АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

— Не поможете, не поможете! — словно пчелиный рой вьются вокруг меня и твердят медсёстры, крепко держа под руки и с трудом уводя к комнате отдыха. У них там есть успокоительное, снотворное — то, что они собираются мне вколоть, то, чем собираются меня усыпить… Нет! Не позволю!

Я должна быть с сыном, он умирает прямо сейчас! Если уже не умер…

Неожиданная мысль на миг останавливает меня, и, пользуясь этим, взбудораженный персонал увлекает меня за собой. Когда я вспоминаю, что шанс ещё есть, уже поздно. Дверь захлопывается, и дверной замок громко щёлкает. Не успеваю даже вскрикнуть, как стерильный маленький шприц уже вонзается в мою кожу, и реальность покидает сознание так же быстро, как и пришла в него…

Когда открываю глаза вновь, голова раскалывается так, что каждое движение причиняет боль. Держась за неё, нахожу в себе какие-то призрачные силы встать с дивана в комнате отдыха медсестёр и кое-как добраться до двери. Выглядываю в коридор и вижу там Доктора Маслоу, который сидит на металлическом стуле, отрешённо смотря в окно.

Продвигаюсь медленно — от каждого нового движения будто бы сгорает какая-то часть тела. Резкая боль и слабость по всему организму. Неужели на меня так действуют ужасные новости — моральным истощением?

И всё же передвигаю ноги, потому что хочу узнать, что с моим ребёнком. Хочу увидеть его либо живым, либо мёртвым. Нет сил на другие мысли. Я разваливаюсь на части.

Джеймс совсем не удивлён моему приходу, да и наверняка мой вид его тоже не пугает, он лишь кивает головой на свободный стул рядом с собой.

Морщусь от очередной волны головной боли и опускаюсь на предложенное место, переводя взгляд на доктора:

— Что с Энтони? — вопрос простой, но настолько сложный, что, наверное, я сейчас взорвусь от перенапряжения. Всё затихает, и это давит на изболевшееся сознание ещё сильнее.

— Он жив, — произнося это, мужчина оборачивается на меня, с легкой насмешкой оглядывая моё разбитое естество. — Завтра утром сможете его увидеть, он очнулся.

— Очнулся? — до сих пор не веря своему счастью, преданными собачьими глазами смотрю на Джеймса. Если он врёт мне, я его задушу собственными руками прямо сейчас. Такими вещами не шутят.

— Да, он выстоял в своей битве, он будет жить, — следовало бы хоть как-то улыбнуться или ободряюще похлопать меня по плечу, но мужчина не делает никаких движений, по-прежнему глядя на меня пустым взглядом. От этого взгляда хочется запустить в него чем-нибудь. Неужели он настолько бесчувственный? — Я ждал вас, мисс Мейсен, — он продолжает говорить, а я, нежась в блаженном спокойствие, из-за отсутствия сил не могу даже толком порадоваться за то, что Энтони выжил. Нет, я, несомненно, счастлива, но как же трудно сейчас что-то показать, ощутить. Мой сегодняшний спутник — физическая усталость. Похоже, мне действительно пришло время отдохнуть.

— Я вас слушаю… — говорю одно, а думаю лишь о том, как бы поскорее добраться до дома и уснуть хотя бы на пару часов.

— Вашему ребёнку противопоказаны любые волнения, переживания и страхи. Минимальный испуг может снова спровоцировать приступ, за которым могут возникнуть такие же осложнения, как и в этот раз. Мы уже не сможем его спасти, если всё повторится. Считайте, что вам повезло на этот раз.

— Конечно, — быстро киваю, понимая, что буду лезть из кожи вон, но подарю Энтони необходимый покой.

— Он слаб сейчас, и никаких переутомлений вынести не сможет, — объясняет Маслоу, на лице которого нет никаких эмоций кроме сухого профессионализма. — Ему нужно больше чем когда-либо отдыхать. Операция через полторы недели. До этого времени мы должны поддерживать его здоровье в полном порядке и неприкосновенности. Одна инфекция — и может развиться серьёзное недомогание.

— Конечно, — снова повторяю я, мысленно продумывая, что буду делать дальше. Если увидеть сына я могу не раньше завтрашнего утра, значит, этой свободной ночью мне удастся поспать.…

Уже было радуюсь, но, к сожалению, в мысли врезаются вчерашние слова Каллена, которые возвращают меня к неприятным воспоминаниям о принудительном сексе и к тому, с кем я им занималась. Ненависть снова пылает во мне, когда я понимаю, что ночь потеряна. Я не смогу отдохнуть и набраться сил. Вместо этого я устану и ослабну ещё больше… Вот чёрт!

Скидываю наваждение, качаю головой и вспоминаю, что Тони жив, а значит, необходимость в трансплантации его сердечка остаётся. И деньги, которые может забрать Каллен, тоже нужно сохранить. Решение одно-единственное, и выхода у меня нет. Я буду спать с ним. Сегодня. Завтра. Всегда. Пока не отработаю долг.

— Что случилось сегодня днём? Почему пульс исчез? — спрашиваю у доктора, собирающегося уходить.

— Мы вовремя успели. Произошла остановка сердца. Его удалось перезапустить адреналином. Сейчас никакой особой опасности нет. Лишь предостережения. Не забывайте.

— Благодарю, Джеймс, — искренне говорю я и даже выдавливаю улыбку. Он неумело корчит гримасу в ответ — холодную и стальную — встаёт и уходит к своему кабинету.

Минуту-другую сижу на металлических стульях, ища взглядом часы. Не нахожу. Но нутро подсказывает, что, если не хочу опоздать к Эдварду, нужно подниматься и ехать домой. Откуда меня заберёт его машина. Его личная машина с водителем.

«Выгляди презентабельно, а то я за себя не ручаюсь».

Может быть хуже вчерашнего, да?

Или его возбуждает мой неопрятный вид?

Зачем я ему вообще? Я не красавица, не модель, я не изощрена и ничего особого не умею в сексуальном плане — на кой чёрт ему такая простушка?

И всё же, думая обо всём этом в лифтовой кабинке, благодарю Бога за то, что Каллен выбрал меня и дал денег на операцию моего ребёнка. Как бы я спасала Тони, если бы не он?

Вот чёрт, я ненавижу его, но обязана ему по гроб жизни!

Чёртов миллиардер!

В холле больницы вижу часы — половина шестого. У меня есть ещё несколько часов, чтобы привести себя в порядок и добраться домой. Надеюсь, я успею.

Когда голова снова начинает болезненно пульсировать, у меня на миг темнеет в глазах. Хватаюсь для опоры за фасад клиники, кое-как спускаясь по ступенькам к такси. Сажусь в машину и только теперь понимаю, что денег у меня с собой нет.

Приходится вылезать из салона и тащиться к автобусной остановке. Меня шатает словно пьяную, и я не властна над этим. В сознании страх: как буду заниматься любовью с Калленом, если не чувствую ни миллиметра собственного тела и не могу устоять на ногах? Впрочем, сейчас это волнует меня меньше всего. Мечтаю лишь о том, чтобы добраться до квартиры.

И я добираюсь.

Медленно, почти бесконечно, на общественном транспорте, растрачивая последние силы, но добираюсь. Открываю входную дверь своей небольшой квартирки и грузно валюсь на софу в гостиной, хватая ртом воздух.