Как видишь, Мэри, – продолжил он, – если уж кошка способна чувствовать, то слабоумные вроде Тима и подавно. Причем Тим чувствует острее, потому что он не такой уж и дурачок. Великими идеями, конечно, никого не удивит, но у него есть сердце, Мэри, большое доброе сердце, полное любви. Если Тим начнет встречаться с какой-нибудь женщиной, он ее полюбит. Но сможет ли она полюбить его? Тим будет ее обожать, а она – видеть в нем просто игрушку для сексуальных забав. Я не мог этого допустить. Тим очень красив – и лицом, и телом. Женщины – да и мужчины! – заглядываются на него с тех пор, как ему исполнилось двенадцать. Что, по-твоему, стало бы с Тимом, когда его бросили бы? Он смотрел бы на меня, как та кошка, словно ожидая, что я верну ему подружку, и не мог бы взять в толк, почему я даже не пытаюсь это сделать.

Воцарилось молчание. Где-то в глубине дома хлопнула дверь. Рон поднял глаза и, казалось, только сейчас вспомнил, что с ними в доме Тим.

– Прости, Мэри, я на минутку.

Она сидела и слушала громкое монотонное тиканье часов, пока Рон не вернулся, улыбаясь своим мыслям.

– Типичный осси [11]наш парень. Не заставишь его надеть на себя больше, чем нужно: при малейшей возможности бродит по дому в чем мать родила. Такая у него дурная привычка. После душа выходит из ванной голый и шастает так по комнатам. Вот я и решил проверить, чтоб он сюда не заявился за чем-нибудь. – Рон пристально посмотрел на нее. – Надеюсь, Тим прилично себя ведет, когда остается у тебя?

– Его поведение безупречно, – смущенно ответила Мэри.

– Знаешь, Мэри, наше счастье, что мы – рабочий класс. В своем кругу нам легче оберегать Тима. А будь он из высшего сословия, как Мик, муж Дони… Коварство этих чванливых снобов труднее распознать, хитрые они все, и женщины, и мужчины, особенно мужчины. Вместо того чтобы отдыхать в пабе «Взморье» в компании честных парней, сидел бы он в каком-нибудь гомосекском баре в окружении праздных девиц и шепелявых педиков. У нас, рабочих, все более толково устроено, слава тебе господи. Мэри, надеюсь, ты понимаешь, почему мы так поступили.

– Понимаю. Беда в том, что Тим все-таки заинтересовался этой темой. Он насмотрелся любовных сцен в фильмах и решил, что это хороший способ продемонстрировать мне, как сильно я ему нравлюсь.

– О боже! – Рон резко выпрямился. – Я думал, мы его как следует напугали, до чертиков, так что он даже и пытаться не станет.

– Возможно, вы и нагнали на него страху, но дело в том, что свои действия он не ассоциировал с тем, чем его пугали. Он не искал плотских наслаждений: просто хотел продемонстрировать мне свою привязанность, – но в процессе, к несчастью, обнаружил, что ему это нравится.

– Он что, изнасиловал тебя? – ужаснулся Рон. – Не может быть!

– Нет, что вы! Просто поцеловал, и все. Но ему понравилось, и с тех пор Тим только об этом и думает. Мне удалось убедить его, что между нами это не дозволено, но он пробудился, Рон, пробудился. Это случилось только раз, больше я подобного не допустила бы, но как стереть это из его сознания? Что сделано, то сделано! Раньше досужие домыслы Дони, или Эмили Паркер, или кого-то еще не имели значения, но с тех пор, как Тим меня поцеловал, я с ума схожу, ломая голову, как мне быть, если с вами что-то случится.

Рон немного успокоился.

– Да, я понимаю.

– Я не знала, к кому обратиться, у кого спросить совета, потому сегодня и повела Тима к Джону Мартинсону. Хотела, чтобы он познакомился с Тимом и трезво оценил ситуацию.

– Почему ты не поговорила со мной, Мэри? – обиженно спросил Рон.

– Рон, ну как я могла обратиться к вам? Вы отец Тима, вы видите все его проблемы, живете ими, поэтому не можете судить беспристрастно. Если я сначала обратилась бы к вам, кроме фактов, мне нечего было бы вам предложить. Я не знала бы, в каком направлении двигаться, не могла бы найти решение. Если я сначала обратилась бы к вам, мы наверняка пришли бы к заключению, что единственный выход – разлучить нас с Тимом. Я отправилась к Джону Мартинсону, потому что у него большой опыт общения с умственно отсталыми людьми и он искренне за них переживает. Я сочла, что из всех, кого я знаю, только он сможет исходить в первую очередь из интересов Тима. А именно такой человек мне и был нужен.

– Хорошо, Мэри, я тебя понял. И что он сказал?

– Он предложил одно решение, причем представил его так убедительно, что у меня не осталось сомнений: это самый мудрый шаг. Но я не знаю, согласитесь ли вы. Сразу скажу, что любая ваша реакция меня не удивит и не обидит. – Мэри протянула Рону чашку, чтобы он налил еще чаю; ей нужно было чем-то занять свои руки. – Рон, мне сорок пять лет, я Тиму в матери гожусь. К тому же я невзрачная неказистая дурнушка, внешне непривлекательная для мужчин. Что Тим видит во мне, одному богу известно, но он это видит. Джон Мартинсон предлагает, чтобы я вышла за Тима замуж.

– Он это предложил? – Лицо Рона оставалось на удивление спокойным.

– Да.

– Почему?

– В основном потому, что Тим любит меня, и потому что Тим – мужчина, а не ребенок. Предложение Мартинсона меня ошеломило, и, поверьте, я его отвергла. Обвенчать со мной молодого и красивого Тима – это все равно, что свести породистую собаку с дворняжкой. Я так ему и сказала. Но Джон ответил: «Если вы не пара Тиму, то и он вам тоже», – аргументируя это тем, что ни Тима, ни меня нельзя считать завидной партией, так что же в этом ужасного? Я продолжала отвергать его идею, главным образом из-за большой разницы в возрасте, но он отмел и этот довод. Тиму нравлюсь я, а не соседская девушка или дочь его товарища по работе. В конце концов я поняла, что Джон Мартинсон прав. И знаете, что меня убедило? То, что мне никогда не приходило в голову, и вам, я уверена, тоже. Мы оба слишком близки с Тимом, чтобы это распознать. – Мэри покачала головой. – Рон, Тим – взрослый мужчина, в этом отношении он абсолютно нормальный. Джон был немилосердно прямолинеен, доказывая это. Он схватил меня за плечи и встряхнул так, что у меня зубы застучали, – слишком был сердит на то, что мне не хватает проницательности и сострадания к Тиму. Джон возмущался, что я отказываю Тиму в его праве состояться как мужчина и получить от жизни все, что он может. Я никогда не рассматривала проблему с этой точки зрения. Меня беспокоило, что скажут люди; я боялась, что Тима будут дразнить, будут насмехаться и издеваться над ним за то, что он женился на богатой старой деве, которая в матери ему годится. Но я абсолютно упустила из виду, что он имеет полное право получить от жизни все, что способен принять.