АlshBetta - Золотая рыбка [СИ]

И приходят неожиданно. Непонятные боли. Ему бы к доктору… я заставлю. Пусть только попробует воспротивиться!

Благо, пока мы без врачебной помощи, таблетки все же помогают. Я против таблеток, не люблю их и далеко не всегда считаю полезными, но в случае Эдварда без них просто не справиться. Всегда нужно уметь отличать эти боли от остальных, от перенапряжения, например, или затекших мышц… у него не всегда получается. Раньше он пил лекарство сразу же, как начинало покалывать. Сейчас сократил его прием, однажды послушав меня. Но, похоже, я нанесла ему вред этим советом. Это того не стоит — терпеть такое. Лучше пить каждый раз.

— Я убрал их, — вдруг докладывает Эдвард, поморщившись. Его голос тихий, слабый, а вот рука в кулак сжимается очень сильно. Точно так же, как и зубы. Он все еще не выдал ни звука, кроме приглушенного мычания в подушку.

— Кого убрал? — тихо-тихо спрашиваю, перевернув на его лбу полотенце. Прежде ледяная от воды сторона теплая. Как от жара.

— Его активы. Я их ликвидировал. Алессандро…

К чему эта тема? Я в недоумении.

— Хорошо… значит, так нужно, — бормочу, нерешительно погладив его мокрые темные волосы. Не понимаю, к чему это.

— Нужно, — на вдохе кивает Эдвард, — я не дам ему тебя в обиду. Я его разотру…

Он защищает меня… он сейчас говорит о том, что защищает меня. От Алеса!

— Спасибо, любимый, — нежно-нежно отвечаю, наклонившись к мужу и едва ощутимо поцеловав его лоб. Каллен вздрагивает, и я отодвигаюсь. Быстрее, чем попросит.

На моих глазах выступают слезы.

— Как бы я хотел набить ему морду, Белла… — шипит, не разжимая кулаков. Запрокидывает голову чуть выше, с непередаваемым нетерпением ожидая действия таблетки. — Как бы хотел!.. А не могу…

— Ты и так защищаешь меня. Ты всегда со мной, это главное, — убеждаю я, беспомощно глядя на то, как извивается от боли, — все в порядке.

Видимо поверив мне, мужчина замолкает. Все так же лежит рядом, все так же позволяет держать себя за руку и все так же, не глядя на явное желание, судя по вздутым венам на лице, сдерживает себя. Молчит.

…К половине пятого приступ кончается. Медленно отступает восвояси, и Эдвард, как освобожденный узник, с облегчением выдыхает, хрипло втянув новый, свежий воздух. Я открываю балкон, впуская его в спальню, и возвращаюсь обратно на постель, поправляя москитную сетку.

Немного вспотевший, белее подушек, на которых мы спим, и с изможденным выражением лица, любимый устаивается у меня на груди, пока размеренными убаюкивающими движениями глажу его спину. Простынь мокрая с его стороны, поэтому он на моей. Мы на моей. И сдвигаться нам больше некуда, некуда отступать.

— Белла… — полувсхлипом произносит Эдвард, закрывая глаза. Пытается расслабиться и поспать. Сон лечит — это не преувеличение. Теперь я знаю.

— Твоя Белла, — успокаиваю его, осторожно стерев со лба испарину и чуть подвинувшись влево, подальше от края, под тяжелым влажным телом, — все кончилось. Все теперь хорошо. Засыпай.

Он подчиняется мне. Он, совершенно беспомощный такими ночами и потерянный, едва не сворачивается клубком рядом, напитываясь, как говорил, близостью. И через минут десять действительно засыпает. Тихонько посапывает, чем я и определяю это обстоятельство.

Я не сплю. Я продолжаю гладить его, поправляю простынку, которой мы накрыты вместо одеяла, и даже не пробую удобно устроить затекшую шею. Лежу недвижно, больше всего опасаясь потревожить мужа. И убеждаюсь — в который раз, — что нужна ему. Что мне он нужен. Что мы вместе — и никак иначе. Как говорил Аро.

— Я стану лучшей Золотой рыбкой, Эдвард, — одними губами, не тревожа тишину, обещаю ему, со слезами на глазах припоминая только-только кончившийся приступ, и выражение лица Эдварда, и его мучения, и его сдержанные всхлипы тогда, — я никогда тебя не оставлю. Никто меня не заставит. Никогда.

И что бы ни случилось в Атланте, что бы ни произошло на Венецианском балу, я уверена в своих силах, не сомневаюсь.

Сегодня мне было показано, что сомнения излишни и недопустимы.

Без Эдварда я просто не смогу жить…

В международном аэропорту Хартсфилд-Джексон в Атланте мы садимся в девять часов и тридцать пять минут пополудни. Ловко встраиваясь в череду приземляющихся по очереди авиалайнеров, пилот получает место возле северного терминала и для нашего небольшого самолета. Он мягко заходит на посадку, и в ту же секунду в окошках иллюминатора для меня открывается вид на ночной город, расположившийся всего в шестнадцати километрах отсюда. Большие небоскребы, частные коттеджные поселки, формирующие пригород, бесконечная череда автомобилей. Вот он, главный город американского Юга. Никогда не думала, что стану здесь жить.

Шасси касаются земли, самолет, постепенно сбавляя скорость, замедляется. Меньше чем через десять минут нам можно будет выйти.

— Эй-эй… — тихонько шепчу, погладив по плечу Эдварда, который успел уже достаточно крепко заснуть. В его правой руке смартфон, в ближе расположенной ко мне левой печатное издание с непонятными разноцветными графиками и миллиардом цифр. Он определенно хотел поработать в самолете. Однако усталость оказалась сильнее.

Он чуточку морщится, не желая просыпаться, но все же открывает глаза. Медленно и недовольно.

— Мы приземлились, — с маленькой улыбкой глядя на его сонное выражение лица, объясняю я, — сейчас будем выходить.

— Они еще минут пятнадцать будут кататься туда-сюда, — хмуро отзывается мужчина. Его веки слишком тяжелые, чтобы держать глаза открытыми — так и норовят опуститься.

— Приедем домой и поспим, — утешаю его я, — имеем полное право. Самолет задержали.

И это правда: наш вылет перенесли, заставив остаться в солнечном Мехико еще на некоторое время. Любезные сотрудники аэропорта, которым погода не позволяла выпустить нас в воздушное плаванье сначала час, потом три, а затем и все пять, предложили услуги отеля, расположенного на территории комплекса. Все номера были одинаковыми, во всех присутствовали минимальные удобства, но оставаться в них не хотелось совершенно, а отдыхать — кошмар и вовсе, как сказал Эдвард. На деле же номера оказались вполне нормальными, комфортабельными, светлыми комнатами с совмещенным санузлом. Ни в коем случае, конечно, не чета вилле, с которой мы сюда приехали, но от того не хуже. Он просто более человеческий, этот отель. Я к такому привыкла. К тому же, судя по стоимости обеда, по ценовой категории он крайне близок к привычному Эдварду миру.

Полуденное солнце не располагало к излишней активности, да и по аэропорту гулять желания не было, а больше было негде. Я свернулась калачиком на постели, забрав себе левую подушку, а мистер Каллен намеревался проверить почту и ответить на несколько важных писем. Но не прошло и часа, как он сдался, присоединившись ко мне. Мы вместе проспали все время до вылета и, если бы не наш пилот, проспали бы и сам вылет. После бессонной ночи это не было бы удивительным.