АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Перестаю надеяться на то, что желание исполнимо, когда надо мной все же сжалились. Отпустили.

Я проваливаюсь куда-то вниз, утрачивая связь со всем, что было и есть рядом, как раз в тот момент, когда зеленые часы напротив кровати демонстрируют время: шесть часов утра.

Просыпаюсь быстро и внезапно. Открываю глаза, почти подскакивая на кровати. Часто моргаю, пытаясь понять, что заставило меня так скоро выпутаться из царства сновидений. Ответ приходит через пару секунд. Все теми же электронными квадратными цифрами. 9.30. Проспала.

Опасливо оглядываюсь на по-прежнему сладко спящего малыша, раздумывая, могу ли я ненадолго его оставить.

Могу.

Не удосуживаясь ни малость причесаться, ни сполоснуть лицо, ни даже переодеться во что-то более привычное, чем розовато-лиловая пижама с коротким рукавом, покидаю кофейную спальню.

Коридор за дверью холодный. Хорошо проветриваемый и всегда пустой, он выглядит мрачно, как ледяное царство Снежной королевы. Тем более, за толстыми окнами ещё проглядывают остатки снега на черной земле.

Я поспешно подхожу к нужной двери, с удивлением встречая крохотную щелочку между дверным проемом и деревянной заставой. Выглядит она довольно странно, если учесть, что все остальные входы плотно закрыты. Впрочем, это так же можно расценивать как подтверждение того, что мистер Флинн, как и обещал, приехал.

Я уже собираюсь пройти внутрь детской, но, вовремя услышав тихие слова из-за деревянной заставы, отдергиваю от неё руку.

— Восемьдесят пять процентов… — сообщает голос доктора, повисая среди немых стен. Здесь слишком тихо. Слышно все, в том числе непонятный разговор. Большую его часть.

— Не вариант, — отзывается ему другой, негромкий и более хриплый. Со знакомыми бархатными нотками.

Увлекшись звучанием баритона, видимо, пропускаю следующую фразу доктора, а потому ещё один ответ Эдварда так и остается непонятым:

— Невозможно обойтись…

— Мистер Каллен, препарат не так… а…

Не могу понять. Слушаю внимательно, вникая в каждое слово, но некоторая их часть сквозь стены пройти не может.

— И цифры неизменны? Что насчет лаванды с валерьянкой?

Смешок доктора выходит усталым.

— Разве что лошадиными дозами.

На какое-то мгновенье в спальне повисает тишина. Начинаю думать, что они заметили меня, и на всякий случай отхожу от щелки подальше, но почти сразу же, опровергая эту теорию, Эдвард продолжает разговор. Не видит.

— Что насчет рук?

— Рук? — голос Флинна звучит недоуменно.

— Беллу интересовали руки, — услышав свое имя, я хмурюсь, — ни о чем другом речи не шло.

— Эдвард, — для усиления эффекта, похоже, мужчина даже обращается к боссу по имени, — это не шутки, и в скором времени, при несоблюдении правил, вы легко сможете в этом убедиться.

— Руки… — стиснув зубы, шипит мой похититель. Отказывается слушать.

В чем дело?

Доктор вздыхает, судя по затишью, кивает.

— Через три-четыре дня не останется и следа от ран. При условии, что не будете сжимать слишком сильно.

«Как вчера», — мысленно дополняю я, поджав губы. Вздыхаю вслед за доктором.

— Она спит?..

— Когда я пришел, спала.

Тихий вдох. Сразу выдох.

— Если проснулась, позови.

— Конечно.

Не сразу догадываюсь, что эти двое снова говорят обо мне. Лишь когда шаги Флинна слышатся у самой двери, на пару секунд опережая то, как он открывает её, понимаю, что попалась.

Опускаю глаза, отходя на два шага назад. Застываю у стены, нервно сцепив руки в замок.

— Здравствуйте, — тихонько бормочу я ему.

— Здравствуйте, Изабелла, — мужчина хитро улыбается. Он знал о том, что я слушаю. Без сомнений. — Мистер Каллен просил вас зайти сразу, как только сможете.

— Спасибо… — отрываю взгляд от пола, взглянув на лицо доктора. Насмешливое. Впрочем, от моего волнения его черты приобретают серьезность.

— Проходите, — освобождая проход, приглашает он. Кивает на приоткрытую дверь детской. В тот момент, когда я прохожу мимо, одной ногой уже ступая в комнату, наклоняется к моему уху, шепнув:

— От наркотиков надо избавиться.

И, введши меня в изумление, шагает в коридор. Деревянная застава закрывается.

Избавиться? Так же, как Марлена? Он считает её решение верным?..

Я запуталась. Точно и однозначно.

— Привет… — знакомый баритон вырывает из дымчатой непонятливости, в которую меня так резко окунул Флинн. Слышать его крайне приятно. Особенно после вчерашнего…

— Привет, — поворачиваюсь к белой кровати, я робко улыбаюсь.

Эдвард по-прежнему лежит на ней. Но уже не так безнадежно, как прежде. Простыни заправлены, подушки расположены, как следует, а сам мужчина выглядит куда лучше, чем пару часов назад, несмотря на то, что следы недавней ночи стереть так и не удалось. Ровным рядом морщинок они рассыпались по лбу, крохотными огоньками угасающего испуга забрались в усталые, полуприкрытые малахитовые глаза. Не смылись сном и остатки прежних белил на лице.

Глаза без труда находят под покрывалами и пострадавшую ногу. Напоминание о том, какими шрамами она «украшена» будоражит сознание не хуже заправского кошмара.

Слева, как раз там, где располагается нагрудный декоративный кармашек пижамной кофты, начинает щемить.

— Я не кусаюсь, Белла, — разведя руки в разные стороны, наглядно демонстрируя свою беззащитность, Эдвард посмеивается. Почти искренне.

Запоздало угадываю, что следует подойти ближе.

Теперь я стою непосредственно перед кроватью. И снова смотрю сверху…

Морщинок куда больше, чем я думала. Подавляющая их часть слишком глубокая, чтобы стереться.

Глаза пощипывают, вынуждая моргать куда чаще положенного.

Мужчина с сочувствием смотрит на меня, немного нахмурившись, когда я поджимаю губы. Едва заметно качает головой.

— Испугалась?

Думаю, ответ для него очевиден. Не вижу смысла говорить неправду и строить какие-то нелепые увертки. Истина все равно останется написанной на лбу.

— Да.

— Сейчас бояться нечего.

По инерции губы тянет повторить недавнее слово, но я не могу. Не так. Неверный ответ.

Он понимает.

— Садись, — длинные пальцы дважды неслышно постукивают по поверхности кровати. Приглашают.

Отказываться не желаю. Никоим образом.

Осторожно, надеясь, что теперь все в порядке, и повредить Каллену я ничем не смогу, присаживаюсь на краешек кровати. Прикрываю глаза от тихонького скрипа, что она издает.

Шершавые, белоснежные, как и прежде, свежие повязки, прикасаются к моей коже. Левая ладонь Эдварда полностью завладевает моей правой.

— Извини, — он просит прощения, виновато глядя на меня, — больше такого не повторится.

По его виду можно подумать, что он и вправду чем-то провинился. И приступ — никак не испытание физических сил, нет. Обыденное дело. По крайней мере, именно так мужчина ведет себя, не зацикливая внимание на случившемся.