АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Каллен-младший приходит к собственному неутешительному выводу, сжимаясь в маленький комочек и отползая по простыням кровати в противоположную от меня сторону. Ничем не сдерживаемые слезы уже на лице.

— Джером? — зову я. Невероятно больно видеть его таким. Не могу понять, в чем дело. Он думает, Эдвард оставил его? Больше не придет?.. Боже, это ведь противоречит всем законам мироздания!

Малыш не отвечает. Останавливаясь у самого края большого белого ложа, он опускается на покрывало, вжимаясь лицом в ладошки. Дрожь его тела передается мне, словно по невидимому проводу.

В этот раз не чувствую обездвиженности. Мое собственное тело подчиняется даже лучше, чем в обычное время. С готовностью поднимаюсь с кровати, понимая, что обойти её проще, чем пытаться притянуть ребенка к себе. Подхожу к малышу, крепко обнимая его и одновременно поднимая на руки.

С трудом удается заставить мальчика оставить простыни в покое.

Я прижимаю Джерри к себе, не позволяя ему вырваться или отстраниться.

Глажу пальцами подрагивающую, почти зажившую спину, нагибаясь к ушку малыша. Правильные слова — те самые, которые я должна произнести, но придумать которые казалось сложнейшей из мирских задач — находятся сами собой.

— Джером, вчера вечером я уехала, потому что твой папа попросил. Он чувствовал себя не очень хорошо… — сглатываю, но мужественно продолжаю, — и беспокоился, что не сможет приехать к тебе сегодня, как обещал. Он просил мне передать тебе, как сильно он тебя любит и что очень хочет поскорее увидеть. Ни я, ни папа, никогда тебя не бросим. Эта ночь последняя, я обещаю, которую мы с тобой провели не вместе. Больше никогда я не дам плохим снам мучить моего любимого мальчика, — чмокаю его макушку, делая необходимый вдох и улыбаясь, когда аромат маленького ангела поступает в легкие, — и папа не даст. Совсем скоро он приедет, солнышко, совсем скоро. Только не плачь.

Заканчиваю, немного покачиваясь из стороны в сторону, дабы окончательно успокоить малыша. Переставая, наконец, противиться моим объятьям, он доверчиво приникает ко мне. Всхлипы исчерпывают себя. Только слегка сбитое дыхание напоминает о том, что они были.

— Ничего не бойся, — шепчу я, — у нас все будет хорошо. Особенно у тебя.

Джером вздыхает и, запрокидывая голову, заглядывает мне в глаза.

В его взгляде вижу самое, что ни на есть, доверие. А ещё радость, преданность, благодарность и успокоенность. Он действительно не боится. Теперь.

Привлекая его обратно к себе, предварительно поцеловав в обе розоватые щечки, я опускаю голову поверх макушки малыша, продолжая укачивать его.

Обвивая меня ладошками за шею, Джерри устраивается на моем плече. Дышит совершенно спокойно и свободно. Даже чуть медленнее нужного.

Ощущаю тепло, что дает его тельце, любовь, в которой он мне признался, исходящее от него успокоение и понимаю, что теперь мне тоже нечего бояться.

Пока в белом особняке меня ждет Джером, а Эдвард в состоянии ответить на мой звонок, опасности скатиться вниз, к ужасам и демонам прошлого, нет и не будет.

Я под самой сильной из возможных защит. Где угодно. От кого угодно.

Даже если повторится случившееся с отцом, даже если воскреснет из мертвых Маркус, даже если в мою жизнь попытается вернуться Джеймс…

Чтобы ни случилось. Всегда.

Отныне мне есть, за кого бороться.

Отныне есть те, кто готов бороться за меня.

Он осторожно, в какой-то степени даже боязно, склоняется надо мной. Мускулистые руки напрягаются, сжимая в ладонях два идеально ровных металлических предмета. Блестящие от яркого света лампы блики на них рябят у меня перед глазами.

Ни слова ни говоря, Джеймс вздыхает, целуя мою шею.

От его ледяных губ по коже пробегает табун мурашек. Против воли вздрагиваю — сквозняк из окна с легкостью пробирается через тонкую ткань, которую мужчина накинул на нижнюю часть моего обнаженного тела.

Поцелуй продолжается. Следует вниз, к позвоночнику. Не обделяет вниманием ни один из позвонков, прерываясь лишь на последнем из них.

Он снова вздыхает. Но на этот раз от удовольствия.

— Ты белее снега, моя Изабелла, — слышу удовлетворенный шепот, когда Кашалот возвращается к моим волосам, — а локоны шоколадные, сладкие-сладкие.

Усмешка просачивается в голос, но быстро пропадает.

— Прогнись.

Послушно изгибаю спину, прикрывая глаза. Я не знаю, хочет ли он, чтобы я видела, что будет сейчас происходить.

— Не идеально, моя красавица, — сожалеюще бормочет мужчина, — но это вполне исправимо.

Не успеваю даже подумать о смысле его слов, как что-то острое и холодное вонзается в кожу. Неглубоко, но очень ощутимо. Совсем рядом с позвонками…

Против воли, со свистом втягивая воздух, изгибаюсь так сильно, как это в принципе возможно. Мне кажется, даже растяжка гимнасток не позволяет своим обладательницам добиться такого идеального полукруга.

— Да! — громко и победно восклицает Джеймс, и его пальцы, минуя волосы, атакуют мою грудь. Губы развязными поцелуями впиваются в шею.

— Ещё, ещё моя девочка! — хрипит он, всаживая в меня оставшееся лезвие. Точно напротив первого, только с другой стороны.

Не позволяя слезам завладеть сознанием, я с трудом, но удерживаю на губах улыбку. Правда, подрагивающую.

— Замечательно… — стонет мужчина, к чертям срывая тонкую полоску ткани, — красный — твой цвет.

Первые пять секунд мне удается сдерживаться, но чем сильнее Джеймс двигается, тем меньше шансов дождаться окончания пытки. Спина саднит, а в горле пересохло от сдерживаемых рыданий.

В один из моментов, теряя контроль, громко вскрикиваю…

Вместе с моим голосом спальня благоверного пропадает. Лиловые стены сменяют светло-зеленые какой-то непонятной комнаты, посреди которой я стою, крепко обхватив себя руками. Вокруг сине-зеленый полумрак. Окна не видно, хотя свет из него освещает мою фигуру.

Не чувствую на теле одежды, но опуская глаза, замечаю на нем кроваво-бордовую накидку, напоминающую шторы из фильмов о девятнадцатом веке. Тяжелую и неприятно пахнущую, но при этом скрывающую наготу, что является её непременным достоинством.

— Она красивая? — тихий голос доносится откуда-то справа. Поспешно поворачиваю туда голову, но ничего, помимо знакомого бетона, на обозрение не предстает.

— Она очень красивая, — двусмысленно выделяя второе слово, отвечает Джеймс. Его тембр я не спутаю ни с чьим больше, — даже её имя переводится как «красавица».

— С французского?

— С итальянского, — в голосе мужа слышна улыбка. Звук скрипнувшего стула, на котором сидящий придвинулся к столу, слышу так, будто стою рядом.

— Она знает итальянский? — собеседник мужчины приятно удивлен.