АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

А до тех пор нужно держаться стойко и непоколебимо. Ради моего маленького Ангела, утаённого от всей Вселенной, в частности от Каллена, мною.

— Когда ты хочешь лететь? — вопрос мужчины выводит меня из транса мыслей, отчего я резко поднимаю голову. Его это не пугает, видимо, он ожидал такой реакции. Как же хорошо, что Каллен не телепат и не читает мои мысли, иначе давно бы уже узнал про Тони.

Внезапно с этим вопросом в голову приходит мысль, за которую я цепляюсь, словно за спасательный канат. Забываю об Эдварде, щеке, боли — забываю обо всём! Лишь одна фраза выделяется среди дебрей сознания. Лишь один план по спасению моего ребёнка светится в голове неоновыми огнями.

Вот чему я последую!

Я нашла решение, которое так долго искала и к которому стремилась!

— У меня есть друзья в Гамбурге, — волнуясь, но старательно скрывая это, произношу я. Недоверчивые зелёные глаза скользят по мне, вылавливая каждую каплю лжи. Будем надеяться, сегодня детектор лжи Эдварда не сработает. Только бы не сработал! — Я могу приехать к ним через три дня.

Позволяю глазам закрыться на секунду, чтобы подумать.

Энтони должен быть в Гамбурге как раз через три дня. Если всё сложится с Эдвардом так, как я хочу, то мне не придётся врать ему о чём-то другом. Он сделает всё сам.

Только бы он сделал!

Я готова на все, готова даже целовать землю, по которой он ходит. Считайте меня сумасшедшей, какая я и есть, но я хочу спасти сына — и отдамся ему ещё на пару-тройку лет, если Тони выживет.

Ну не может же судьба быть так жестока! Не может наносить удар за ударом! Должно же быть какое-то просветление, Господи!

Помоги мне, Творец! Я умоляю тебя, заклинаю!

— Знакомые в Германии? — вижу удивлённые глаза Эдварда и честно киваю. Пытаюсь в своём взгляде скрыть всю ложь. Будем надеяться, у меня вышло.

— Это надо обдумать, — кивает он, хмурясь.

— Это достаточно далеко отсюда. Аро меня не найдёт. Всё будет так, как ты хочешь! — уговариваю его, забывая про недавний проступок. Щека пылает, но сердце сейчас горит сильнее. Горит огнём любви к моему мальчику, моему сыночку.

— Я подумаю! — повторяет он, слегка раздражённо.

Поджимаю губы и, кивая, отстраняюсь. Замолкаю, переводя взгляд в окно. Понимаю, что сейчас это лучшее решение. Не стоит злить его, когда я так близко к своей цели.

— Белла… — усталый баритон снова слышится за моей спиной, и я даже удивляюсь, что он зовёт меня. Разве он не обдумывает мой план?

До сих пор в голове не укладывается, что он хочет защитить меня, что говорит сейчас со мной. Впрочем, для этих мыслей найдётся время позже. Всё позже. Я всё обдумаю, но не сейчас!

— Я не хочу, чтобы это повторилось, — его глаза скользят по моей пылающей щеке, и могу поклясться, что в самой их тёмной глубине я видела боль. Признание своей вины. На сердце становится чуть легче, а в душе теплеет. — Поэтому не зли меня больше так, договорились?

— Договорились… — улыбаюсь почти искренней улыбкой и, поддавшись внезапному порыву, кладу свою руку на его.

— Спасибо, — тихо шепчу я.

— Не за что, — отзывается он и тоже улыбается мне в ответ, почти искренне. Почти по-человечески.

Вот так неожиданно наш скандал и его деспотические наклонности переросли в общее решение, которое спасет самое дорогое, что есть у меня в жизни.

Моего маленького сына…

Просыпаюсь в доме у Каллена.

Понимаю это сразу, едва перевожу взгляд на балдахин кровати белого цвета.

В этой кровати у нас был секс. В этой спальне я вчера снова ощутила, каково это — заниматься сексом без желания и не иметь возможности отказать.

— Неужели проснулась? — раздаётся мужской голос над ухом, отчего я вздрагиваю и только потом смотрю на того, кто рядом со мной.

— Доброе утро, — произношу, поглядывая на него. Розоватые губы снова сияют усмешкой. Он всегда усмехается, когда рядом я. Что это может значить?

— Не доброе, — его прекрасные черты чуть искажаются, и это позволяет мне заметить лёгкую синеву и усталость под глазами.

— Что-то случилось? — привстаю на локте, по-прежнему смотря лишь на него. Изумруды впиваются в меня, не давая возможности оторваться.

— Ты заставила меня множество вещей обдумать, — короткий смешок, а затем длинные пальцы указывают на прикроватную тумбочку, где стоит открытая недопитая бутылка виски. Рядом стакан с той самой золотистой жидкостью — наполовину пустой.

— Принести тебе чего-нибудь? — прикусываю губы, задавая этот вопрос, и думаю над его значением. Наверное, он уместен. В конце концов, он хочет, чтобы я приносила пользу. И раз он идёт на компромисс со мной, значит, и я проявлю себя. Вполне безобидный вопрос, не так ли?

— Да, — односложный ответ следует почти с минутным интервалом после моего вопроса. Уже готовлюсь к тому, чтобы он озвучил, что конкретно хочет, и чем я могу помочь, как холодная рука сжимает прозрачный тюль, прижимая меня к своему обладателю.

Настойчивые страстные губы впиваются в мои.

От неожиданности теряю остатки кислорода, и забываю, как отвечать на поцелуй. Теряюсь, но в то же время не хочу, чтобы поцелуй перерос в нечто большее. Ему не хватило ночи? Или его самочувствие после выпитого ещё позволяет совершать подобное?

— Эдвард, — шёпотом зову я, пытаясь отстраниться. Едва успеваю произносить его имя между поцелуями. — Эдвард!

— Заткнись! — отрезает он, и теперь уже обе его руки прижимают меня к обнажённой мускулистой груди, причиняя ощутимую боль. Хотя, для него это страсть.

— Эдвард, пожалуйста! — предпринимаю вторую попытку, и теперь уже ухитряюсь помешать его губам собственной ладонью. Она ложится на его рот, останавливая.

— Что ты делаешь? — раздражённо спрашивает он, и его пальцы сдавливают мои, силясь убрать преграду.

— Подожди! — прошу я, и в очередной раз пробую выбраться из его железной хватки. Он, вопреки моим предположениям, всё же разжимает объятья, выпуская меня.

— Чего ждать? — он опять злится. На его лице гримаса гнева. Отвожу глаза, привожу дыхание в порядок. Беру себя пальцами за запястье — кажется, там остались синяки, если он и вовсе не сломал мне руку.

— Я думала, что тебе плохо. Разве нет? — рассеянно отвечаю я, пряча за смятением боль.

— Сейчас станет лучше, — он снова тянется ладонью к моему телу, но я вовремя успеваю отстраниться.

— Я могу помочь и по-другому! — под его гневные ругательства отползаю к краю кровати и упираюсь спиной в одну из деревянных балок. Руки, лежащие на коленях, в безмолвном жесте просят Эдварда не приближаться.

Пантомима производит на него впечатление.

Он замирает, но взгляд по-прежнему бродит по моему обнажённому телу. В глазах мужчины проскальзывает влечение, страсть и похоть. Он хочет меня прямо сейчас, а я не даюсь. И от этого ему кажется, что он в увлекательном квесте. Что я — главный приз. Наверное, от этого мне сейчас станет только хуже.