Люсинда Райли - Сестра ветра

– Вот про эту печальную историю я вчера вскользь упомянул в разговоре с вами. Я их никогда не видел. Они умерли еще до моего появления на свет.

– Как обидно, Том! – воскликнула я, чувствуя, как слезы сами собой брызнули из моих глаз.

– Ради бога, Алли! Не плачьте! Все замечательно, жизнь продолжается, и я в полном порядке. Вам пришлось значительно хуже, чем мне.

– Понимаю, Том. Все понимаю… Простите… Но эта история такая грустная, что я невольно расчувствовалась, – сказала я, в душе, однако, не совсем понимая, что же именно так растрогало меня до слез.

– Сами догадываетесь, я не большой любитель распространяться на эту тему. Честно признаюсь, сам поражен, что так разоткровенничался с вами.

– И я вам за это крайне благодарна. Честное слово, Том. И последний вопрос, если можно… А версию вашего отца обо всем случившемся вы знаете? То есть его вариант этой истории вам известен?

Том бросил на меня ледяной взгляд.

– Разве у этой истории может быть другой вариант?

– Ну знаете ли…

– Знаю! Это никчемный эгоист и подонок, который бросил мою мать в беде, да еще беременной… Вы это имеете в виду, рассуждая об ином варианте?

– Да, – поспешила я заверить своего собеседника, понимая, что ступаю на весьма зыбкую почву. И тут же дала задний ход. – Да, из того, что вы рассказали мне, Том, так оно и есть. И тут вы абсолютно правы.

– Что не мешает мне порой испытывать к Феликсу нечто похожее на жалость. – Том тоже пошел на попятную. – Ведь он превратил свою жизнь в сплошной кошмар и растратил впустую потрясающий талант. Хвала богам, какие-то крохи этого таланта достались и мне, за что я буду ему всегда благодарен.

Том мельком глянул на часы, и я поняла, что мне пора откланяться.

– Мне пора… Надо бежать. Я и так отняла у вас столько времени.

– Нет, Алли, не торопитесь. Побудьте еще немного. Я вот только подумал, что очень хочу есть. Глянул на часы. В Нью-Йорке как раз сейчас время завтрака. Как насчет блинов, а? Это единственное блюдо, которое я могу сварганить, не заглядывая в поваренную книгу.

– Том, только честно! Скажите сами, когда мне надо будет выметаться из вашего дома, ладно?

– Договорились. Но пока еще рано. Сейчас вы пройдете вместе со мной на кухню. Будете помощником шеф-повара, ладно?

– Ладно.

Пока мы занимались жаркой блинов, Том продолжал расспрашивать о моей жизни.

– Из того, что вы рассказали мне, следует, что ваш приемный отец был очень оригинальным человеком.

– О да! Еще каким оригинальным.

– И столько сестер… Наверняка вам никогда не было скучно. Знаете, единственный ребенок в семье – это сложно. Иногда чувствуешь себя очень одиноким. В детстве мне так хотелось братика или сестричку.

– Вот уж что правда, то правда. От одиночества я никогда не страдала. Всегда рядом были подружки для игр, было чем заняться. К тому же большая семья научила меня умению делиться.

– А вот я рос эгоистом. Все только для себя. Для мамы я вообще был принцем, не иначе, – обронил Том, раскладывая блины по тарелкам. – И одновременно постоянно чувствовал некоторое давление с ее стороны. Ей хотелось, чтобы, став взрослым, я оправдал все ее ожидания. Ведь я в какой-то степени был смыслом всей ее жизни, самым дорогим, что у нее было.

– А вот нас с сестрами всегда учили оставаться самими собой, – сказала я, присаживаясь к кухонному столу. – Вы никогда не чувствовали себя виноватым за то, что причинили вашей маме столько страданий своим появлением на свет?

