АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

— Кашалоты всегда залегают на дно…

— Не так много пространства для пряток ему осталось.

— Но осталось же!.. — мое отчаянье десятком морщин отзывается на лице Эдварда. Теперь на моем лице обе теплые ладони. Стирают слезы.

— Не плачь, Belle, — тихонько просит он, сочувствующе глядя на меня, — не плачь, это того не стоит.

— Зачем ты это спросил? — между всхлипами слова кое-как просачиваются наружу. От его рук и глаз, вопреки всем предыдущим истерикам, становится лишь хуже. Страшнее становится…

— Затем, что хочу на тебе жениться, — уверено произносит Эдвард абсолютно ровным, спокойным голосом, — затем, что ты мое tesoro, Белла. Как и Джером. У меня было время подумать.

Такие искренние, такие ласковые слова. Он подумал и предпочел всем… меня! Что я вообще делаю?

Очередное доброе утро превратилось в черт знает что. И снова по вине человека, которого, несмотря на всю запретность этого, я ненавижу и душой, и сердцем.

— Ты тоже… ты тоже, и ты знаешь, — глотаю слезы, уже ничуть не стараясь их прекратить, — Эдвард, я же выбрала! Ты знаешь, я выбрала! И я бы… я же…

Делаю один глубокий вдох, пытаясь досказать:

— Но я ему принадлежу. До тех пор, пока… я его…

— Иди сюда, моя девочка, — Каллен прерывает меня, укладывая обратно себе на грудь. Крепко обнимает, целуя в макушку.

Я не противлюсь. Я никогда и ни за что на свете добровольно не откажусь от этого мужчины. От его рук, слов, губ… от всего целиком.

Ну почему и теперь, и сейчас я не в состоянии прекратить это безумие? Думаю, даже если Эдвард отправит меня в психиатрическую лечебницу, мало что изменится.

Я хорошо усвоила урок… я знаю, чем грозит отрицание фактов, предложенных благоверным.

— Я ему принадлежу… — снова шепчу, раз за разом проигрывая в голове мысли-воспоминания об уже случившемся. О том нашем первом и последнем разговоре на эту тему и моей окончательной убежденности в правдивости намерений Джеймса, если я ослушаюсь ещё раз. Если только посмею.

— Даже не думай, — убирая мои волосы на бок, пальцы Эдварда глядят затылок.

— Это правда! Есть договор… есть!.. — ощущаю похожую беспомощность, смешанную с отчаяньем, с какими Каллен не так давно доказывал мне, что не сходит с ума. Он надеялся, что я поверю. А теперь надеюсь я.

Это не игры сознания, это не чересчур живое воображение, не яркий сон. Я все видела и все помню.

К тому же, к сожалению, знаю на практике. Знаю, как больно…

— Я не вру тебе, — обнимаю его за шею, боясь даже на миллиметр отпустить.

В пучину? Пожалуйста.

В пекло? Пожалуйста.

Я согласна дать положительный ответ на что угодно, если только он поймет меня… если только поверит.

Даже Джаспер, узнавший все то, что видела Сероглазая, пытался отрицать очевидное. Даже он, несмотря на все положительные качества, не в состоянии мне верить.

Отказался. Ещё в первый раз.

— Не врешь, — бархатный баритон обретает столько сострадания, сколько ни разу прежде. Подтягивая одеяло к самому моему подбородку, накрывая им и пряча, он ни на секунду не прекращает прикасаться ко мне.

Tesoro…

— Ты правда?.. — не могу поверить в то, что я слышала. Если это была шутка или, чего хуже, притворство, я…

— Правда, — заглядывая в мои глаза, малахиты, не таясь, демонстрируют внутри себя честность, — расскажи мне об этом договоре. Что он из себя представляет?

Эти слова эхом отзываются в сознании, сталкиваясь с советом Джаспера поведать все мистеру Каллену. С его обещанием, что Эдвард сможет мне помочь забыть… оставить… прекратить.

Только на деле все куда сложнее, чем в теории.

Слезы, кажется, только-только уменьшившиеся, возвращаются с новыми силами. Рубашка Эдварда уже мокрая.

— Нет! — с трудом вспомнив о том, что кричать запрещено, скатываюсь на громкий шепот. Пробуждение Джерома последнее, что нужно сейчас нам обоим. Малыш и так чересчур часто видит мои слезы. А при нем они точно не допустимы.

— Почему нет? — ничуть не злясь и не огорчаясь (чего я боюсь больше всего), интересуется Каллен.

— Потому что… потому, что больше ты на меня не посмотришь, если я расскажу… — шумно сглотнув, кое-как нахожу в себе силы ответить взглядом малахитам. Пока внутри них нет отвращения, но уверена, после того, о чем просят, я уже никогда не смогу его оттуда изгнать. Хейл ошибается. То, что мысленно разрешено и понятно, на практике — недопустимо. Тот пыл, что был во мне после его рассказа о судьбе Элис, безвозвратно испарился.

Ей хватило смелости.

Мне никогда не хватит.

— Если ты действительно так думаешь, — с самым серьезным видом произносит Эдвард, — это твое самое большое заблуждение.

— Ты просто не знаешь…

— Белла, — он убирает с моего лица длинную прядь, стирает все только что появившиеся слезы, — что бы ты мне ни рассказала, я никогда от тебя не отвернусь.

От такого обещания внутри что-то вздрагивает. Маленькая-маленькая, подкрепленная лишь взглядом Каллена, мысль все же попытаться, решиться, проносится в голове.

Правда, её полет занимает всего мгновенье. Скрываясь за горизонтом, она не оставляет от себя ничего. Даже самого крохотного, самого малозаметного следа.

Невозможно — уверяет.

Невозможно — заклинает.

Невозможно — подтверждает.

— Я не могу. Прости, прости, пожалуйста…

Он вздыхает, выдавливая улыбку. Мотнув головой, прижимает меня ближе к себе.

— Хорошо. Мы сегодня больше не будем об этом говорить. Постарайся успокоиться.

— Эдвард, если ты считаешь… я не против… замуж… если хочешь и действительно намерен… — путаюсь в словах, тщетно пытаясь правильно изложить свои мысли. Хоть каплю понятно и уверенно, — но пока он… я не могу.

Терпеливо выслушав меня, ни разу не перебив, мужчина кивает:

— Я понимаю. Я поторопился, верно? Мы как-нибудь вернемся к этой теме, но позже.

Позже…

— Спасибо!..

— Не за что, сокровище, — на сей раз его улыбка настоящая, — все хорошо.

Хорошо…

— Тебе не нужен конь, — устраиваюсь на его плече, обвивая руками за шею. Запах, улыбка, кожа… это куда лучше любых лекарств. Мне ничего другого и не нужно. Все, чего стоит бояться — потерять. Их с Джеромом.

— Конь?..

— Конь… чтобы быть принцем, — вздыхаю, попытавшись улыбнуться в ответ, — ты и без него прекрасно справляешься.

Джером, коротко вздохнув, поворачивается на другой бок. Его ладошки вытягиваются вперед, а ножки наоборот поджимаются, когда малыш, моргнув, открывает глаза.

Сонные драгоценные камешки, фокусируя взгляд, скользят по всей комнате, ничего конкретного не замечая. Но как только их обладатель понимает, где находится и что происходит, тут же вспыхивают вполне конкретными целями.

Это Эдварду и нужно.

Подкравшись к мальчику из-за спины, он одним точным движением притягивает его к себе, широко улыбаясь.