АlshBetta - Первое Рождество Натоса и Ксая [СИ]

— Ладно, — в конце концов, вспомнив совет брата, кивает он. И забирает у Эсми пакет.

Честно говоря, Танатос не имеет представления, что это за конфеты, хочет ли он их и стоит ли набирать полный пакет.

Однако хоть что-то, чтобы оправдать свое вранье, взять надо. И Натос, красный как рак, берет шоколадно-зефирных угощений с упаковкой в виде саночек Санта-Клауса.

— Спасибо, — одними губами, отдавая пакет обратно mother, бормочет он.

— Пожалуйста, мой чудесный мальчик, — любяще отзывается она. И ерошит его темные волосы, заставив кожу вспыхнуть синим пламенем.

Шарик в кармане больно-больно дерет кожу.

— Я так и знал, что мимо конфет мы не пройдем, — мужской голос, смешиваясь с грохотанием металлической тележки об плитку супермаркета, появляется слева. Добрый, по всей своей красе, направляется в сторону Натоса и Эсми, четко зная то, что Ксай идет рядом. В данный момент его рука касается поручня тележки.

— Новый год — праздник шоколада, — примирительно замечает Хорошая, кладя ладонь на плечо старшего сына, — Эдвард, мой милый, выбери и ты себе чего-нибудь вкусного.

— Эдвард, — кое-как выговорив неинтересное, неправильное слово, кривляется Натос, — не любит сладкого.

Алексайо отрывисто, но смятенно кивает вопросительному взгляду Доброго.

Малыш видит, что у брата на правой стороне лица два небольших шрама и один узенький шов с саморассасывающимися нитями. Уголок правой губы приопущен, скула бледная, а прежде сбритая бровь начинает отрастать. Его лицо искажается, едва он говорит что-то. И именно поэтому вне дома Ксай почти никогда не произносит больше одной фразы. Ему стыдно.

Танатос не знает, почему. Ксай ведь не виноват в том, что случилось… совсем не виноват!..

— Тогда возьми что-нибудь, что ты любишь, Эдвард, — мягким, но достаточно серьезным тоном предлагает Карлайл. Его голубые глаза настороженно касаются глаз Эсми и, хоть Эммет ниже всей сцены, происходящей у стеллажа, он видит, как она грустнеет.

Алексайо качает головой. Взгляд изучает плитку пола.

— Эдвард хочет паззлы! — решив помочь брату, произносит Натос. Достаточно громко. И сам, тем временем, отступает немножко назад, дабы не привлекать внимание к себе и своему шарику.

— Паззлы? — Добрый удивляется сильнее.

Он высокий до того, что может поднять Эммета на своих руках выше домашней елки, он сильный, потому что когда цыганята решили ударить Натоса напоследок, он не позволил им и пальцем его тронуть, он хороший. Как и Хорошая. Ксай говорит, он Танатоса любит.

Карлайла, father, несложно узнать. У него кремовые волосы с серебряными нитями в них, который так нежно почему-то гладит Эсми, внимательный и защищающий взгляд из-под густых ресниц, волевой подбородок и светлая кожа. На ней морщинки…

— Да, — подтверждающе заверяет малыш, проигнорировав жест, велящий помолчать, от брата, — он вам не скажет, но он хочет. Он показывал мне.

Ксай почему-то сжимается, поджав губы. Его лицо становится белее прежнего, а глаза отказываются отрываться от плитки. В упор глядят на нее.

— Какие именно, мой дорогой? — Эсми, ничуть не смятенная, нежно касается второго его плеча свободной ладонью. Алексайо сглатывает.

Молчит.

Эммет тоже молчит, потому что не может по-другому. Он не знает, какие именно паззлы хочет Ксай.

— Ты нам покажешь, — привлекая сына к себе, выдает Карлайл. Улыбается смущенному мальчику, сжав его руку в своей и отрывая от Эсми, а второй ладонью управляя тележкой. Хорошая, так же не спуская с Алексайо глаз, берет на руки Эммета, притихнувшего сразу же, как невзначай куртка с шариком касается груди mother.

Все вчетвером они направляются в отдел игрушек. Карлайл пользуется тем, что знает, куда идти, потому что Эдвард отказывается вести туда новую семью. Мужчина следит за тем, чтобы никто не отставал, командуя парадом.

Эммету нравится, что father такой приметливый. Он всегда знает, где его дети. И где Хорошая. Никогда из его взгляда, из его ума не пропадает мысль оберегать семью. После издевательств Диаба для Натоса это новость…

Отдел украшен новогодними гирляндами и венками. Здесь восседает на своих золоченных санях Санта-Клаус, приветственно кивают рогами олени. И много, много света от веселых огоньков заполоняет собой бесчисленные полки.

— Паззлы, паззлы, — приговаривает себе под нос Добрый, разглядывая стеллажи, — Эдвард, ты не поможешь мне? Где именно?

Ксай хмурится. Его лицо не так сильно, но меняется слева.

— Папа, не надо… — шепотом, что Натос с трудом различает, просит он. Хрипло и надломанно.

— Почему? — Карлайл с нежностью поглаживает его плечи, не отпуская от себя, — каждому полагается исполнение желаний. Если паззлы это то, чего ты хочешь, не отказывай себе, Эдвард.

— Правда?..

— Чистая правда, — заверяет мужчина.

Алексайо немного прибодряется. И, видимо, поняв, что спорить бесполезно, все же делает шаг вперед. Указывает рукой на нужную полку.

— Что тут у нас? — Эсми, неслышно подобравшаяся сзади, сажает Эммета в тележку, придерживая ее поручень, — хамелеоны, баобабы, солнышко… что будешь собирать, Эдвард?

Новоиспеченный Каллен нерешительно оглядывает все видовое разнообразие, отданное на его рассмотрение, и в аметистовых глазах бродят странные искры. Карлайл пытается понять их, Танатос — тоже. Но плохо выходит. Это нечто вроде… нерешительности и желания в одном флаконе. Такое бывает?..

— Вот эти, — все тем же шепотом, стараясь как можно меньше шевелить губами, просит Алексайо. Его длинный худой палец указывает на матовую коробку с полутысячей кусочков размером в один сантиметр. Итоговая картина — камин с красными чулками, зеленой елью и свечками, что так сияют из своих круглых баночек. Искрятся.

Карлайл чуть поворачивает коробку в руках.

— Я знаю, они дорогие… — аметисты снова на полу, ресницы подрагивают, — но если вы… если бы вы…

— Милый мой, какая разница? — Хорошая, одобряя выбор, сострадательно ерошит волосы Ксая. Правда, с меньшей дозволенностью и непосредственностью, чем у Эммета. Она уважает его личное пространство, малыш видит. Она боится… задеть его. — Все в порядке. Ты хочешь их?

— Да…

Он говорит это так, будто бы берет грех на душу. Еще тише.

— Значит, они твои.

Карлайл, не давая повода и для малейших сомнений, молчаливо кладет паззлы в коробку под вспыхнувший благодарностью взгляд старшего сына. Поддерживает жену.

Эммет вдруг с крохотным огоньком зависти замечает, что отец исполняет любое желание брата, каким бы оно не было. И даже если тот пробует сопротивляться.

Ксаю все можно…

Все началось с одного стеклянного шарика.

…Шариком все и закончилось.

Разомлевший от неспешной прогулки с новыми родителями по магазину, с удовольствием обхвативший свою большую пачку медовых хлопьев с забавным желтым утенком, Танатос и подумать не может, что ждет его на кассе.