Ян Засурский - Старый шут закон

Бэтт снял обе пары с крючков и направился с ними к Фарли; тот, словно увидев покойника, оцепенело стоял в углу с рубашкой в руках, не в силах отвести глаз от запекшейся крови.

Бэтт швырнул ему чистую пару. Фарли неуклюже нагнулся, поднял перчатки и чуть ли не благоговейно сдул с них пыль. Бэтт повесил жилет на спинку стула и вытащил из брюк полы рубашки. Фарли тоже раскрыл стул и принялся суетливо складывать вещи.

Сигара Бэтта погасла. Он откусил от нее кусок вместо жвачки, засунул за щеку и, положив остаток на краешек стула, принялся натягивать окровавленную пару на свои огромные ручищи. Затем он остановился и раздраженно посмотрел на Фарли; до парня наконец дошло, и он тоже стал торопливо надевать перчатки.

Внезапно Фарли прорвало.

— Мистер Боллинг, вы небось думаете, что я этому адвокату пушкой грозил, так у меня и в мыслях не было… он сам начал у меня пушку отнимать. Не мог же я взять и отдать ему пушку, верно?

Он говорил так, словно заучил эту речь наизусть.

Бэтт перестал возиться с перчатками и молча ждал, пока Фарли кончит; наконец тот выдохся и сглотнул слюну; Бэтт зловеще хохотнул и хлопнул правой перчаткой по раскрытой левой — в тишине хлопок прозвучал, как выстрел. Это уж как пить дать отобьет у парня охоту пререкаться.

Арт поежился и вытер ладонями взмокшее лицо. Бэтт, кончив прилаживать перчатки, протянул их Арту, чтобы завязать тесемки, а затем уступил место Фарли.

Едва Бэтт оказался у него за спиной, как О’Брайен вновь обрел дар речи.

— Вообще я не очень-то боксирую, — проговорил он более молодым и звонким голосом, чем обычно. — А вас, мистер Боллинг, я и ударить-то не смогу. Вы ведь почти такой же старый, как мой па. Да у меня и злости на вас нет… мне, чтоб драться, злость нужна…

Дребезжащий смешок заставил его обернуться (на что Бэтт и рассчитывал), и в следующее мгновенье голова Фарли резко мотнулась от короткого прямого удара в лицо. Пусть знает, сопляк, кто здесь старый! Фарли пошатнулся и, если бы не Арт, грохнулся бы на пол. Арт кончил завязывать тесемки.

— Становись сюда! — Бэтт ткнул носком ботинка в черту на полу. Фарли со страхом поглядел вниз, словно только сейчас уразумел, что значит врезаться лицом в ноздреватый цемент.

— На кулачках, по старинке, — продолжал Бэтт, — без всяких там раундов. Бой до нокдауна, потом лежи, пока не очухаешься. Но смотри не вздумай отлеживаться, а то хуже будет. Хе-хе. А ну, начинай.

Фарли машинально, без особой уверенности повиновался приказу. Уйти от удара не составило труда. В ответ — чтобы показать, что они тут не шуточки шутить собрались, — Бэтт провел джеб в солнечное сплетение, от которого Фарли согнулся в три погибели, затем выпрямил мальчишку апперкотом и кончил сокрушительным ударом правой. Фарли, шатаясь, отлетел к стене, задел ногой за сложенные стулья и рухнул вместе с ними на пол.

На мгновенье Бэтт и сам удивился — с какой стати он так наказывает мальчишку? Если на то пошло, чей приказ он нарушил? Не Бэтта — это уж точно! Дай Бэтту волю, так он всех этих адвокатишек, что берутся защищать красных, вывалял бы в перьях и прокатил на шесте вон из города. Уж если чей приказ и нарушен, так Бэрнса. Пусть сам Бэрнс и наводит порядок. Так нет же, все уверены, что раз Бэтт раньше занимался этим делом, то и впредь не бросит. Все знают, что хоть его понизили в должности, а на нем одном все и держится, эти сопляки только его и боятся.

Было бы здорово, если бы не Фарли, а Бэрнс выкарабкивался сейчас из кучи металлических реек. Взгляните только на эту рожу. Тупой испуг. Изумление. Почтительность.

И наконец, ярость.

Наступил тот самый миг, когда зеленые, но здоровые юнцы вроде Фарли особенно опасны. Разумеется, Бэтт сам хотел довести его до бешенства. Теперь можно не бояться, что он поднимет лапки без боя. Теперь он будет драться, пока не сдохнет. И кроме того, чем сильнее таких вот взбесить, тем больше они теряют голову. Раскрываются так, что бей их, куда хочешь.

Фарли сейчас страдает не так от боли, как от стыда. Он убить готов. Держись, старина, приказал себе Бэтт, когда Фарли пошел на него, реакция у тебя уже не та, что в былые годы.

Внезапно все происходящее показалось ему сном — тем самым сном, который он часто видел: отчетливо понимаешь, что сейчас произойдет, но не в силах даже пальцем шевельнуть, точно тебя околдовали. Фарли сделал наивный любительский финт левой, но Бэтт понимал, что опасность грозит справа. И не смог уйти из-под удара. Он двигался точно в замедленном фильме. Удар Фарли, скользнув по перчатке, пришелся в левое ухо — его ожгло пламенем, в голове раздался такой свист и гул, как будто на всю катушку включили радиоприемник. Мелькнула мысль: вот она — та минута, которой он боялся и жаждал долгие годы; сейчас Бэтт Боллинг покажет миру, как умирает настоящий мужчина.

Но пока что он только сильнее прикусил зубами жвачку, помотал головой и сжал в перчатках обмякшие кулаки. Фарли неуклюже пытался нанести решающий удар, но Бэтт набычил шею, сблизился, связал Фарли руки и затем на выходе из клинча нанес такой удар в затылок, что еще немного, и с Фарли было бы покончено. Мальчишка бессильно повис на нем, и Бэтт мысленно предостерег себя: бой кончать рано. Парень еще не получил свою трепку. Дай его голове проясниться. Поработай пока по туловищу.

Чтобы связать Бэтту руки, у Фарли не хватало веса. Два, три, четыре крепких джеба с близкой дистанции заставили парня согнуться. Его руки бессильно разжались, и он стал опускаться перед Бэттом на колени. Но пока он падал, Бэтт нанес ему удар, от которого Фарли врезался щекой в цементный пол и замер.

Не трогай его минутку. Самому не мешает отдышаться. С мальчишкой еще не кончено. Он избит, но опасен.

Не выпускай его из рук. Нельзя, чтобы он снова набрался сил.

— А ну, вставай, трусливый ублюдок!

Бэтт пнул его ногой в ребра. Фарли зарычал как пес, поднялся на четвереньки, помотал головой и с затуманенным взором, шатаясь, выпрямился.

Существовал один верный способ проверить, не темнит ли он. Бэтт опустил перчатки.

— Получил и хватит, — произнес он, поворачиваясь спиной.

Мальчишка попался на удочку. Ничего не соображая от бешенства, он взмахнул рукой, метя сзади в горящее левое ухо Бэтта. Но краешком глаза Бэтт уловил движение, развернулся и, парировав удар, принялся планомерно обрабатывать обманщика.

Эту тактику он применял еще в пору мальчишеских стычек с Бэрни. Ненавидя Бэтта, тот тоже не мог устоять от искушения нанести предательский удар в спину. Правда, его попытки удавались редко; Бэтт почти всегда их предвидел и жестоко за них наказывал, но уроки не шли впрок. Снова и снова Бэрни пытался ударить исподтишка и каждый раз сурово расплачивался.