АlshBetta - Islensk kaffi, или Кофе по-исландски [СИ]

— Из магазина порой несу больше, — обрадованная его доверием, крепко держу свою ношу.

Триггви гораздо меня выше и его рост, суммируясь со слаженностью тела, как иллюстрация для сравнения. На Родине викингов действительно живут викинги. Это забавно.

Хозяин кофейни ведет меня ко входу в магазинчик, где добродушный дедушка уже придерживает нам дверь. Отходя от второй кассы в немноголюдном зале, женщина лет шестидесяти радостно улыбается Триггви. Они все крайне приветливы и со мной.

Благодарят за доставку молока и помощь. Женщина урывает пару слов с Триггви.

— Ertuekkieinn í dag? Hún er mjög góð [1] Ты не один сегодня. Она милая. .

— Við eyðum bara tíma saman [2] Мы просто проводим время вместе. .

- Þettaer það sem þú þarft. Líkarhúnvið stelpan? [3] Это то, что тебе нужно. Ей девушка нравится?

— Við skulum fá mjólk. [4] Давай займемся молоком.

К сожалению, суть довольно активного, пусть и тихого разговора от меня ускользает. Исландский мой на уровне пары слов и фраз, а для понимания требуется куда больше. Я бы и не обратила на их диалог внимания, если бы мужчина вдруг не помрачнел и как будто бы засуетился. Я впервые вижу такое и это мне не нравится. Она его обидела?.. Или уязвила?

Ставлю второй ящичек на складскую полку в углу магазина.

Триггви предлагает мне доставать молоко из картонных паз, предохраняющих от ударов во время перевозки, потому что больше легкой ноши нет, а сам отправляется за новыми ящиками. Дедушка выходит с ним.

А женщина, на ее бейдже написана «Уна», вызывается помогать мне. Посматривает очень заинтересованно, но молчит. Вплоть до того, как все ящики оказываются на полке, все молоко вынуто, а мужчины проводят расчеты за кассой.

Уна протягивает мне розового мышонка в пузырчатой упаковке.

- Þetta leikfang er fyrir hana. Ég gleymdi næstum því. [5] Эта игрушка для нее. Я чуть не забыла.

Мое недоумение повисает в воздухе беспомощным выражением лица. Я ни слова не понимаю.

— Jarðarber, — удивленная, Уна чуть хмурится. — Это Земляничке. Вы не говорите по-исландски, дорогая?

Земляничке?..

Я растерянно смотрю на игрушку, а Уна — растерянно на меня. Ситуацию разруливает Триггви, нехарактерным для него циклоном подлетев к нам. Забирает у продавщицы мышонка, сильно его сжимая — пузырьки уже лопаются. Недовольно что-то ей высказывает.

— До следующей недели, — сует игрушку в россыпь пустых ящиков, забирая их, — не придержишь мне дверь, Асаль?

Все что угодно, лишь бы уйти. Мне почему-то хочется того же.

— До свидания…

В машине, закрывая багажник, мышонка из-под ящиков Триггви так и не достает.

— Она сказала мне, это… для Землянички?

— Она так шутит, — мужчина усаживается за руль, как-то устало мотнув головой, — не обращай внимания, исландский юмор. Поедем, пообедаем. Вечер будет длинным.

Всполохами таинственных огней они расходятся по ночному небу, волнами перетекая между звездами. Зеленые блики находят отражение в лавовых полях, бледно-голубые — в вечерней изморози на стекле машины, а фиолетовые — в глубине ночи, спокойной и бесконечной.

Лучшее место обзора дает и лучший вид — все северное сияние как на ладони, яркое, магическое, недостижимо-прекрасное. Я не могу сказать и слова, только лишь беспомощно смотрю, пуская миллиарды эмоций в свободное плавание по сознанию. Их сила и напряженность меня поражает. В прошлый раз, когда видела это впервые, казалось, второй будет менее насыщенным, не настолько невероятным, волшебным.

Ошибалась.

Сегодня, рядом с Триггви, я ощущаю себя частью другого мира, параллельной реальности, в которой такая красота является каждодневной и приходит чаще, чем солнечный свет. Северные люди изначально видят куда больше нас, но у них хватает тактичности без насмешки наблюдать за нашим искренним изумлением.

Триггви сидит рядом со мной в опустевшем багажнике своего автомобиля. Мы открыли дверку и постелили взятое предусмотрительным мужчиной шерстяное одеяло поверх тонкой обивки. У нас есть термос с чаем с ближайшей заправки, а еще — плед из кофейни. Я делюсь им с Триггви, хотя поначалу он и отказывается — надо быть слишком близко, чтобы охватить им нас обоих. Но потом ему даже нравится. Прежде напряженный, он расслабляется. И мы просто смотрим на волшебство исландского неба сейчас. Вместе.

Я не могу отделаться от мысли, что это мираж. Такое негаснущее, крепкое, ясное чувство восторга окрыляет, нагнетаясь изнутри. Не фотографирую и даже не думаю об этом — ни одной камере не передать. Некоторые вещи нужно просто видеть. Вживую.

— Как ты узнал, что сияние будет здесь этой ночью? — спрашиваю я шепотом, потому как полная громкость голоса — излишество, разрушающее природную магию. Мне хочется продлить этот момент абсолютного наслаждения от любования небом.

— Есть сайт метеослужбы, да и оно здесь — частый гость.

Его голос тоже негромкий, умиротворенный. Те эмоции, что овладели Триггви, когда мы покидали магазинчик в Кеблавике, утихли. Он снова такой, каким я его помню. Может, это к лучшему.

Я оборачиваюсь к мужчине, оторвавшись от северных огней. Он в своей стихии этим вечером, он спокоен и наблюдает за мной не без любопытства. А еще, мне кажется, он рад, что я в восторге от полярного сияния.

— Спасибо, что привез меня сюда, — не повышая голоса, сокровенно благодарю. Скромно улыбаюсь краешками губ, осторожно коснувшись ладони Триггви на одеяле рядом. Я в перчатках, так что это не совсем тактильный контакт, но мне хочется — неудержимо-сильно. В волшебные ночи бывают волшебные моменты. — Это настолько невероятно, что мне не выразить. Наверное, северное сияние — определение для чародейства.

Наследник викингов выглядит тронутым, не отстраняет руку от моей.

— Эти чары приятно с кем-то разделять… спасибо тебе, Асаль.

Поправляю спавшую так кстати прядку волос, лишающую мужчину шанса увидеть мое смятение. Его голос, его присутствие, его слова и это сияние… я уже не знаю, что правда, а что мой вымысел, но чувства восхищения и детской радости относятся не только к погодному явлению этой ночи, но и к моему спутнику. Самонадеянно и чересчур смело, однако, правда есть правда. Я ей не соперник.

Триггви привез нас на старую винокурню на окраине городка, закрывшуюся за десяток лет до принятия в Исландии сухого закона. Когда-то здесь собирались китобои после тяжелого дня или рыбаки после ночной ловли, а сейчас — никого. Спокойное и комфортное место с примесью таинственности для наблюдения за северным сиянием. Немногие о нем знают.

— Держи-ка, — хозяин кофейни протягивает мне только что налитую кружку чая, еще идет пар. — Ты бледнеешь, когда мерзнешь, Асаль.

— Мне не слишком холодно.