АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

— Поверь, я не хотела, чтобы ты страдал, — ругая себя за неосмотрительность, чрезмерную эмоциональность и податливость порывам, сообщаю я.

— Я не страдаю, — он снова выдыхает, а затем делает глубокий вдох. Протягиваю руку и глажу его скулы. Кажется, это немного помогает.

Уверившись в успехе своих действий, уже обеими ладонями вожу по его лицу, показывая, насколько он мне дорог, и как я его люблю.

— Давай закончим начатое, — предлагает он, открывая глаза и смотря на меня. Неловко убирая руки, киваю.

Что же, если хочет, закончим. Моё игривое настроение разбилось на мелкие кусочки, да и его тоже, но всё же нам нужно немного расслабиться. А сделать это можно именно так.

Его пальцы снова в моих волосах, губы на моих губах, а объятья становятся крепче с каждой секундой.

— Всё хорошо, — повторяет он то ли для себя, то ли для меня, то ли для нас обоих и замолкает, отдаваясь эмоциям и древним, как мир, инстинктам.

— Садись, — Каллен кивает на стоящий у стены пуфик, где ещё вчера произошло моё первое знакомство с его прошлым. Жутко не хочется вспоминать всё это, но волей-неволей те события возвращаются. Пытаюсь, как можно меньше придавать им значения.

— Ты знаешь, что такое тональный крем? — тем временем спрашивает мужчина, стоя у зеркала. Только теперь он стоит лицом ко мне, пусть оно и напряжено, а в глазах можно прочитать явную настороженность.

— Да, конечно, — отвечаю машинально, почти не думая над вопросом. Сейчас снимется ещё одна вуаль, не станет ещё одной тайны между мной и Калленом. Ещё немного, и мы станем ближе к друг другу на очередные пару шагов.

Эдвард кивает и, поворачиваясь к стеллажу с различными баночками стоящими там, находит среди них небольшой бежевые пузырёк. Какая-то этикетка украшает всю его наружную сторону.

— Это имеет тот же эффект. Только действеннее.

С этими словами Каллен раскрывает пузырёк и опрокидывает его, позволяя нескольким тёмно-жёлтым каплям оказаться на его руке.

Для лучшей демонстрации он подходит ко мне и опускается перед пуфиком, чтобы я лучше всё рассмотрела.

Изумлённо наблюдаю за тем, как жёлтые капли постепенно пропадают, а вместе с ними исчезает и шрам. Спустя пару секунд руки мужчины такие же гладкие и ровные, как раньше. Какими я видела их первый раз.

— Но оно же смывается? — поднимая взгляд на него, интересуюсь я.

— Да, водой.

— Но мы же купались в море.

— Пресной водой, — дополняет он, делая глубокий вдох. — Поэтому только сейчас мы приняли душ вместе.

— А тот, первый раз, в твоём особняке? — вспоминаю, потому что никак не могу состыковать один факт с другим. Там же тоже была пресная вода!

— Тебе было явно не до разглядывания меня, — он пожимает плечами.

— И давно ты это делаешь? — кивая на пузырёк, спрашиваю я.

— Довольно давно. Лет десять точно. Наверное, с тех самых пор, как начал искать удовлетворения собственных порочных наклонностей в женщинах.

— Ясно.

Между нами воцаряется пауза, во время которой слышно лишь наше дыхание. Эдвард молчит, и я молчу. Даже не знаю, что говорить дальше.

Но спустя минут пятнадцать понимаю, что дальше так продолжаться не может.

— Что тебя беспокоит сейчас? — аккуратно интересуюсь у него.

— Твоя реакция.

— С ней что-то не так?

— Ты слишком спокойная. Я не ожидал такого, — его откровение заставляет меня обратить всю нежность, собранную в теле, чтобы успокоить мужчину.

— А ты слишком напряжён, взбудоражен. Эдвард, если я заставила тебя плохо себя чувствовать из-за поцелуев, прости меня. Мне казалось, так тебе станет легче, — решаю, что извиниться самое время. По крайней мере, теперь он меня слушает.

— Нет, ты всё правильно сделала. Просто это необычно ново для меня. И я рад, что ты не позволила себя остановить.

— С тобой точно всё нормально?

— Со временем я привыкну, так ведь?

— К чему конкретно? — вопрос сам срывается с губ, чем настораживает мужчину, да и меня тоже.

— К тому, что нужен тебе, и ты рядом, — честно отвечает он, прожигая меня внимательным взглядом.

— Я уже говорила, что к этому не нужно привыкать. Ты должен мне верить!

— Я и верю, — он хмурится, произнося это. — Тебе одной и верю. Хватит, Белла, пойдём спать.

— Почему в тот момент, после тех поцелуев, ты вернулся к теме секса?

— А что я должен был сделать? — раздражённо негодует он. — Что ты от меня хотела? Я такой, какой есть!

— Мне иногда кажется, что ты по-прежнему считаешь меня…

Язык заплетается, не позволяя договорить. Слёзы по-прежнему совсем близко к той черте, когда могут политься ручьём, но я держу их в себе. Я постоянно что-то держу в себе. Боль, обиду, радость, молчание, горесть — очень редко что-то из этого находит выход наружу. И мне порой кажется, что это чаще плохо, чем хорошо.

— Своей пассией? — договаривает мужчина за меня, вставая и смотря теперь уже с высоты своего роста.

— Вроде того, — прикусываю язык на том слове, которое он хочет произнести.

— Что ты хочешь от меня? Чтобы я ни спал с тобой, чтобы доказать обратное?

— Нет, этого не хочу, — совсем тихо отвечаю ему.

Вот он, очередной скандал. Кто виноват, а кто прав? Кто начал, а кто закончит? Почему в моменты, когда всё вокруг идеально, и мы счастливы, должно случаться вот такое?

Моя задача поддерживать Эдварда сейчас, как никогда. Но это так сложно, когда он говорит одно, а думает по-другому.

Мне всё время кажется, что я уже добралась до его истинной сущности, до его искренности, но стоит чему-то пойти не так, и я уже начинаю сомневаться во всём. В себе, в нём, в происходящем.

Я не в ладу с собой. Мне стоит серьёзно подумать над тем, что я делаю и что хочу делать.

— Послушай, — мужчина смягчается, видя мою обречённость и задумчивость. Сумасшедший блеск в его глазах затухает, а руки начинают ласково растирать мои предплечья. — Белла, я отношусь к тебе абсолютно по-другому. Мне нравится спать с тобой, нравится доставлять тебе удовольствие и ощущать, что ты принадлежишь мне. Но поверь, секс — это не главное. Намного главнее то, что делаешь для меня ты, и что я при этом чувствую.

— Я не знаю, что ты чувствуешь! — выкрикиваю от безысходности, появившееся вокруг меня, будто густой туман. — Я не знаю и не могу знать! Могу лишь догадываться, придумывать.

— Ты нужна мне.

— Это называется привязанностью.

— Значит, я привязан к тебе. Чувствую привязанность, — он робко улыбается, говоря это, и двигается ближе. — А ещё мне хочется заботиться о тебе, оберегать тебя, просыпаться рядом с тобой и никогда не расставаться.

— Ты меня любишь, — на последних крупицах оставшегося дыхания, выдаю я.

Он прикрывает глаза, медленно качая головой.

— Не знаю.

— Я знаю, — слёзы уже бегут по щекам, всхлипы вырываются из горла, но мне всё равно. Я понимаю, насколько глупой была, когда наивно полагала, что Каллен действительно не любит меня. Сейчас всё кажется ясным, как день. Он просто не уверен. Просто не понимает. Просто никогда такого не испытывал.