АlshBetta - Мужчина без чести [СИ]

А затем звучит та фраза, которую он скажет ей сегодня вечером, уже после отпразднованной победы и выигранного чемпионата. Уже сфотографировав и с кубком, и с командой, и с заветной сине-зеленой медалью «Покорителя горы».

«Я люблю тебя, моя девочка, — негромко, чтобы слышала только камера, произносит он, мигом превратив свой баритон в самый ласковый из возможных, — и надеюсь, ты согласишься…»

У Беллы на глазах наворачиваются слезы. На экране она все так же идет вверх, к своей цели, а здесь же, в реальности, где незаметно пронеслось уже почти семь лет, сидит на ковре и глупо и широко улыбается. Вспоминает крышу того небоскреба, на которую, не глядя на запрет, они смогли подняться. И как, лежа на покрывале под звездным небом, Эдвард протянул ей заветное маленькое колечко — предложил руку и сердце.

Кадры опять сменяют друг друга. Запись заканчивается, экран потухает. Но и секунды не проходит, как зажигается вновь. В этот раз уже сентябрь. Сентябрь 2006.

Эдвард, неизменно держащий камеру, следует за Элис, выносящей большой шоколадный торт, и вместе с остальными гостями, чьи лица мелькают в полной темноте лишь благодаря двадцати свечкам, поет «С днем рожденья тебя!». Одними губами Белла что-то произносит, сидя на большом синем стуле — Стуле Именинника, как нарекла его Роуз, — а потом, сделав глубокий вдох, задувает все свечи разом. Гром аплодисментов на темном экране и едва слышный воздушный поцелуй. Она знает, кому он принадлежит.

Восемнадцатое декабря 2006. Уикенд на озере Сэнт-Лоу, как в шутку его называют местные. Домик одолжили мистер и миссис Каллены — вернее, скорее лишь миссис, которой со скрипом, но удалось уговорить мужа. Белла не хотела ехать, зная, какой «любовью» одаривает ее Карлайл, но Эсми убедила, что кроме них двоих никого там не будет, и это заставило согласиться. Отдых и вправду вышел незабываемым. Чего стоят только эти кадры, прямо сейчас светящиеся на весь экран, где они с Эдвардом, — он рукой, свободной от камеры, а она обоими, не жалея французского маникюра, — строят песочный замок, заселяя его маленькими камешками, — жителями королевства Сэнт-Лоу.

А это… это двенадцатое марта! То самое, в 2007, когда проходила акция «Зубной пасты, которая спасет мир», и Эдвард, продвигая свое детище на полки супермаркетов, вместе с коллегами предлагал попробовать новинку, демонстрируя свои белые зубы и ослепительную улыбку.

В этот раз — один из немногих — снимала Белла. То его лицо, то покупателей, подходящих к стойке и с подозрительностью осматривавших бело-красные тюбики, то вывеску с названием компании крупным планом… а потом, когда, чтобы развлечь толпу, представители «Пасты…» стали наперегонки чистить зубы и выдавать каждому зубные щетки для участия в следующем соревновании, Белла хохотала от души — ее смех слышен за камерой. И видео получилось чуть-чуть нечетким — от веселья задрожали руки.

Пересматривая его дома, уже лежа в постели, они с мужчиной смеялись почти так же искренне. И дурачились этой же пастой чуть позже, ночью…

Двадцать пятое декабря, первое января, третье февраля, двадцатое апреля — числа мелькают на экране безостановочно. 2006 и половина 2007 — до свадьбы — пролетают за каких-то полтора часа. Белла теряет счет времени, но откровенно наслаждается всколыхнувшимися воспоминаниями. Погружается в них, как в теплую ванну после промерзлой улицы и, блаженно прикрыв глаза, убеждается, что жизнь прекрасна.

Первая кассета кончается их фразой, которую выкрикивают вместе, перебивая друг друга, в маленькой комнатке тогдашней Нью-Йоркской квартиры, стоя в одинаковых белых майках, и, глядя прямо в объектив, демонстрируют цветное приглашение с розами на обложке:

«Уже через неделю!»

Хохотнув, Белла поднимается со своего места, меняя кассету. На мгновенье, пока очередной значок загрузки не пропадает с экрана, вслушивается во все еще не пропавшую тишину квартиры. Эдвард до сих пор спит. Что же, после бессонной ночи ему не помешает. Хорошо, что догадалась прикрыть дверь, — ничего не потревожит раньше времени.

Девушка опять садится на пол, опять поджимает под себя ноги и опять, как ребенок в рождественское утро, с нетерпением и тайной, греющей душу радостью, смотрит на телевизор.

Седьмое августа 2007. «День исполнения всех моих желаний» — как назвал эти двадцать четыре часа Эдвард за ночь до грандиозного события.

Это фильм Розали, а потому все выполнено на высшем качестве. Никаких придирок и неустоек.

Все начинается с их квартиры, а вернее, с комнаты, где Эсми, Элис и Рене, а также Роуз, — но толку от нее мало, потому что в основном лишь снимает, — помогают прекрасной невесте, как гласит листовка на столе, облачиться в великолепное белое платье. Наряд, к слову, действительно потрясающе выглядит. Увидев его в витрине одного из магазинов, Белла просто не смогла пройти мимо. И хоть Рене говорила, что платье не подойдет по фасону, село оно замечательно. Как на заказ.

«Приколи вот здесь…»

«Здесь развалится…»

«Выше. Выше голову, мисс…»

«Джаспер позаботится о кольцах?»

«Серьги у Эсми? А диадема?»

«Белла, — Розали обращается прямиком к ней, обходя суетящихся женщин и становясь прямо возле зеркала, — с лучшего ракурса, — поделишься впечатлениями для потомков?»

Она смущенно улыбается, смаргивая навернувшиеся на глаза слезы и стряхнув со своих перчаток невидимые пылинки.

«Ага, видишь, я была права, — улыбается сестра, отходя немного назад, — водостойкая тушь оказалась не лишней».

«А жениха вы привезли? — отмахиваясь от нее, спрашивает Белла. — За кого же я пойду замуж?»

«Жених здесь с шести утра, Иззи, — Элис знает, как раздразнить сестру, а потому употребляет именно детское прозвище, когда к ней обращается, — кажется, дай мы ему разрешение, он бы спал прямо здесь, под цветочной аркой».

Роуз смеется, а за ней и остальные, включая и саму Беллу. Она помнит, как в тот момент накатило долгожданное спокойствие, перемешанное с тихим и счастливым восторгом. Эдвард здесь.

Розовые лепестки. Вперед, по белой дорожке, к священнику. Под руку с папой, который, хоть и не одобрял ее выбор, сегодня, в точности как и Карлайл, вел себя великолепно. Видимо, над обоими как следует потрудились жены…

Эдвард ждет у двух невысоких ступенек, протягивая руку и помогая зайти на возвышение, где их должны обвенчать. Его черный смокинг блестит так же, как глаза. Серое море, в которое она погружается, заглянув в них лишь на мгновенье, — сплошное счастье. Ни с чем несравнимое зрелище.

Священник говорит о клятвах, о помощи, о любви и вере… он много чего говорит, и лишь благодаря записи Белла снова и снова это слышит. Там же, под аркой, было не до этого. Вокруг даже гостей, тесным кольцом обступивших их, не существовало. Был только он. Он один до сих пор и остался.