АlshBetta - Три года, тринадцать часов и пятьдесят девять минут [СИ]

Я изгибаю бровь:

— Оттуда пешком?

— Почти семь километров. В такую погоду опасно…

Замечание, конечно, дельное. Но это при условии, что все прежние Рождества он встречал дома, с семьей, а не через долгие, порой и многочасовые разговоры по скайпу.

За все это время у меня не было возможности приехать к Белле и встретить Сочельник с ней. Не было возможности увидеть ее лицо в момент получения подарка и лично подарить его, наблюдая за тем, как она в предвкушении рвет упаковку.

И елка, и шарики, и огонек ее камина… я летом всегда представлял, насколько чудесно сидеть возле него зимой, в самую главную ночь в году. И слушать треск поленьев, попивая из больших белых кружек горячий шоколад. С пятью — неизменно — зефиринками.

Картина теплая, не так ли? Ты бы на моем месте поступила так же, Беллз. Таксисты бы тебя не остановили…

— А если за каждый отдельный километр по двадцать фунтов? — я оглядываюсь вокруг, подмечая, есть ли где поблизости банкомат. Если пойдет такими темпами, моей наличности будет далеко не достаточно.

— Машина встанет, — качают головой оба, — только пешком. Там дорога все время прямо.

Я пожимаю плечами на их убеждения. Вытаскиваю бумажник, кивая на первое такси, чуть побольше.

— Тогда до проселочной дороги. Три счетчика.

Водитель согласно, хоть и малость озабоченно, кивает.

— Постараемся.

И садится в салон, заводя мотор.

Оставшееся время: три часа. У меня все еще есть шанс приехать вовремя.

…Я никогда не видел столько снега. Повсюду, вокруг, в каждом квадратном сантиметре. Это действительно сугробы до неба. Это действительно «снегоапокалипсис», как его только что окрестили на одной из радиоволн.

Мы едем медленно, едва передвигаясь, но зато едем. Мне достаточно тепло в салоне, играет тихая музыка, время от времени сменяемая сообщениями о блокировке определенных дорог, и в стекле, когда удается заприметить столбик с цифрами, я вижу, сколько километров осталось до конечной цели.

Водитель, что везет меня, человек лет за пятьдесят. Типичный англичанин с типичным, тем самым, который я все еще плохо понимаю, акцентом. Он уверенно держит руль, вглядываясь в туман из снежинок впереди, и, включив на полную мощность все фары, старается не свернуть с правильной дороги.

— У вас часто такое бывает? — глядя в окно, интересуюсь я.

Он пожимает плечами.

— Бывает, как видите. Всегда не вовремя.

— Это уж точно. На Рождество…

Водитель чуть приглушает музыку. Намерен продолжить разговор, судя по мимолетно брошенному на меня взгляду. От дороги не отвлекается — упаси Господи, — но внимание свое обещает. И наглядно демонстрирует.

— У вас какие-то особые планы, сэр? В Суррее в такую погоду достопримечательности не осмотришь.

Я усмехаюсь ему, медленно покачав головой.

— Еду в гости.

— К родителям?

— К невесте.

В глазах водителя мелькают смешинки. Похоже, такой ответ он не особо ожидал, но ему нравится.

— Любите сильно? — хмыкает. С английской многозначностью.

Видишь, Белла, что он у меня спрашивает? Прописные истины. Ты ведь тоже знаешь, что я тебя люблю, правда? А как сильно, знаешь? Я сам удивлен.

— Безумно.

Он краешком губ улыбается. Похоже, не только тебе, малыш, мне предстоит сегодня поднять настроение.

— В таком случае, можете скоротать дорогу — вас наверняка ждут. Не идите по проселочной, это лишние полчаса. Через лес проще — сэкономите время. К тому же, по тропке в нем сегодня ходили рыбаки, она не должна быть такой заметенной.

Дельные советы в моем положении лучшее, что может быть. Я благодарю его и отсчитываю нужное количество денег в бумажнике. Впереди, подсвеченная двумя фонарями, уже виднеется табличка с сообщением о выезде из Лондона.

— Сто фунтов…

— Восемьдесят пять, — отмахивается мужчина, останавливая машину и паркуясь на обочине так, чтобы осветить мне узенькую дорожку, ведущую вдоль от большой, покрытой снегом, в лес. — Купишь ей пирожные — медовые, с грецким орехом. Они в Суррее лучше всего.

И кивает мне на время, которое с услужливостью демонстрирует его приборная панель:

— Только успейте до Рождества, мистер. У вас всего полтора часа.

Твой лес, Белла, начинает действовать мне на нервы. Наверное, я погорячился с тем, чтобы переехать сюда окончательно — еще пару таких прогулок, и я стану писать по инстанциям с просьбой хотя бы проредить это наказание, если не отправить на лесопилку.

Он бесконечен. Деревья высокие, сугробы большие, дорожка маленькая-маленькая, а кусты, которые я то и дело нахожу в ее середине, выводят из себя окончательно.

Я надел плотные джинсы, которые мы купили здесь вместе с тобой, но даже они не помогают — мокнут. А вместе с ними мокнет и все остальное.

Я не знаю, почему твоим родителям пришло в голову строить домик здесь, моя девочка. Наверное, они не выезжали из него зимой или к Рождеству готовились исключительно за неделю, а в саму ночь из дома не высовывались… мне неизвестно. Зато моя вера, что больше такого не повторится, все крепнет. С каждым новым шагом.

Хотя бы ради того, чтобы не пробираться по лесам и полям к этой деревушке, я добьюсь твоего согласия. И следующее Рождество предлагаю встречать в Лос-Анджелесе. В те самые двадцать шесть с плюсом.

Я слежу за временем, хотя это проблематично, и иду вперед. Вокруг красиво, я согласен, вокруг снег, который блестит и хрустит под ногами, деревья, которые шумят, бал снежинок и темное небо, должное напомнить старую бабушкину сказку… но это при условии, что смотришь из окна, наверное. Потому что холод здесь невозможный. Особенно когда вымок до последней нитки.

Я часто моргаю, прогоняя, если это оно, видение шершавого необъятного дуба впереди. Однако вынужденный убедиться, что глаза не врут, едва не стону. Это он, точно. Это он, и я, черт подери, прохожу мимо него уже в третий раз. Шаги, кружочком обведшие его ствол и уходящие влево, тому яркое подтверждение.

Останавливаюсь. Без паники, без лишних телодвижений и неуместных слов. Останавливаюсь и, вздохнув поглубже, медленно обвожу местность вокруг глазами. Улавливаю малейшие детали, которых здесь из-за метели немного, в попытке найти верный путь.

Надо было идти по проселочной дороге. Нужно было не гнаться за временем, а подстраиваться под него. Тогда бы здесь не оказался.

Но толку говорить об этом сейчас, конечно, нет. Возвращаться мне некуда, идти вперед — непонятно куда. В какой-то момент я даже собираюсь тебе позвонить — достаю телефон, ищу номер в списке контактов, прикрывая экран ладонью от снежинок.

Но передумываю. Уже почти нажав, почти вызвав, останавливаюсь. Снова.

Ты заслужила этот сюрприз. За эти три года, за три одиноких Рождества — заслужила. Я не стану портить его. Он будет для тебя сказочным — в прямом смысле этого слова.