Дмитрий Захаров - Средняя Эдда

Генерал тоже был сторонником заговора «Интернефти». А может, хорошо им прикидывался. Сомнений в причастности нефтяника нет, говорил он: факты, признания, оперданные. И финансирование цензоров – тоже его дело, мы подняли проводки. Однако пока этому гаду удается блокировать передачу своего досье президенту – они же кореша, в гандбол вместе играли.

– Надо или залезать под корягу, или долбануть, – поделился планом генерал. – Самого, конечно, нельзя. Но надо ткнуть палкой сразу в несколько мест, чтобы там забегали. Обыски им организовать, перевозку наркоты. Самолет из Венесуэлы. И чтобы всё это – в новости! Вы же нам поможете, Сан Сергеич?

Обыски – это мысль, про себя соглашался Ас. Обыски, схватка с прокурорскими. Заварится такая каша, что им уже будет не до нас. Можно будет тихонько отъехать вместе с документами под предлогом ремонта в конторе – разрешения на реконструкцию еще три месяца как подписаны – и осесть пока где-нибудь в Крылатском. А то даже в области. А вот светиться в информационной войне – это никуда не годится. Это пусть генерал сам ловит нефтяников в новостных выпусках.

– А что будем делать с их ответкой? – интересовался Ас.

А надо, чтобы не успели с ответкой, пояснял генерал.

Какой он молодец всё же. Лихой парень.

Александр Сергеевич кивал и улыбался. Он представил себе арест двух, что ли, тысяч бойцов охраны «Интернефти». Интересно, подумал он, а там такие же олухи, как у нас, служат? Мы на разгон недавнего митинга, помнится, выписали уфимский ОМОН, так там колонна опоздала почти на три часа, могли уже и не приезжать. Головная машина расплющила какую-то легковушку, еще одна встала посреди дороги. Хотя, не исключено, что их генерал просто оказался умнее нашего и всю эту легенду смастерил на случай, если кроме него бить митинг никто не поедет. Чем там, кстати, расследование закончилось?

Ас предложил генералу другой ход. Арест предправления «Росновы» – известного союзника нефтяников – как английского шпиона. У меня кое-что есть, дал понять Александр Сергеевич. Мы еще с каких пор знакомы – учились вместе.

Это муляж, ложный след. У Тимы такие связи с разведчиками, что он ссаными тряпками загонит голубоглазого генерала под лавку. Но история может выйти громкая. Как раз армия «Интернефти» придет в движение. Госгвардейцы – пока бесхозные… И прокурорские.

Да, подумал Ас, прокурорских было бы действительно хорошо добавить. С ними потом проще будет договориться, если этот лихой идиот не сдрейфит начать. Выходы есть.

– Вы с нами, Сан Сергеич? – еще раз спросил генерал, заглядывая Асу в глаза.

Александр Сергеевич улыбнулся.

На первую годовщину, еще до Ольки, мы поехали в Камбоджу. Есть такой обряд, говорила Настя, – перерождение. Если его пройти вдвоем – это уже насовсем.

Я над ней посмеивался.

Самолет катарских авиалиний, огромный, как межпланетный лайнер из какого-нибудь «Пятого элемента». Округлые лежанки вместо кресел. Чистокровные стюардессы, разве что не прыгающие через обруч. У нас не было на всё это денег, но у Насти внезапно объявились билеты.

– Папочкин подарок, – сообщила она, – на свадьбу.

– Какую свадьбу?

– Я ему сказала, что мы расписались по-быстрому.

Настиного отца я не видел ни разу. После возвращения из Финляндии он в Сибирь с семьей не поехал, остался в Москве. Настя прекратила с ним общаться. Или сделала вид, что прекратила. Временами у нее неизвестно откуда появлялись деньги, телефоны, ноутбук. Я сначала пробовал интересоваться, но она отшучивалась, говорила – любовник дарит.

Тогда я и сообразил про отца. Тот-Кого-Нельзя-Называть. Мистер второй секретарь. Или уже первый? Так и не знаю, стыдилась она его помощи или наоборот, общение с ним стало приятной тайной, особой историей про далекого папу…

– Расписались, значит?

– Ага, у тебя, в Девятке.

– И кто был?

– Твои мать-отец, две моих подруги и твой школьный приятель. Выбери, кто больше подходит. – У Насти всё было продумано.

– Что-то маловато.

– Для выдуманной свадьбы – самое оно.

И действительно.

Представил ее в свадебном платье. Черное или зеленое?

– Ты же в зеленом была?

– Ну а в каком же?

– Шикарно. А я, поди, черт знает во что нарядился? Джинсы с дырявыми коленками?

– Нет, на тебе был коричневый костюм. Ужасный. Я его выкинула.

Все-таки костюм. Ничего себе.

Поскольку летели почти под Новый год, во всех аэропортах пластмассовые елки болели белой сыпью. В Домодедово по залу вылета ходил краснощекий Дед Мороз с мешком коммивояжера, то и дело доставая из него очень полезные в хозяйстве штуки.

Настя в ярком, на грани киношного грима макияже с любопытством рассматривала группу тонированных мусульманок. Подмигивала и делала какие-то загадочные знаки. Ей нравилось их смущать.

Потом мы целовались в длинной очереди в кафе, а тетки за спиной вопили про прекратить. И еще Настя пела лагутенковскую «Морскую болезнь», кружась по зоне вылета D. А я купил ей кольцо с волчьей башкой – из пасти два раздвоенных языка. Она потом его месяца два не снимала – даже для металлодетектора и его друга-пограничника. Хотя те очень настаивали.

В полете я пробовал смотреть «Историю игрушек 3», она очень-очень страшная, никак не хватает духу досидеть до конца. В тот момент, когда игрушки отправились в ад, Настя сняла с меня наушники.

– Смотри, – сказала она, – ты что тут видишь?

У нее были картинки – такой микс из тестов Люшера и Роршаха. Цветные кубики и треугольники, по которым где пунктиром, а где отчетливо, прорезая грани и выворачивая куски фигур, гуляли ломаные линии. По-моему, из них тоже складывался какой-то узор.

– Хочешь удостовериться, не псих ли я?

– А ты думаешь, мне нравятся regular guys?

– А я не очень regular, у меня длина рукава же нестандартная.

– Балда. Говори, что видишь.

Я видел цветные химические озёра около Красноярского алюминиевого. Тусклую напольную плитку присутственных мест. Салат чафан.

Настя слушала, склонив голову набок, как это делают собаки. Молча и без улыбки, что было на нее совсем не похоже. И тогда я стал привирать:

– Вот здесь – Игорь Сечин и Владимир Путин выбирают новые обои в свой будуар. Игорю Ивановичу больше нравятся в клеточку. А вот это – Студия Артемия Лебедева представляет брендбук шахматной доски.

– Балда, – повторила Настя.

– А то ты не знала. Что это вообще такое?

– Изнанка раскраски. И по ней нужно понять, что на лицевой. Нас на месте научат, как с этим работать.

– Ты же говорила, это про вместе-и-навсегда?

– Про это тоже.

Мне было всё равно. Главное, что мы едем – с ней. Шаманы – так шаманы, а скажет – туземцы, пусть будут туземцы. Из чистой вредности я сказал: