АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Обожание, которым лучатся малахиты, невозможно передать. Пробежавшись по фигурке мальчика, они обращаются ко мне, приглашая войти и оставить дверной косяк в покое.

— И ещё раз привет, — в его словах ни доли пессимистичности, ни капли недоверия. Излучая сплошную радость — как от прихода мальчика, так и от моего — они внушают то приятное чувство безопасности, какое доступно для меня только с Калленами.

Даже при смертельной угрозе, запрещающей сейчас к ним приближаться, я бы все равно это сделала.

Усмехнувшись, подхожу ближе, присаживаясь на простыни рядом с малышом. Маленькая ладошка, свободно лежащая на груди отца, тут же находит мою.

— Вот видишь, — легонько сжимаю крохотные пальчики, — никуда от нас папа не денется.

Эдвард посмеивается, ласково взглянув на сына.

— От вас ни спрятаться, ни скрыться, — подтверждает он, притянув его ближе, — это точно.

— Мы знаем, — заговорщически шепчу Джерому, подмигивая.

Щурясь от смеха, малыш кивает с самым серьезным видом.

Это утро потрясающее. Как и любое другое, впрочем, в обществе этих двоих. Я не знаю, как умудрялась жить без них столько времени. Сегодня это кажется не просто невозможным, а крайне фантастическим. Засыпать, не чувствуя тепла Джерри? Просыпаться и не слышать приветствия Эдварда? А завтрак на белых креслах? Круассаны с малиной и апельсиновый сок в стакане с зеленой трубочкой? Я люблю каждую мелочь нашего времяпрепровождения. Каждую минуту.

Все-таки любить что-то неописуемое приятно. Как же хорошо, что Джеймсу, несмотря на все старания, не удалось убить во мне этого чувства.

— Как насчет сказки перед завтраком? — неожиданно интересуется Эдвард, вырывая меня из размышлений.

Джером, тут же при этих словах подскочивший на своем месте, согласно кивает. Маленькие малахиты загораются восторгом.

— Сказки рассказывают перед сном, — мягко напоминаю я, взъерошив светлые волосы малыша.

— А мы послушаем сейчас, — не унимается мужчина, поднимаясь с покрывал. Садится, устраивая сына теперь уже на своих коленях.

Стараюсь не заострять внимание на его правой ноге, но удержать на губах ускользающую улыбку все же не удается.

— Если хотите, — пожимаю плечами, с трудом концертируя внимание на Калленах. Пытаюсь помнить о том, где и что я делаю, а главное, с кем, не оглядываясь назад в беспросветную, пугающую ночь. Поистине, кошмарную. — О ком?

В один голос они выбирают уже знакомое повествование о волшебных цветах, маленьких королевах в кружевных платьях и храбром маленьком воине из крохотного, размером с кленовый листок, королевства.

Никогда не думала, что наши предпочтения окажутся такими схожими.

Внимательно слушая, мужчина и Джерри улыбаются. Вдохновляют на продолжение одной лишь этой улыбкой. Им правда интересно. Обоим.

Я видела на голубом экране то, как папы читают сказки детям, порой даже разыгрывают их, веселя малышей до умопомрачения, но чтобы сами слушали вместе с ними… чтобы просили рассказать… Эдвард и в этом первый.

Смотрю на практически одинаковых, хоть и разделенных невиданной пропастью, отца и сына, вглядываясь в схожие эмоции на бледных лицах, наблюдая теплоту малахитовых омутов. Поражаюсь такому совпадению… во всем. Что-то последнее время я всему поражаюсь.

Видимо, пришла пора перемен — и мест, и мнений, и событий…

Вот бы эти открытия всегда были светлыми и домашними, как это! Не нужно страданий и боли. Не нужно шрамов, крови, криков… Ничего подобного. И, если уж нужны слезы, то пусть — от радости. Но не от горя… только не от горя…

— Конец, — убираю за ухо непослушную прядку волос, завершая повествование. К счастью, в конце, а не как вчера ночью… Невероятно, конечно, но какая же все-таки разница между двумя этими рассказами одной и той же сказки! А прошло не больше семи часов.

Послав мне полную ласки улыбку, Джером хлопает в ладоши, жмурясь от лучиков солнца, забредающих в комнату. Освещая его лицо, они делают моего мальчика ещё больше похожим на маленького ангелочка. По крайней мере, его образ сейчас соответствует всем канонам того, как их обычно изображают.

— По-моему, у кого-то пропадает талант сказочницы, — подмечает Эдвард, вгоняя меня в краску.

— Да-да… — пунцовея, я смущенно опускаю глаза, чересчур внимательно глядя на простыни, — а по-моему, кто-то кому-то льстит…

— Разумеется, — глаза Каллена хитро поблескивают. Он выдерживает полуминутную паузу. — Ну а теперь завтрак. А после — кое-что очень интересное…

Безмолвный вопрос Джерри не остается незамеченным. Изумленно глядя на папу, он теребит его за руку, заглядывая в глаза.

Усмехнувшись, мой похититель качает головой. Играет.

Малахиты очень красивые. Как у обычного, ничем не обремененного, не ходящего по краю человека. Простые и счастливые, словно бы у простого папочки, души не чающего в своем сыне. И ничто не мешает им наслаждаться любовью друг друга. Никто не в силах разлучить…

— Секрет, — протягивает он, ловко увернувшись от ответа. Пересаживает Джерома на простыни.

— Тебе помочь? — одними губами спрашиваю я, когда вижу, что он собирается подняться. На миг страх возвращается…

Легкое качание головой. Ну ещё бы…

— Беги на кресло, — кивая на мебель, шепчет Эдвард сыну.

Малыш тут же исполняет просьбу, не задавая лишних вопросов. Удается даже избежать его удивления.

И за эти пару секунд форы у Каллена появляется шанс подняться, чуть нахмурившись, незамеченным.

Упрямо иду рядом, несмотря на явное недовольство мужчины, чуть что, готовая подстраховать его.

… Благо кресла достигаем без происшествий.

Тяжело опускаясь на него, Эдвард тем не менее делает вид, что все в порядке. Выдают лишь пальцы, которые, устроившись на материи пижамных штанов, едва касаясь, поглаживают под ней кожу.

Джерри, судя по всему, ещё ничего не заподозрил.

Но от меня подобное не ускользает.

— Завтрак, — заметив мой интерес, напряженно повторяет мужчина. Расставляет акценты с завидной точностью…

Отвлекаюсь от его ноги, переключаюсь на лицо. На глаза, предупреждающие, что для малыша все это есть и будет тайной.

Но на миг, на единый незаметный миг в малахитах вместо предупреждения и серьезности проскальзывает кое-что другое.

Я вижу перед собой того Эдварда из ночи. Напуганного, отчаянного, надеющегося на помощь, которой все нет и нет… Потерянного, если не сказать больше.

И понимаю: несмотря на разыгранный для сына спектакль «Все в порядке» ничего не изменилось. Он все тот же…

… И все та же его боль.

Четыре ведерка с железными крышками стоят возле белой стены, тесно прижавшись друг к другу. Каждое из них помечено определённым цветом, а надпись на не до конца сорванной этикетке указывает на способ применения их содержимого.