АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

— Я не знаю, кто этот человек, но я дам… дам ему все, — шепчет Рене, поглаживая мою спину, — он вернул мне тебя, я же думала, что… я была уверена!..

Знала бы ты, мама, какая это долгая история… у меня просто не хватит сил тебе её рассказать!

— Когда Он позвонит мне, я поговорю, как встретиться ещё раз… — убеждает она, целуя мой лоб, — не бойся, не бойся, больше я тебя не оставлю… я здесь, моя девочка. Я здесь, Белла…

Словно бы я ещё ребенок. Словно бы до сих пор жду сказки перед сном, чтобы заснуть, словно бы до сих пор веду маленькую записную книжку-дневник, с которой делюсь своими мечтами… и верю в сказки. Добрые-добрые, светлые-светлые.

А ещё я знаю, кто такой он.

И, подобно Рене, убеждена, что как только снова увижу его, сделаю все, что он ни попросит.

Этот сюрприз удался… этот подарок — один из лучших в моей жизни, tesoro! Спасибо тебе… спасибо тебе огромное!..

Пляж, солнце и вода. Блестящая-блестящая, как в лучших мечтах. И навстречу, прямо из воды, окатывая меня волной из брызг, навстречу несется Джером. Он настолько быстрый, что приближается, кажется, с каждой секундой на добрые пять метров. Вот уже совсем близко… разжимает руку — цветные камушки! Розовый, синий, фиолетовый и зеленый — мы вместе раскрашивали их пару дней назад. Где-то есть и красный — почему он не взял его? Камешки падают на песок, мгновенно в нем теряясь. Джером нагибается, чтобы собрать их, но, увидев, что собирать-то нечего, хмурится, едва ли не плача. Ему они нравились, я помню.

— Сейчас найдем, солнышко… — я наклоняюсь вслед за малышом, но, как только среди теплого песка нащупывается искомый предмет, Джерри пропадает из виду. И пляж пропадает, и небо, и сами камни… остается только океан. И только он со мной рядом.

— Ш-ш-ш, — пенясь, шипят волны прибоя. Уменьшаясь из штормовых до прибрежных, они постепенно звучат все громче, — ш-ш-ш…

Притрагиваются к телу — сначала у ног, под коленями, а потом на спине. И внезапно — увлекают за собой. Я вздрагиваю, попытавшись вырваться из их хватки, но это дело бесполезное. Волны хорошо подготовились.

И снова:

— Ш-ш-ш…

Я не хочу тонуть! Я не хочу в океан — меня ждет Джером! Где мой мальчик?..

— Пустите… пустите!..

— Это я, — успокаивает шепот после очередного накатывания маленьких волн на берег, — я, моя хорошая, все в порядке.

Я жмурюсь от засветившего прямо в лицо оранжевого солнца, ища взглядом говорящего. Пусто-пусто… но затем вдруг волны увеличиваются и накрывают собой целиком. Темно. Темно и холодно. Снова.

— Прогноз погоды вещь неблагодарная, да? — мягко интересуется бархатный баритон, когда его обладатель трется носом о мои волосы.

Да он же теплый! Больше — горячий! Здесь, среди холода, среди ветра! Никому не отдам!..

— Эй, — заметив то, как я набрасываюсь на него, в буквальном смысле желая слиться воедино, хмыкает мужчина, — тише, не так резко…

— Эдвард?.. — узнаю аромат. Везде узнаю.

— Ну а кто же ещё?

— Эдвард… — стону, обвивая руками его за шею. Утыкаюсь в неё носом, зажмуриваясь. Все, что было — сон, мне приснилось? И Рене, и то, что она меня узнала, и то, как мы плакали, держа друг друга в объятьях? Нет… это было бы слишком, слишком жестоко.

— У тебя снова температура, наверное, — тихонько замечаю я, притронувшись ладонью к затылку Каллена. По сравнению с моей его кожа пылает.

— Нет, красавица, просто ты заснула на улице и замерзла.

На улице? А как я здесь… как туда попала?..

— Уже вечер?

— Ночь, Белла, — усмехается Эдвард, покрепче прижимая меня к себе, — ничего, сейчас ляжешь в кроватку и согреешься…

— Вы давно вернулись?

— Нет.

— Если хотите есть, там была картошка…

— Не хотим. Прости, я не сдержал обещание.

— Ну и ладно…

Я прикрываю глаза, возвращаясь обратно к его груди. Здесь темно, тепло и спокойно, а свет, появляющийся снаружи из ниоткуда, подсказывает, что мы уже в доме. Пара шагов — и лестница.

Я намереваюсь попросить его меня отпустить — в конце концов, ноги же для чего-то даны человеку — но потом передумываю — на руках Эдварда у меня меньше возможностей навредить и ему, и себе, поскользнувшись или не удержав равновесие на ступенях. Ладно, пусть сегодня уже все будет, как будет…

— Ты так хорошо спряталась, — раздается над ухом бархатный голос, — мне понадобилось целых пятнадцать минут, чтобы разыскать тебя — рекорд.

— Извини…

— Действительно, — мягко журит он, легонько чмокнув мой лоб, — я уж думал, Рене тебя похитила…

Знает о ней! Знает все!

— Так это был не сон?..

— Ну и интересные же у тебя сны, фиалка.

— Нет, правда, не шути со мной так.

— Я не шучу, — обиженно протягивает он, хмурясь, — если ты о Рене, которая является твоей матерью, то да, это я её привез.

— Откуда ты?..

— Долгая история.

— Самое то на ночь, тебе не кажется?

— Любишь длинные сказки? — с сомнением спрашивает он.

— Я хочу узнать, — поднимаю голову, заглядывая в такие любимые глаза, — ты мне не сказал…

— Конечно! Это не был бы тогда сюрприз, — фыркает Каллен, минуя лестницу. Теперь, пусть даже и со мной на руках, ему явно легче. Надеюсь, приступы не решат вернуться? Их не было почти два месяца — ему явно полегчало без подобных испытаний.

— А теперь ты поговоришь со мной?

— Ночью?

— Ночью. Сейчас.

— Хорошо, — он пожимает плечами, ласково мне улыбнувшись, — но сначала ты…

— Не сюда, — поспешно выставляю руку вперед, когда он подходит к двери в спальню малыша. Эдвард недоуменно поглядывает на меня, но останавливается.

— Я не хочу его будить, — смущенно, шепотом, объясняю я свое поведение.

— Снова будем спать без него?

— Мы вчера так делали…. — неуверенно произношу, надеясь, что не придется его уговаривать.

Благо не приходится. Мой муж на самом деле понимает меня с полуслова.

— Ладно, как скажешь.

Эдвард разворачивается и идет к другой двери — той, что по коридору дальше, слева. Открывает её, занося меня в теплую темную спальню и одним ловким щелчком включая неяркий свет.

— Давай-ка, — он аккуратно опускает меня на застеленные покрывалами простыни, погладив по волосам, — а теперь подними руки.

— Будешь раздевать меня? — хохотнув, спрашиваю, понимая, что ни секс, ни даже что-то вроде него, сейчас невозможен. Я слишком устала. Будто бы провела день не с матерью, а на какой-то тяжелой, до ужаса изматывающей работе.

— Буду, — согласно кивает Каллен, вставая и направляясь куда-то вправо, — подожди… вот она.

Уже возвращается. И, судя по шелесту, держит что-то в руках.

— Глаза можно не закрывать, — посмеивается, помогая мне натянуть вместо футболки и шорт свободную ночнушку, — я не покусаю.

— Я знаю… они сами, я не виновата.