АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

И уходит из столовой, оставляя нас с домоправительницей наедине.

Не могу сдержаться и остаться на прежнем месте. Происходящее с Марленой давным-давно заботит меня, и сейчас появился шанс узнать хоть что-то. Эти слова и слезы прекрасно дают понять, что произошедшее вполне серьезно. Ей нужна помощь. И я помогу, если получится.

Услышав мои шаги рядом, женщина оборачивается, с трудом, но выдавливая скупую подрагивающую улыбку.

— Добрый день, Изабелла.

— Добрый день… — говорю в ответ и, нахмурившись, подмечаю все изменения на её лице. Красивое, с легким румянцем и горящими синими омутами, теперь оно выглядит осунувшимся, не в меру бледным, с погасшими, красными от бесконечных слез глазами. Светлые волосы — совсем спутавшиеся — ни имеют ничего общего с теми великолепно уложенными локонами, что я встретила в день приезда.

Марлена до неузнаваемости изменилась.

— Садитесь, — женщина тщетно пытается сохранить на лице безмятежность, — хотите чаю?

— Нет, спасибо, — для чаепития время явно неподходящее, это точно.

Повисшую паузу разбавить некому. Она сильнее Марлены и меня вместе взятых. И только заметив часы, неустанно передвигающие свои стрелки, вспоминаю о времени. Меня ждет Джерри и кухарка скоро вернется. Следует поторопиться с разговором.

— Мне сказали, вам не здоровилось? — негромко начинаю я, обеспокоенно следя за подрагивающими пальцами женщины, напряженно перебирающими бумажную поверхность салфетки.

— Ничего страшного, не волнуйтесь, — Марлена опускает взгляд, полностью сосредотачиваясь на своем занятии.

— Расскажите мне, что случилось, — перехожу к отрытой просьбе, понимая, что хождением вокруг да около ничего не добьешься.

— Апрель… весна пришла… — она странно, почти безумно усмехается, а пальцы разрывают салфетку, дрогнув в самый неподходящий момент.

— Что с вами случилось? — формулирую вопрос конкретнее, передвигая свой стул ближе к домоправительнице. — Я вижу, произошло что-то плохое. Что?

— Это не важно.

— Важно. Марлена, я попытаюсь помочь, если вы расскажете.

— Не поможете.

Её односложные, в крайней степени пропитанные безнадежностью ответы вводят в ступор. Становится по-настоящему страшно и горько.

— Почему вы так уверены? — не отступаю. Не хочу отступать. Эта женщина стала первой, кто помог мне. И я не останусь в долгу.

— Вы… — Марлена сглатывает, низко опуская голову. Её пальцы впиваются друг в друга, скрепляясь в прочнейший замок. Разъединить их не выйдет. — Вы… вы любите Джерома, Изабелла?

— Да. Да, люблю, — поспешно соглашаюсь, обрадованная пусть пока и слабо, но установленным контактом. Тема, конечно, отдаленная, но уже хоть что-то.

— Сильно любите? — синие глаза скрываются за слезной пеленой, когда их обладательница смотрит на меня.

— Очень сильно, — не понимаю, к чему эти вопросы, но если ей так проще, я отвечу.

— Как сына, — это звучит как утверждение.

Медлю полсекунды. Не знаю, как любят своих детей. У меня никогда их не было. Мне кажется, я люблю Джерри больше. Наверное, даже больше, чем любили меня… Но точного ответа, по-моему, никто не знает.

— Да, — киваю, находя это слово наиболее подходящим.

— И если он… — Марлена шумно сглатывает, — если сделает вещь глупую… чудовищную, — она зажмуривается, — вы ведь от него не отвернетесь?

Мой ответ ей известен.

Молчаливо соглашаясь с ним, женщина поджимает губы.

— И я не отвернусь…

— Ваши дети сделали что-то плохое? — подвожу итог всему сказанному, сочувствующе глядя на домоправительницу.

Дети. У неё есть дети. Ну конечно же, она должна быть матерью! Мама из неё наверняка замечательная.

— Да, — домоправительница вздрагивает, — ужасное… просто ужасное…

Терпеливо жду продолжения, осторожно прикасаясь к руке женщины своей. Громко всхлипнув, она сжимает мои пальцы, с силой зажмуриваясь.

— В прошлую субботу мистер Каллен не… не вернулся… из-за… из-за моей… моей дочери, — прерываясь от недостатка воздуха и лихорадочно вдыхая его, дает объяснение Марлена.

Понимаю все слишком быстро. Чересчур быстро, чтобы успеть свыкнуться с подобными словами.

Суббота. Эдвард. Небоскреб.

Логическая цепочка выстраивается за мгновение. События освещаются с самого начала — с приезда Джаспера — до того момента, как Флинн сообщает неутешительный прогноз… от того момента, как Эдвард изгибается на кровати, умоляя меня спасти Джерома, до того, как возвращается в особняк спустя два дня и поднимается с кровати, дабы обнять мальчика. Запах, приглушенный свет его обители в квартире, слезы и кошмары, смертельная бледность и тихое, почти неслышное дыхание. Погасшие малахиты и черты, исказившиеся от боли. Все, что было. Как в страшном сне, который не хочется вспоминать.

Ужас пробивается под кожу, заставляя задрожать, словно от холода. Все слова кончаются, а дыхание перехватывает.

Эдвард сказал, что знает, кто отравитель. И знает, как расправиться с ним…

Вот и разгадка. Вот и ответ.

Господи…

— Марлена, — бормочу, прочищая горло и пытаясь сделать голос слышным, — Марлена, мне очень жаль… — не знаю, что говорить. Что нужно, что принято говорить. Без лишних разъяснений понятно, к чему Каллен приговорил свою неудавшуюся убийцу. И, похоже на то, что пока свой план в жизнь не претворил. Правда, это лишь вопрос времени… и недолгий.

— Изабелла, я знаю, что это непростительно и… и недопустимо, но… но я готова сделать все, что угодно… я готова… если Марта уедет, я не позволю ей… не позволю даже приблизиться к Америке. Она исчезнет… навсегда исчезнет… пусть даже от меня… только… только живет, — домоправительница больше не сдерживается, сжав ладони в кулаки, плачет, содрогаясь от рыданий. Говорит, просит, молит меня.

— Вы говорили с Эдвардом? — внутри ощутимо ноет, когда я вижу улыбчивую женщину в таком виде.

— Конечно, — она судорожно вздыхает, — я предлагала себя вместо… я просила…

Мне больно. По-настоящему больно за неё. Больно слышать, больно видеть, больно знать… А все потому, что я прекрасно понимаю Марлену. За Джерома я готова заложить не только свою душу, но и души всех, кого потребуется. Готова свернуть горы, осушить моря, пройти пешком вокруг света или даже навсегда оставить его, только бы спасти. Только бы спасти…

Марлена тоже. Но шансов у неё не осталось.

— Он не позволит, Изабелла. Он убьет её… — домоправительница задыхается от рыданий, закрывая лицо руками, — я ничего не могу… ничего не могу сделать… а она… она со мной попрощалась!..

Понимаю, что сама готова заплакать и, скорее всего, именно поэтому непозволительные слова все же произносятся:

— А если я поговорю с ним?

Марлена резко вздергивает голову.