Люсинда Райли - Сестра ветра

Двадцатью минутами позже весь мой сытный завтрак оказался в унитазе. Чувствуя общую слабость, я тем не менее кое-как оделась, зная, что через полчаса за мной заедет Том. Надо все же спросить у него, не знает ли он какого-нибудь хорошего врача из местных. Потому что, вне всякого сомнения, я больна. И в этот момент зазвонил мой мобильник.

– Алло?

– Алли, это ты?

– Тигги! Здравствуй! Как дела?

– Я… Со мной все в порядке. А как ты?

– Я все еще в Норвегии.

Последовала короткая пауза, а затем короткое:

– Да?

– В чем дело, Тигги?

– Ничего… ничего такого… просто захотела узнать, не вернулась ли ты в Атлантис.

– К сожалению, пока еще нет. А что там? Что-то случилось?

– О нет, что ты! Там все прекрасно. Вот позвонила, решила узнать, как ты.

– У меня все хорошо. Узнала кучу интересного о тех вещах-подсказках, которые оставил мне Па Солт.

– Отлично! – чересчур жизнерадостно воскликнула в трубку сестра. – Ты все же дай мне знать, когда вернешься из Норвегии. Возможно, у нас получится пересечься. Люблю тебя, Алли!

– И я люблю тебя, Тигги.

Спускаясь на лифте в вестибюль, я ломала голову над тем, какой странный получился сегодня разговор с Тигги. Я привыкла к тому, что она у нас постоянно пребывает в безмятежном состоянии души и тела. Не говоря уже об этой ее уникальной способности улучшать самочувствие людей вокруг себя, заряжая их своими эзотерическими верованиями и надеждами. Но сегодня в ее голоске я не услышала ни обычной безмятежности, ни эзотерической надежды. Надо будет обязательно послать ей письмо по электронной почте и обо всем расспросить как следует. Сегодня же! Сразу же по возвращении…

– Здравствуйте, Алли, – поздоровался со мной Том прямо на выходе из лифта.

– Привет, – ответила я, широко улыбаясь и всеми силами стараясь скрыть свое плохое самочувствие.

– С вами все в порядке, Алли? Вы сегодня… какая-то бледненькая…

– Да… То есть не совсем, – призналась я, когда мы с ним направились к выходу. – Неважно себя чувствую… Все последние дни. Надеюсь, ничего серьезного. Обычная желудочная инфекция, скорее всего. Кстати, я хотела спросить вас, не могли бы вы порекомендовать мне хорошего доктора здесь, в Бергене?

– Конечно, могу. Более того, могу вас отвезти к нему прямо сейчас.

– Ради бога, нет. Я еще не настолько плоха. Просто чувствую себя… не очень, – призналась я, пока Том помогал мне усесться в его старенький «Рено».

– Вид у вас, Алли, действительно нездоровый, – сказал Том, беря в руку мобильник. – Давайте я договорюсь о визите к нему во второй половине дня.

– Большое спасибо. И простите, что гружу вас своими проблемами, – пробормотала я в ответ, пока Том набирал нужный номер. Потом он перекинулся парой слов на норвежском со своим собеседником.

– Ну вот! Все в порядке. Записал вас на прием к врачу на половину пятого. А сейчас, – он обозрел мое бледное лицо и ободряюще улыбнулся, – предлагаю следующий план действий. Я отвожу вас к себе во Фроскехасет и укладываю на диван под теплый плед. После чего вы сами решите, что предпочитаете: выслушать историю про моих дедушку и бабушку или послушать, как я буду играть для вас на скрипке.

– А совместить оба эти действа никак нельзя? – Я слабо улыбнулась в ответ, немного удивившись, как Том сумел догадаться, что в такой стылый осенний день, да еще с проблемами в желудке, теплый плед, занимательная история и хорошая музыка – это действительно все, что мне нужно.

Через полчаса я уже удобно устроилась на диване, получив дополнительный бонус в виде накалившейся докрасна чугунной печки. Немного согревшись, я попросила Тома сыграть для меня на скрипке.

– Ладно! – Он подавил шутливый вздох. – Только не подумайте, пожалуйста, что музыка, которую я сейчас буду исполнять, как-то связана с вашим нынешним состоянием.

– Хорошо! Не подумаю, – пообещала я, несколько озадаченная столь неожиданной репликой.

– Что ж, тогда начнем.

Том любовно подложил скрипку себе под подбородок и пару секунд настраивал инструмент, потом коснулся смычком струн, и зазвучали первые, невообразимо прекрасные аккорды одного из моих любимых произведений. И я невольно рассмеялась, поняв наконец, что означал его шутливый намек.

Том прервал игру и тоже улыбнулся.

– Повторяю, к вам это не имеет никакого отношения.

– Но вы все равно угадали. Потому что «Умирающий лебедь» Сен-Санса тоже числится в списке моих любимых.

– Вот и прекрасно.

С этими словами он возобновил игру, а я возлежала на диване, мне было тепло и уютно, мне играл серенаду талантливый виртуоз-скрипач. И вообще, я удостоилась чести быть единственным слушателем на этом приватном концерте. Растаяли в воздухе последние волшебные звуки, и я зааплодировала.

– Великолепно! Браво!

– Спасибо. Что изволите послушать еще?

– Все, что вам самому нравится.

– Ладно. Тогда вот это…

Следующие сорок минут пролетели как один миг. Я прослушала замечательную подборку самых любимых произведений Тома, включая первую часть Концерта для скрипки с оркестром Чайковского и знаменитую сонату Тартини «Трель дьявола». Я смотрела на Тома и видела, как он всецело погружается в мир музыки, витает сейчас мыслями далеко отсюда. Собственно, это происходит со всяким настоящим музыкантом, когда он начинает играть. Как же я могла целых десять лет прожить без музыки, без общения с музыкантами, уже в который раз подумала я. Ведь и мне когда-то было знакомо это блаженное чувство отрешенности от всего земного и парения в небесах. Наверное, в какой-то момент я все же задремала. Расслабилась и душой, и телом настолько, что отключилась от всего и вся. Проснулась от того, что кто-то осторожно тронул меня за плечо.

– Ой, простите меня! – воскликнула я, открыв глаза. Передо мной стоял Том и сосредоточенно разглядывал меня.

– Другой бы на моем месте разобиделся не на шутку. Единственный слушатель, понимаете ли, засыпает прямо по ходу концерта. Но так и быть! Я не стану относить ваше поведение на свой счет.

– И не надо, Том! Честное слово! Между прочим, то, что я умудрилась заснуть под вашу музыку, – это тоже своеобразный комплимент вашему исполнительскому мастерству. Можно мне воспользоваться вашей ванной? – Я осторожно выбралась из-под пледа.

– Да, пожалуйста. Прямо по коридору и налево.

– Спасибо.

Я вернулась в гостиную в гораздо более терпимом состоянии, особенно в сравнении с тем, что творилось со мной сегодня утром. Тома я нашла на кухне хлопочущим возле плиты.

– Чем занимаетесь? – поинтересовалась я.

– Готовлю ланч. Уже второй час дня. Полагаю, вы проспали больше двух часов.

– Какой позор! Неудивительно, что вы почувствовали себя оскорбленным. Любой бы на вашем месте… Простите еще раз!