АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

— Джером настолько тебе доверяет? — поднимаю взгляд на Эдварда, задавшего этот вопрос. В ожидании ответа он выглядит потерянным. Такое ощущение, что сказанное причиняет ему боль.

— Я не знаю, «настолько» ли, — качаю головой, припоминая испуганные взгляды ребенка, иногда стремящегося от меня подальше. — Но ночью он нуждается во мне. Ночью он мне доверяет.

Каллен отступает на несколько шагов назад, плотно сжимая губы. Его глаза скользят по полу, стенам, шкафам — чему угодно, кроме меня.

— Что же ты делаешь?.. — ладони крепко сжаты в кулаки, сложены по швам. Он почти что деревянный.

— Я… — собираюсь, стараясь быть учтивой.

— Пошла вон, — эти слова сказаны с такой холодностью и отстраненностью, с такой горечью, что мне становится не по себе.

— Эдвард, пожалуйста… — кусаю губы, вспоминая, что он хотел отправить меня к Джеймсу. Теперь его решение наверняка подтвердилось. Окончательно окрепло.

Господи…

— Я сказал тебе — пошла вон! — голос грубеет, звучит громче. Его обладатель прожигает меня ненавистным взглядом.

Шумно сглатывая, я разворачиваюсь, следуя к дверям. Медлю несколько мгновений, прежде чем выйти, но решаю, что благоразумнее сейчас послушать мужчину. Иначе будет только хуже.

Едва деревянная застава захлопывается за мной — я даже не успеваю сделать первых двух шагов в каком-либо направлении, — на стену, отделяющую комнату от коридора, обрушивается тяжелый удар. Что-то громко ударяясь о бетон, с грохотом падает на пол.

В повисшей тишине прекрасно слышно звяканье осколков…

… Девочка на обложке потрепанной книжки в хлипком переплете улыбается во все тридцать два, поедая апельсины. Интересно, могла бы я с таким же выражением лица, демонстрирующим непомерное удовольствие, объедаться тропическими изысками? Не думаю. На апельсины у меня аллергия. Да и не будь её, вряд ли бы что-то поменялось.

Даже до встречи с Джеймсом, даже до побега из дому, я не отличалась жизнерадостностью и весельем. «Тяжела на подъем» — вот что про таких обычно говорят.

И все же апельсины выглядят потрясающе. Прямо на рекламный щит можно вешать. Хоть сейчас.

… Название у книги очень странно и никак не вяжется с обложкой.

«Атеистка» — гласят маленькие черные буковки, причудливо загнутые в разные стороны.

«Это она-то?» — думаю, изумленно разглядывая девочку. — «Похожа на кого угодно, кроме атеистки. Опечатка».

Нет, все верно. На обложках книг опечаток не делают. Тем более таких явных.

На миг задумываюсь, вертя потрепанное издание в руках — а верю ли в бога я? В того самого, что якобы машет нам рукой с неба, указывая верный и неверный путь, демонстрируя свою силу и благодетель…

Никогда об этом не думала.

Вероятнее всего, ответ «нет». Обосновать не могу, но и иного варианта найти не получается.

Я никогда не уповала на небесную манну и уж тем более не молилась. Призрачные ангелочки не помогут мне в сложной ситуации. Тут уж впору обращаться к дьяволятам, а их Джеймс уже всему обучил. Он у них старший.

Закрываю глаза, откидываясь на спинку кресла.

Бредовые размышления отвлекают, но ненадолго. Я вот уже час напряжено жду, когда произойдет хоть что-нибудь.

Сижу здесь, в библиотеке (иного места не хочется), смотрю в большое стеклянное окно, наблюдая, как накрапывает дождик. Пока маленький, не предвещающий бури, но через пару минут уже нарастающий, грозящийся утопить всех и вся, как во время небезызвестного мирового потопа.

Интересно, если бы на месте Ноя была я, смогла бы построить ковчег голыми руками? Такой, чтобы вместить туда свою семью, животных, птиц и насекомых?

Смеюсь, осознавая всю невозможность данного действия. Я никогда не держала в руках столярные инструменты. А обрабатывать дерево камнями у меня точно бы никогда не вышло.

Ной молодец. Я снова в ауте.

За дверью тихо. Никого не волнует, что со мной происходит. Где я, что делаю, чего жду.

… Марлена наверняка готовит Джерому обед. Вкусные блюда, приправленные ароматными специями. Горячие, почти обжигающие. Домашние… Марлене некогда обо мне думать.

А Джаспер? Ему тоже. Он, наверное, разговаривает по телефону с Элис. Мне показалось, телохранитель любит свою жену достаточно сильно. Наверное, даже чересчур для своей профессии.

Телохранители вообще женятся?..

… Опускаю взгляд обратно на атеистку. Её нога закинута на ногу, по рукам течет ярко-оранжевый сок. На лице улыбка и беззаботное выражение.

Приглядываюсь внимательнее, нутром чувствуя, что так ни у кого быть не может.

Чутье не подводит. У девочки красивые зеленые глаза. На первый взгляд в них светится удовольствие, но если присмотреться они вовсе не улыбаются. Они полны грусти, печали и какой-то внеземной тоски.

Сознание услужливо подсовывает образ Каллена, до сих пор стоящий перед глазами после нашего недавнего разговора.

А что делает он? Сидит в бильярдной, смотрит на золотые слова и ищет ответ? Разве он уже не нашел его, когда велел мне уходить?

Нет, Белла, нашел. Нашел и уже собирает твои вещи. Скидывает все в огромную кучу прямо из шкафов и велит Марлене сжечь их при первой же возможности. Или будет поочередно кидать в камин тихими холодными вечерами. Не для согрева — просто так, от нечего делать.

И не важно, что они совсем новые, что дорогие (оторвав первые несколько этикеток, я не могла поверить своим глазам — в новом гардеробе не было ни одной вещи, дешевле трехсот долларов)…

Имеют ли для этого человека деньги какое-то значение?

«Имеют».

Да, точно, имеют. Наркотики не бесплатны. Их нельзя достать просто так. Нужны деньги. Деньги, деньги, деньги…

Ну не насмешка ли эта природы, что люди платят за смерть? По-моему, в мире уже не осталось ничего бесплатного. Начиная от рождения и заканчивая кончиной — постоянные деньги, постоянная плата, постоянные долги…

Долг…

Мой долг перед Джеймсом. Его не искупить деньгами, мольбами и извинениями. Нельзя вымолить отсрочку, нельзя потребовать подтверждения того, что я вообще что-то должна…

Подтягиваю колени к груди, когда отчетливо вижу перед собой мужа. Его жесткие светлые волосы, его пронзающие серые глаза, его густые брови и небольшой нос с горбинкой. Тонкие губы, которые плотоядно улыбаются каждый раз, когда видят меня. Эта улыбка демона. Именно такими их изображали. Дыхание сбивается, когда мнимое изображение благоверного касается моей руки. Пальцы длинные, холодные, твердые.

От них нет спасения.

Вскакиваю с кресла, пугаясь хлопка, который издает книжка, падая с колен и ударяясь об пол. Кидаюсь к ближайшей стенке, вжимаясь в её поверхность.

Отдышавшись, поворачиваюсь к немому бетону лицом, раскидывая руки и силясь обнять его. Он сильный, он пуленепробиваемый, он безмолвный. Он защитит меня от всего угодно. С ним мне совсем не страшно.