АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Песок неизменен. Разве что он не обжигающе-горячий, как днем, а теплый, сохранивший жар ушедшего дня. Приятнее его прикосновений ещё нужно поискать.

Засмотревшись на небесное светило, зачарованно иду по направлению к нему, повисшему точно над водой, а потому совсем скоро я нахожу то, что искала.

Пижамная рубашка и свободные полотняные штаны Эдварда небрежно брошены у самого берега.

Сам мужчина здесь же — в океане. Присмотревшись, я вижу мелькающую бледную кожу и бронзовые волосы, потемневшие от воды. Достаточно далеко от берега… С чего бы ночной заплыв?

Хочу окликнуть его, но, раскрыв рот, передумываю. Каллен поразительно владеет навыками пловца. То появляясь, то исчезая в водной пучине, он производит впечатление человека, либо родившегося здесь же, рядом с океаном, либо получившего несколько золотых медалей на олимпийских играх. Его движения легкие и непринужденные, но вместе с тем сильные, быстрые, четкие…

Кажется, я знаю, за кого буду болеть на следующей олимпиаде.

Впрочем, вскоре занимательное зрелище прерывается. Эдвард сам меня замечает.

С той же скоростью, как и прежде, он преодолевает разделяющие нас метры, буквально врезаясь телом в мелкое дно. Из воды по-прежнему не выходит, но смотрит с ощутимым, пробирающимся под кожу испугом. Малахитовые глаза такие же круглые, как и луна над нами.

— Что случилось? — напряженно спрашивает он, пристально глядя на мое лицо.

Теряюсь от неожиданного вопроса и ещё более неожиданного вида Каллена. В чем дело?

— Что с Джеромом? — он взволнованно оглядывается на дом, нетерпеливо ожидая моего ответа, — не молчи!

— Все в порядке, — бормочу, догадавшись, наконец, что он себе напридумывал, — я просто искала тебя.

— Зачем? — недовольно интересуется Эдвард, расслаблено выдыхая. Испуг в глазах угасает.

— Мне показалось, раз тебя нет, значит, что-то случилось… — смущенно объясняюсь я, — извини.

На губах мужчины появляется снисходительная улыбка. Понимающе кивнув, он посылает её мне, позволяя почувствовать себя немного лучше. Скованность отпускает, а румянец перестает угрожать кинуться на щеки.

— Не отвернешься на минуточку?

Удивляюсь, но просьбу исполняю. Жду пять, десять секунд… молчу… а потом неожиданно понимаю, почему он попросил меня. Наверняка тот же испуг, что был недавно в глазах Каллена, теперь зияет и в моих. Не осознаю, почему он имеет такую огромную силу, но стоять спиной к обнаженному мужчине… даже Эдварду… слишком для меня. Глубоко вздохнув, я с трудом выдерживаю ещё полминуты, вслушиваясь в плеск воды и мягкий шелест поднимающейся с песка одежды.

Заостряю внимание на этих звуках и, быть может, поэтому отгораживаюсь от происходящего. … Когда влажные ладони Эдварда накрывают мои плечи, придушенно вскрикиваю, вздрогнув всем телом. Любые прикосновения тут же прекращаются.

— Прости, лучше было их сначала вытереть, — изображая, будто все случившееся — шутка, произносит он, — мне тоже не нравится, когда мокро.

Один Бог знает, как я ему сейчас благодарна…

Я, последовав примеру мужчины, надеваю на лицо ту самую маску безмятежности, побеждая всколыхнувшийся страх. Поворачиваюсь обратно, мельком пробежавшись взглядом по нему — сверху донизу — и окончательно убедившись, что он уже давно одет.

— Ты очень хорошо плаваешь, — замечаю я, отвлекаясь от ненужных мыслей.

Каллен усмехается, ладонью стирая с лица капельки воды. В глазах пляшут задорные огоньки.

— Спасибо. Вода — моя стихия.

— Вода?.. — пытаюсь припомнить все знаки зодиака, какие знаю, и сопоставить их с тем, что я только что услышала. Напоминает уравнение по математике…

— Скорпион, — облегчая мои подсчеты, сообщает Эдвард, — первого ноября.

Скорпион? Весьма подходит.

— Мне следовало догадаться.

— Я не жалю тех, кто мне нравится, — бархатный смех — единственный звук безлюдного пляжа — очень красивый, — обещаю личную неприкосновенность.

Смеюсь следом, но улавливаю двоякий смысл его слов — обещание мне по части того, чего так опасаюсь — и он наверняка это спланировал.

— Спасибо, — шепотом благодарю, расшифровав послание.

— Пожалуйста, красавица, — мужчина хитро подмигивает, но могу поклясться, в малахитах серебрится нежность.

Наблюдаю её и понимаю, что хочу сделать. И никакой страх не помешает.

Эдвард теплый. Несмотря на холодную стихию, ледяной месяц рождения и совершено не теплокровный знак зодиака — теплый. И мягкий — внутри и снаружи. Утыкаюсь носом в его плечо, крепко обнимая за талию. Мой.

Ласковые длинные пальцы проходятся по моим волосам, по шее, по спине… я нашла то место, где хочу остаться. Настолько долго, насколько возможно, пожалуйста.

— Tutto è bene? (все в порядке?) — не прекращая прикосновений, чуточку озабоченно спрашивает Каллен.

— Si, — вздыхаю, зажмурившись, — grazie…

Молчаливо кивнув, он прекращает любые вопросы. Позволяет мне в полной мере насладиться защищенностью, которую он, не скупясь, излучает.

Мы стоим так некоторое время. Вокруг тихо — океан, песок, синее ночное небо — ничто не мешает и не пугает, ничто не портит создавшейся атмосферы.

И такая благодатная обстановка дает время поразмыслить и прийти к выводу, который, казалось бы, давно следовало принять: я доверяю этому мужчине.

Я доверяю ему полностью и абсолютно — себя и все то, что он вознамерится со мной сделать. Страх десятиминутной давности — когда я обернулась, боясь его наготы, — улетучился. Он невероятно глуп и смысла не имеет. Личная неприкосновенность, даже если бы Эдвард и не пообещал, все равно бы у меня была. Он не Джеймс. Он не Маркус. И уж тем более, не кто-то из бордельной тройки. Я тоже что-то для него значу. Может быть, пока слишком мало, но значу… И это здорово вдохновляет и успокаивает.

— Второго февраля… — сам с собой рассуждает Эдвард, легонько поглаживая мою кожу, — водолей… воздух?

Он пытается угадать?

— Земля, — поправляю, сделав глубокий вдох. Ещё одна не самая подходящая тема для разговора.

Каллен замолкает. Пересчитывает.

— Нет, Белла, воздух. Водолей — это воздух, — хмурится, стремясь обнаружить свою ошибку. Не понимает, что сам не найдет…

— Козерог.

— С января по февраль?..

— С декабря по январь.

Немного отстраняюсь и по его удивленному вопрошающему взгляду вижу, что окончательно сбила с толку.

— Мой день рождения — тринадцатого января, — сознаюсь ему я, — настоящий.

— В карте ты написала совсем другое, — Эдвард внимательно смотрит мне в глаза, — зачем?

— Это долгая история, — сглатываю, прочистив горло, — можно я не буду?.. Тринадцатого января.

— Кашалот? — внутри малахитов проскальзывает понимание.

Кроме моего кивка ничего и не требуется.