АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

— Дай мне взять его за руку, — чувствую, как внутри пробуждается гнев и отчаянье, попеременно сменяющие друг друга. Но попыток с обоими справиться я не оставляю.

Ответа нет. Только идем быстрее.

— Хозяин, — понижаю голос, до крови кусая губу, когда вспоминаю это правило, — пожалуйста, позволь мне взять ребенка за руку.

— Уже лучше, — Лорен вздыхает, взглянув на меня с отеческой гордостью, — не забывай устав, моя девочка.

Отрывисто кивнув, я жду позволения. Я жду, когда смогу взять маленькие пальчики в свои и, ласково потерев их, попытаться показать, что контролирую ситуацию и не позволю обидеть моего ангела. Я ведь действительно не позволю. Как только Лорен попытается сделать ему больно, я… я… черт, что же я сделаю?.. Он его убьет! Убьет при первой же моей попытке воспрепятствовать своим целям!

Риск будет оправдан, только если представится возможность бежать. И тогда, заслонив дуло, я дам Джерри десять секунд форы. А ему хватит?..

— Пусть идет со мной. Мы отлично ладим, не правда ли, Зеленоглазик?

То слово, каким он величает его, вызывает вспышку огня во мне и дрожь в Джероме. Мальчик всеми силами пытается удержать слезы, крики и желание вырвать руку. Я вижу все, что он чувствует, по его лицу.

Но от внимательного разглядывания Джеймс меня сразу же отвлекает.

— Хочешь посмотреть, как я выстрелю?

Отвожу глаза. Крепко стиснув губы, продолжаю следовать за мужчиной молча.

В такие моменты ничего, кроме как молиться, не остается. Я толком не могу понять, что прошу и у кого, но прошу. Больше не на что надеяться.

Справа от нас — магазины, слева — кафетерий. Мы останавливается перед ним всего на секунду — пропустить рабочего, везущего на конвейерную ленту чемоданы — но этой секунды, дабы заметить в лицах тех, кто стоит у деревянных столиков, знакомые серые глаза, мне хватает. Ошеломление, мигом претворившееся затем в вырвавшееся наружу пламя ненависти, дает надежду. Я права, он должен был пойти за кофе. Он должен был…

Чемоданов на пути нет. Но теперь Джеймс, кажется, что-то заподозривший, двигается в разы быстрее. Едва ли не бежит.

Я беспокоюсь о том, не потеряет ли Хейл нас из виду, но тормозить движение не решаюсь. У шейки Джерома все еще пистолет…

Холодный воздух ударяет в лицо. Уже улица?! Но темно же… как быстро село солнце!

У входа, в самом что ни на есть запрещенном месте, припаркована машина. Синяя «ауди», которую я уже видела. Та самая!

— Лорен! — голос Джаспера сзади, окликающий его, выводит Джеймса из себя. Теперь он делает все на предельной быстроте собственных возможностей.

Мужчина одним точным толчком отправляет внутрь автомобиля сначала меня, а затем Джерома. Как раз в тот момент, как у самой двери свистит пуля, оказывается в салоне рядом.

Водитель резким движением приводит машину в действие. Выруливая самым невероятным образом, он, чудом никого не задев, выезжает на дорогу.

Ещё один свист. Теперь только, кажется, попадает он в цель. Автомобиль оседает с правого бока.

— Живее! — яростно восклицает мой благоверный, багровея.

Я сижу на самом краю кресла, крепко-крепко прижав к себе дрожащего ребенка. Пытаюсь спрятать его за собой, радуясь тому, что пистолет уже не упирается в светлые волосы. Пусть стреляет в меня!

В стекло заднего вида наблюдаю, прижавшись губами к макушке малыша, как Джаспер достает из кармана телефон. Удар по клавишам минимален. Вот он уже говорит…

Аэропорт скрывается из виду очень быстро. Водитель сворачивает куда-то от дороги, и яркие огни пропадают, сменяясь тьмой. Я не различаю ничего, помимо белокурой головки мальчика. Зато Джеймс, похоже, видит все.

— Твари, — не стесняясь выражений, заявляет он, — ничего, к тому моменту, как они прибегут, брать будет нечего.

Пока он не обращает на нас особого внимания, я лихорадочно пытаюсь придумать, что делать. Если бы скорость была меньшей, можно было бы попытаться открыть дверь и помочь Джерому оказаться снаружи. Я бы задержала Лорена. Я бы смогла, уверена, ради него! Но при таком раскладе сейчас — мы едем около ста двадцати миль, несмотря на, по-моему, спущенное пулей колесо — этот вариант невозможен.

А остальные? Остальных у меня нет!

Со страшной скоростью мелькая за окном, деревья — ещё более темные силуэты, чем небо — наводят ужас. Прекращаются все мысли и размышления. Я просто держу Джерома. Я просто буду с ним до конца.

— Я тебя люблю, — нагнувшись к самому ушку, шепчу, стараясь, чтобы этого никто не услышал, — я здесь, родной. Я здесь…

Его бьет настолько крупная дрожь, что мне становится по-настоящему страшно за то, что будет, если каким-то чудом Джасперу удастся нас вызволить. Новое молчание — минимальный урон, какой может быть подобным нанесен.

Шмыгнув носом, малыш прижимается ко мне. Прячет лицо на груди, зажмуриваясь, что есть силы.

И в тот же самый момент, когда его пальчики притрагиваются к моей шее, «ауди» замирает.

С тем же рвением, что и было при посадке внутрь, Джеймс вытаскивает нас наружу. Его игра прошла, спектакль окончен. Осталось лишь сумасшествие, сковавшее лицо, руки и все тело. По-иному у меня не выйдет назвать его вид сейчас.

— Смотри, Изабелла, — он вынимает из куртки пистолет, — к чему приводят побеги. Ты ответишь за то, что сделала, как полагается.

Я передвигаю Джерома к себе за спину, заслоняя его. На смену робости и отчаянью приходит неожиданная смелость. Пробежавшись по всему внутри, она показывает, что я все могу сделать, если захочу. Особенно сейчас. Особенно ради этого ребенка.

— Стреляй в меня, — не дрогнувшим голосом произношу, кивнув ему, — но опусти мальчика.

— Разумеется, — рявкнув, Лорен-таки натягивает на губы дьявольскую улыбку, — но план другой. И мы ему будем следовать. Дай мне ребенка, Изабелла.

Никогда не думала, что смогу на приказ ответить отказом. Но сегодня я смогу все.

— Нет.

Глаза Джеймса распахиваются и загораются страшным, невыразимо пугающим сине-алым пламенем. Раньше пугающим. Но не сегодня.

— Я сказал, дай его! — повторяет он, надавливая на курок. Четко выделяет каждое слово, напоминая мне о карах за нарушения. В голове правда мелькает картинка той ночи, когда мои ноги были изрезаны камнями, волосы вырваны едва ли не клоками, а кровь все текла и текла, и я была уверена, что не остановится… Но той ночи нет, она в прошлом. В прошлом, как и Джеймс. У меня есть сын. У меня есть создание, которое обязано жить, улыбаться и спокойно засыпать ночами. У меня есть смысл существования и то, что держит под контролем все эмоции. Я больше не боюсь этого ублюдка. Я больше не позволю ему мной руководить.

… Больше моего ответа не требуется. Я отдам душу, жизнь, мир и все, чем когда-либо прежде дорожила, за Джерома. Теперь ему это окончательно известно.