Дэвид Уоллес - Короткие интервью с подонками

(Или, скорее, «дуэта-плюс-дуальной-попытки-третьего-текста», какой бы латинский квантификатор это ни обозначал.)

(Или называйте, как хотите.)

(Вы все еще собираетесь назвать цикл «Октетом». И не важно, есть в этом смысл или нет. Здесь вы непримиримы. Является ли эта непримиримость какой-то целостностью или просто бзиком – тема, на которую вы не собираетесь тратить рабочее время. Вы уже решили попытать судьбу с названием «Октет» – значит, будет «Октет»).

(Наверное, это не то слово – слишком педантично; вам больше нравятся слова «иллюстрировать», или «пробудить», или даже «живописать» («пальпировать» уже затасканно, и возможно, что странное психодуховное зондирование, к которому вы отсылали этой медицинской аналогией, никому и в голову не придет – и это, может, в какой-то степени нормально, ведь читатель вполне может пропускать отдельные слова или не слишком ими заморачиваться, но все же нет смысла испытывать удачу и долбить «пальпацией» снова и снова). Если «живописать» не покажется в итоге сверхпретенциозным, то я бы остановился на «живописать».)

(Но знайте, что в современном лексиконе этот термин – «отношения» – стал почти тошнотворным, переслащенным людьми, которые делают из слова «родитель» глагол и употребляют «делиться» в смысле поговорить, и для читателя конца 1990-х будет сочиться всевозможными приторными ПК- и нью-эйдж-ассоциациями; но если, чтобы спастись от фиаско, вы решите применить псевдометавикторинную тактику и голую честность, которую она за собой влечет, придется скрепить сердце и использовать его, жуткое слово на «о», и будь что будет).

(Там же: глагол «быть» в этом культурно отравленном значении – как во фразе «Я буду там для тебя» – тоже стал своеобразным пустым сахарным шибболетом, который не сообщает ни о чем, кроме нерефлективной благоглупости говорящего. Не будьте наивными, когда задумаетесь, чего может стоить тактика 100 %-честного-голого-допроса-читателя, если вы ее изберете. Придется испить чашу до дна, закусить удила и по-настоящему использовать термины типа «быть с» и «отношения», и использовать искренне – т. е. без интонационных кавычек, иронических скидок или любых подмигиваний и подкалываний, – если действительно хотите быть в псевдометаВикторине истинно честными, а не только иронически дергать туда-сюда несчастного читателя (а ведь он поймет, что вы делаете; даже если не сможет объяснить – поймет, что вы только пытаетесь спасти манипуляциями свою художественную задницу – уж можете мне поверить).)

Можете, если хотите, потратить строчку-другую, чтобы предложить читателю поразмышлять, не странно ли, что есть буквально миллиард способов «использовать» других, нежели чем искренне «быть с» ними. Все зависит от того, насколько длинной и/или запутанной, по-вашему, должна быть В9. Сам я склоняюсь к тому, чтобы не очень (больше, скорее, из тревоги, что текст потенциально покажется благочестивым, очевидным или заунывным, чем из безразличной заботы о краткости или концентрации), но тут уж вы будете отмерять по ходу дела, на глазок.

См. также сноски хiii и xiv относительно чувства/чувств – слушайте, никто не говорит, что все будет легко или безболезненно. Это же отчаянная и последняя операция по спасению. Естественно, она рискованная. Слова вроде «отношения» и «чувство» могут запросто ухудшить положение дел. Гарантий нет. Я могу лишь честно и открыто описать некоторые наиболее кошмарные цены и риски и призвать вас внимательно их рассмотреть прежде, чем решать. Честно не знаю, чем еще помочь.

Да: вы покажетесь благочестивым и мелодраматичным. Терпеть.

(Среди прочего, что вам необходимо пробить).

Да: все уже настолько плохо, что художественная литература ныне считается безопасной и безобидной (если вдуматься, первый предикат наверняка влечет второй или обусловлен им), но на вашем месте я бы не трогал культурную политику.

(…Только на самом деле еще хуже , ведь в этом случае вы, скорее, покупаете навороченный дорогой ужин навынос в ресторане и приходите домой, и только садитесь им насладиться, как звонит телефон, и это звонит и беспокоит вас посреди попытки поужинать шеф-повар или ресторатор, или у кого вы там заказывали еду, чтобы спросить, как вам ужин, наслаждаетесь вы или нет, работает ли он как «ужин». Представьте, что вы подумаете о таком рестораторе.)

…и, конечно, очень возможно, что они озабочены тем же вопросом – собой и нравятся ли они сами гостям на вечеринке, – и вот почему запрет на такой прямой вопрос или поступок с целью погрузить взаимодействие на вечеринке в какой-то вихрь межличностной тревоги – негласная аксиома этикета вечеринок: потому что стоит хоть одной беседе на вечеринке достичь этого безотлагательного незакамуфлированного уровня «расскажи-свои-затаенные-мысли», как ее метастазы почти тут же распространятся повсюду, и довольно скоро все на вечеринке будут говорить только о своих надеждах и страхах по поводу того, что о них думают другие на вечеринке, а значит, определяющие черты внешних личностей разных людей сотрутся и все окажутся более-менее одинаковыми, и вечеринка впадет в такой энтропический гомеостаз голой самозацикленной одинаковости, и станет невообразимо скучно [Может быть интересно заметить, что это близко соответствует представлению о рае у большинства атеистов, что, в свою очередь, объясняет относительную популярность атеизма [На вашем месте, наверное, я бы оставил это в подтексте.].], плюс еще тот парадоксальный факт, что улетучатся отличительные колоритные внешние различия между людьми, на которых все базируют свое «нравится – не нравится», и т. о. вопрос «Я тебе нравлюсь?» лишится сколько-нибудь содержательного ответа и вся вечеринка вполне может пережить такую странную логическую или метафизическую имплозию, и никто из гостей вечеринки больше никогда не сможет осмысленно функционировать во внешнем мире.

«Пятнадцатиминутки», в переносном смысле – короткий опыт ( фр .)

Иногда эту тактику на художественных конвентах и всём таком зовут «карсонством» или «Маневром Карсона» в честь того, что бывший ведущий «Tonight Show» Джонни Карсон спасал дурацкую шутку, нацепив самоосознанное пристыженное выражение, которое как бы метакомментировало дурость шутки и показывало зрителям, что он отлично знал, какая она дурацкая, – стратегия, что год за годом и десятилетие за десятилетием часто вызывала все больший и радостный смех зрителей, чем могла бы вызвать хорошая изначальная шутка… И тот факт, что Карсон применял свой Маневр в коммерческом ЖК-развлечении еще в конце 1960-х, показывает, что это не особенно-то потрясающе оригинальный прием. Пожалуй, вам стоит рассмотреть вопрос о включении этой информации в «В» 9, дабы показать читателю, что вам как минимум известно, насколько подобный метакомментарий ныне дурацкий и устаревший и что он неспособен сам по себе ничего спасти – это может внушить доверие к вашим словам, что вы стараетесь сделать нечто более безотлагательное и реальное. Опять же, решать только вам. За вас никто думать не будет.