– Чувствовал. Скажу вам даже больше, хотя и прозвучит жестоко. Когда на маму накатывали эти ее приступы депрессии, она порой упрекала меня, говорила, что это по моей вине ее жизнь пошла под откос. И тогда мне хотелось накричать на нее, сказать, что я вообще-то не просил, чтобы она меня рожала. Что это был ее сознательный выбор.

– Что ж, получается, мы с вами такая сладкая парочка, не правда ли?

Вилка Тома зависла в воздухе. Он глянул на меня.

– Получается так, Алли. По правде говоря, я даже рад тому, что нашелся наконец человек, который вполне понимает мои запутанные семейные проблемы.

– Да и мои семейные проблемы не проще, – улыбнулась я. И он тоже улыбнулся, и я тут же почувствовала некое дежавю от всего происходящего.

– Странно, – добавил Том спустя несколько секунд, словно размышляя вслух, – но у меня такое ощущение, будто я знал вас всегда.

– Понимаю, – немедленно согласилась я с ним.

Чуть позже Том отвез меня на своей машине в гостиницу.

– Завтра вы свободны? – поинтересовался он на прощание.

– Пока никаких определенных планов нет.

– Отлично! Тогда я заеду за вами, и мы совершим небольшую лодочную прогулку по бухте. А я в это время расскажу вам, что случилось с Пипом и Карин, моими дедушкой и бабушкой. Как я уже говорил, это сложная, очень болезненная и драматичная глава в истории семьи Халворсен.

– Хорошо. Но одно «но». Вы не возражаете, если мы переместим нашу прогулку на сушу? После гибели Тео я полностью утратила былую морскую удаль. Как говорится, ноги меня больше на воде не держат.

– Понимаю. А что, если вы снова заглянете ко мне во Фроскехасет? Я заеду за вами в гостиницу ровно в одиннадцать. Идет?

– Идет.

– Тогда всего доброго, Алли.

– Всего доброго, Том.

Я помахала ему рукой, стоя у входа в отель. Потом поднялась к себе в номер. Долго стояла возле окна, любовалась открывшейся панорамой и размышляла о том, что мы проговорили с Томом несколько часов. Говорили о чем угодно, обо всем . Но как же непринужденна и легка была наша беседа, никаких усилий, никакого напряжения ни с чьей стороны. Я приняла душ и улеглась в постель. Чем бы ни закончились мои исследования по поводу собственного прошлого, подумала я, одно ясно уже сейчас. Я обзавелась новыми друзьями. Хорошими друзьями…

И с этой приятной мыслью я быстро заснула.

37

Проснувшись на следующее утро, я поняла, что от вчерашнего благодушного настроения не осталось и следа. Я опрометью бросилась в ванную, где меня тут же стошнило. Кое-как доползла до кровати и снова улеглась. Ну почему мне так плохо? – в отчаянии вопрошала я со слезами на глазах. Я привыкла считать себя абсолютно здоровым человеком. В детстве я болела лишь единожды и всегда была надежной помощницей Ма, мужественно сражаясь вместе с ней против всяких вирусных инфекций, которыми по очереди болели остальные мои сестры.

Но сегодня я чувствовала себя просто ужасно. Стала припоминать, что первый приступ тошноты у меня случился еще на острове Наксос. Уж не занесла ли я тогда себе в желудок какую-нибудь инфекцию? И эта зараза продолжает мучить меня по сию пору. Ведь, по правде говоря, все последнее время я чувствовала себя неважно. Более того, мне даже стало намного хуже, чем тогда. Конечно, уныло размышляла я, все эти стрессы последних недель тоже наложили отпечаток на мое самочувствие. Нет, надо взять себя в руки и начинать есть. Наверняка уровень сахара в моей крови и так ниже некуда. С такими мыслями я заказала себе полноценный завтрак – кофе и булочку с джемом, преисполнившись решимости хоть силой, но впихнуть все это в себя. « Думай о том, что ты сейчас борешься со своей болезнью, Алли», – подбадривала я себя, сидя в кровати с подносом на коленях и сражаясь с каждым куском булки не на жизнь, а на смерть.