АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Черт, черт, черт! Мне так досадно от своей беспомощности! Когда уже я буду принимать хоть какие-то решения? Или когда меня хотя бы будут посвящать в планы?

— Я не уезжаю, — примирительно замечает мужчина, — это маленькая отлучка и все. Ровно через шестьдесят минут я буду здесь. Можешь засечь время.

— Так не пойдет.

— Белла, — Эдвард смотрит на меня так, словно взывает к здравомыслию, и одновременно с тем произносит «хватит» одними губами. Уговоры двух Джеромов ему точно не нужны.

— Сыночек, — в этот раз он обращается непосредственно к малышу, — я очень быстро вернусь, обещаю. А потом полетим обратно, к океану. Снова будем строить замки и смотреть «Спасателей». Как тебе?

Нижняя губа Джерри подрагивает. Не нравится.

— Ты ведь позаботишься о маме, пока я не вернусь? — Каллен заходит с другого фланга. Теперь касается и меня.

Джером поджимает губы. Размышляет, то и дело морщась от желания заплакать, но сдерживая себя. Пытается отпустить отца. Пытается… но не может.

— Спасибо, мой хороший, — намерено принимая сомнения мальчика за положительный ответ, Эдвард широко улыбается. Выпускает нас.

Он собирается уходить, но, заметив, что я смотрю на него исподлобья, останавливается. Наклоняется к моему уху, щекоча кожу теплым дыханием.

— Я потом оправдаюсь, viola, — оптимистично шепчет, посмеиваясь, — и будешь в отместку делать со мной все, что захочешь.

… Дверь закрывается. На этот раз без хлопка.

Мы с Джеромом, стоя на холодной плитке и держа друг друга в объятьях, остаемся вдвоем. И даже присутствие великанов-телохранителей и Джаспера не спасает столь плачевное по части эмоций положение.

На удивление, дождя сегодня нет. Да, небо сумеречное и темное, да, судя по прогнозу, который удалось обнаружить в газете на журнальном столике, имеет смысл ждать осадков, но их нет. И ничего не попишешь.

Вокруг тишина и умиротворение, то самое спокойствие природы, какое приписывают приближающейся буре. И, судя по волнению внутри меня, судя по тому, как часто и быстро бьется сердце, мне кажется, так оно и есть. Буря не буря, а что-то, определенно, будет.

За эти тридцать четыре минуты, глядя на темноту за окном и то, как то взлетают, то садятся крохотные с нашего ракурса самолеты, я понимаю, что ненавижу больше всего на свете. Ожидание.

Неприятнейшее, невозможнейшее, нескончаемое и попросту болезненное чувство, с которым я так часто сталкиваюсь. Оно присутствует в моей жизни, как декорация, вечно готовая, при необходимости, появиться на сцене, и она появляется. Вот сейчас. Вот теперь.

Мне кажется, когда Эдвард вернется, я повисну у него на шее и во всеуслышание, уверено, четко и ясно скажу, что больше расставаться не намерена. Я пойду на войну, пойду в пекло, пойду туда, куда он скажет и сделаю все, что будет необходимо — для его защиты, для Джерома — но только вместе. Оставаться в одиночестве, глядя в грустные малахитовые глазки просто выше моих сил. Похоже, я нашла свой собственный наркотик и отказаться уж точно никогда от него не сумею.

Понимаю, в какой-то степени это звучит глупо, по-детски эгоистично и, быть может, даже небезопасно с точки зрения той ситуации, в которой мы все оказались. Но я говорю так, как есть. Так как чувствую. А чувствам, к сожалению, не прикажешь.

— Где твой вопрос? — голос Джаспера, сидящего напротив меня в черном кресле, выбивает из головы все мысли, заполняя их пространство собой.

— Вопрос?..

— Вопрос о времени. Прошло целых пятнадцать секунд, — он мягко усмехается, снисходительно глядя на мою напряженную позу и руки, неестественно прямо сложенные на коленях.

— И сколько?..

— Все ещё десять пятнадцать, — во взгляде Хейла есть что-то теплое и родное. Я не знаю, почему этот мужчина так на меня действует. Может быть, у него какой-то дар воздействовать на эмоции? Мне кажется, ему можно поверить лишь единожды заглянув в серые глаза. И не просто поверить, а довериться. Я бы доверилась…

— Прости меня, — все, что я могу сказать в свое оправдание, я ведь правда все эти полчаса донимаю его одним и тем же вопросом. По-моему, он уже пожалел, что надел сегодня часы.

— Да ладно.

— Я больше не спрошу.

— Почему же? — с интересом поглядев на затейливый циферблат, он хмыкает, — вот уже, например, десять шестнадцать.

Я смущенно посмеиваюсь, отворачиваясь, чтобы скрыть румянец. Ищу взглядом Джерри. А вот же он! У окна, присев на корточки, с интересом разглядывает взлетные полосы, горящие огнями и самолеты, готовящиеся к отлету. От надежды, что совсем скоро на месте тех людей будем мы, на сердце становится легче. В конце концов, Эдвард был игрив, когда уходил, а это хороший знак. Когда дела плохи, он не играет.

— Так и будешь называть мне каждую минуту?

— Если хочешь, — Джаспер пожимает плечами, закидывая ногу на ногу, — но лучше попытайся отвлечься. Так время пройдет быстрее.

При этих словах весь мой оптимизм тает. Вместо отвлечения приходит напоминание. Не самое лучшее, признаюсь.

— Джаспер… — поворачиваюсь обратно к телохранителю, хмурясь, понижаю голос, опасливо поглядывая на двух немых мужчин, истуканами замерших на креслах слева от нас, — куда он пошел?

— Хорошая тема для отвлечения, — он щурится.

— Нет, правда, — качаю головой, не желая сейчас игр, — куда?

Глава охраны складывает руки на груди, глядя на меня как на маленького, чересчур любопытного ребенка.

— В ангар.

— Какой ангар?

— Шестой слева и пятый справа. Сверху черный, снизу белый.

От его шутливости по моей коже почему-то бегут мурашки. У Хейла получается делать вид, что ничего не происходит. Джерри следовало с ним, а не со мной оставить. Я скорее его напугаю — повезло лишь в том, что пока он сильно не вглядывается в лицо. Пока ему интереснее самолеты.

— Эдвард там один?

— Пошел — один, — ну все, я знаю, кого следует отправить создавать ребусы. Сейчас, когда мне меньше всего нужны загадки, Джаспер неустанно их изобретает. Это и есть то самое «отвлечься»? Если да, то оно не работает.

— А будет?..

— А будет не один, — оптимистично заверяет тот, хмыкнув, — хватит об одном и том же.

Опять меня прерывает. Но что значит «будет не один»? Есть ещё люди? Они помогут?..

— Ему не следовало оставлять тебя со мной…

Мужчина удивленно изгибает бровь.

— Тяготишься моим присутствием? Я могу молчать, как остальные.

— Ты моим тяготишься, — в этих словах, как ни странно, я даже не сомневаюсь. Складывается впечатление, что Джаспер не телохранитель, а моя няня. По крайней мере, именно так четырехлетние дети ведут себя с ними. Джерри — и тот взрослее меня.

— Нисколько, — глава охраны поднимается одновременно с тем, как говорит. И, на мгновенье замолкая, пересаживается на мой диван. Серые глаза проникают в самую душу. Как в мультфильмах, честное слово, внушают то, что им пожелается.