Анатолий Луцков - Африканский связной

Река Лунгази сначала с торжественным величием катила свои мутноватые воды между яркозеленых даже в сухой сезон берегов, а потом вдруг неожиданно превращалась в подобие неукротимого дикого зверя. Возможно, здесь когда-то происходил разлом земной коры или землетрясение, потому что угрожающе вздыбилась земля, и каменный щит, неглубокий здесь, стал выпирать наверх. А в русле реки поднявшиеся камни создали целый каскад порогов. Самые же крупные из этих камней образовали водопад и вода там с грохотом низвергалась метров на десять вниз. Стоял неумолчный и ровный гул, кружилась белая пена среди черных камней, а над всей этой водяной круговертью все время реяло облако мельчайших брызг. В солнечные дни здесь была видна своя небольшая радуга. Бывалые туристы называли этот природный объект уменьшенным водопадом Виктория.

Выше водопада оба берега были в зарослях буйной растительности и там находилось огромное обиталище бегемотов. А крокодилы жили на своем участке ниже порогов. Рыба, которую сносило вниз к порогам и водопаду, выплывала из всей этой водной кутерьмы и после многих передряг полуживой и оглушенной, становясь до смехотворности легкой добычей крокодилов. Вероятно, их просто развращала такая упрощенность добывания пищи. Говорили, что им доставались иногда и детеныши бегемотов, самоуверенно вздумавшие переплывать реку там, где ее течение резко убыстрялось.

Вьюгин же был с самого приезда сюда нескрываемо озабочен тем, как ему найти вождя Сунгувузу Лулембе и потом остаться с ним наедине. Ляхов объяснял ему, почему он не пробовал провести эту передачу денег при помощи одного из своих африканских агентов.

— Здесь у всех стойкая привычка не доверять людям одной с ними расы. У многих склонность видеть в них либо чьих-то агентов, либо платных провокаторов. Больше доверяют соплеменникам, но у меня на службе не было ни одного ньянгу. Европеец же считается более нейтральным во всех отношениях существом, так как он не дитя этого континента и материально более независим. К тому же, вождю оказывается определенная честь, когда такую миссию выполняет белый.

Ляхов не сказал при этом, что он еще не очень доверяет своим туземным агентам, ибо с получением крупной суммы они могут впасть в соблазн ее просто присвоить и скрыться.

Программу этого дня им объявили за обедом. Сначала будет экскурсия к порогам, водопаду и посещение “крокодиловой заводи” ниже порогов. Обозревать же рептилий разрешается только с высокого каменистого берега с ограждением во избежание нечаянного (и фатального для туриста) контакта с ними. Затем, ближе к вечеру, на поляне будут показаны танцы племени обитающего здесь племени ньянгу. Надо сказать, что племени вождя Лулембе в некотором смысле повезло. Хотя рядом с ним все время болтались какие-то приезжие, но благодаря порогам и водопаду, бегемотам и крокодилам, племя получало от туристического центра не очень большой, но надежный доход, который распределялся посемейно среди живущих у реки, исходя из разумения самого вождя, мистика поведения которого, как и смена пристрастий, симпатий и антипатий были далеко за пределами понимания его номинальных подданных. Они зато находили себе утешение в народной мудрости, которая никогда не обманывает. Так, лучше маленькая рыба сегодня, чем большая завтра. Известно, что птица даже со слабыми крыльями хочет подняться повыше, а сказать, что еда хорошая может только тот, кто ее отведал. Нравственные же правила подданных вождя Сунгувузы Лулембе не могли не умилить своей трогательной простотой. Относись хорошо к людям, ведь ты с ними сейчас живешь, и к духам умерших — ты будешь жить с ними потом. Земля, считали они, кормит живых и хранит в себе мертвых. Им нельзя было отказать в рассудительности и они полагали, что когда ешь, нужно хорошо жевать, а когда говоришь, хорошо думать. А на жизнь человека смотрели как на нескончаемый процесс, потому что по их понятиям, пока человек жив, он не закончил рождаться.

Дороти к этому времени нашла себе уже подружек, видимо, она делила с ними домик, но Вьюгина, однако, не отвергала. Он же не забывал о совете Ляхова и пытался играть роль мнимого ловелласа, готового приволокнуться за кем-нибудь в любых обстоятельствах. Но он был слишком озабочен своим непростым заданием и это лишало его легкости общения. О том, как звучит дневное приветствие на его фальшивой родине, Дороти забыла его спросить и Вьюгин даже думал, что ему надо ввернуть это “хювя пяйвя” в разговор. После обеда она переоделась и теперь была в шортах, которые весьма выгодно для нее подчеркивали длину и близкую к безупречной форму ее ног. Дороти могла бы даже казаться соблазнительной несмотря на свои очки, если бы не какая-то даже голубоватая, почти болезненная белизна ее кожи, напоминавшая нездоровый цвет ростков картофеля, хранимого до самой весны в темном погребе или подвале. А в Африке такой цвет выглядел почти шокирующе.

Вьюгину же удалось выгодно оттенить себя в глазах Памелы в качестве бывалого африканского старожила. Когда они возвращались с порогов, они обогнали подростка, который нес на плече длинный лук и несколько стрел с округлыми деревяшками вместо острых наконечников.

— Это для охоты на птиц, — просветил он Дороти и спросил парнишку в рваной рубахе, длина которой позволяла ему с успехом обходиться без штанов. — Банту баналумбата квену?

— Э-э-э, бвана, баналумбата, — ответил тот, ничуть не удивившись. — Кумбе баталумбата кесо.

Дороти смотрела на Вьюгина с уважением, а он снисходительно пояснил, что спросил мальчика, охотятся ли в их местах и он сказал, что да и, возможно, пойдут на охоту завтра.

— Он, конечно, еще мал и его не научили хранить тайну. О готовящейся охоте иногда не говорят даже в семье. Об этом должен знать вождь деревни и еще их колдун, который должен сварить в горшке волшебное снадобье, а потом в этот горшок по очереди опускают наконечники копий, стрел и дула ружей.

Все это Вьюгину было, конечно, известно из книг, но теперь ему хотелось доиграть свою роль знатока Африки до конца. А в это время он думал:”Уйти мне надо во время танцев на поляне. Все будут глазеть и щелкать своими камерами и я незаметно смоюсь отсюда”. Он и сам был не прочь поглазеть на это зрелище, но впереди у него было важное дело. Найти этого проклятого вождя, передать ему деньги, да чтобы он их принял и не отверг.

Вьюгину показалось, что еще за обедом на него бросал время от времени скрыто-внимательные взгляды некий темноволосый субъект в обычной одежде европейца в Африке, в которую был, кстати, облачен и он сам. Но тип этот сидел далеко и взгляды эти, возможно, предназначались кому-то другому или были брошены в его сторону случайно. Был ли он послан следить за ним, или это один из тех, кого нынешний гуманистический Запад сочувственно называет сексуальным меньшинством и с гневной категоричностью требует отмены дикриминации и ущемления его прав. Вот и сейчас, когда они шли к своим домикам, Вьюгин, полуобернувшись, снова его заметил и теперь он был в темных очках.