Татьяна Виноградова - Непростые истории 3. В стране чудес

– У нас слишком много ног! – посетовал его коллега, пытаясь перевернуться со спины на живот. – Вставай, время дорого.

– И куда ты так торопишься, кентаврище? – буркнул Геракл, приводя в порядок свою экипировку.

– Надоело принимать гостей – спешу к самому гостеприимному хозяину Ойкумены. Он – самый щедрый и самый радушный домовладелец, сокровища его несметны… Да ты его знаешь, бывал в его доме. – Кентавр помог себе подняться, тяжело опираясь на палицу Геракла, они отряхнули друг с друга прилипшие комья глины и щепки.

– И где живет этот твой «наищедрейший»?

– Можно направиться к нему в Элевсин… или в Элиду… но это ведь далековато будет?

– Ты не знаешь, где он живёт? – выпучил глаза Геракл, отнял палицу и двинулся вниз по наметившейся тропе.

– Я не бывал у него, в отличие от тебя, – вкрадчивым говорком начал Хирон. – Он принимает всех, но много врат ведут в его дворцы. Дай подумать… Ну конечно! Нам нужно выйти на тракт попросторней и добраться до перекрёстка, а там рукой подать…

– Мне стыдно говорить об этом, но не довёл ли яд тебя до сумасшествия? – Геракл продолжал идти, практически не убавляя шага, и конские ноги, отвыкшие от резвой рыси, похрустывали суставами и едва поспевали за ним.

– Яд легко сотворит из героя безумца, тут ты прав. – Хирон странно посмотрел на могучую спину героя. – Но я мыслю ясно, хотя до середины дня ещё далеко…

– Загадками ты всегда мастак говорить. Вот! Дорога в Иолк! Теперь куда?

– Мы на месте. Ты можешь идти, дорогой Геракл, доброго пути, а мне придётся подождать.

Геракл, сдвинув кустистые брови, наблюдал, как кентавр, на мгновение вернув ногам былую легкость, подскочил к стоящему на перекрестке столбу. Мраморная голова с короткой бородкой смотрела к югу – там разрастался маленький, но бойкий городок Иолк. Туда же, разумеется, указывал и прицепленный к столбу мраморный фалл. Хирон мгновение как будто прикидывал, что выбрать для удара – голову или детородный орган, и Гераклу стало не по себе. Меж тем полуконь сорвал с ближайшего платана листок пошире и, перегнувшись через спину, подставил к ране на задней левой. Пришлось согнуть ногу, напрягая голень, – и запузырилась зеленоватая, словно желчь, отравленная кровь, но полилась охотно. Набрав немного жидкости, Хирон покропил голову Гермеса, отошёл в сторонку и смиренно присел на холмик. Геракл не пытался помешать святотатству (а как это ещё назвать?) и уселся по другую сторону дороги. Кентавр подозвал друга:

– Погляди, я думал, это случится вчера, но нет – сегодня.

Они смотрели на открывшийся с холмика вид – склоны Пелиона всё ещё не закончились и полого уходили вниз, смыкаясь в овраге и переходя в новые холмы и пригорки. Поверхность земли, насколько её видел глаз, выглядела ярко-алой, словно по ней пролили свежую кровь. Это расцвели мириады маков, небольших, на коротких пушистых ножках; все они повернули головки под ладонь Гелиоса и ластились к лучам, расправляя лепестки. По бескрайним лугам пронеслись волны ветра – и маки заколыхались, зазвенели на солнце меж ними маленькие рыжие пчелы, и высоко в небе засвистели крыльями, рассекая воздух, ласточки и стрижи. Весна всегда нова – и чувство новизны прорастает в самом забывчивом сердце. «А ты, дурень, хотел уйти осенью!»

Свист крыльев почти не нарушился, но стал интенсивней – к птичкам присоединился ещё кто-то.

– Что за неотёсанные деревенщины! Идиоты! Кто посмел? – звонкий голос принадлежал весьма молодому человеку.

– А вот и тот, кого Правдолюб зовет Блюдолизом, – шепнул Гераклу кентавр, и они повернулись к новоприбывшему. – Привет тебе, Вестник богов, Гермес – Помощник путешествующих, торгующих и ворующих, – торжественно начал Хирон.

– Здравствуй, э-э… брат? – вопросительная интонация Геракла придала Гермесу ещё больше уверенности в себе.

– Не помню, чтобы отец признал тебя, – заносчиво отозвался «помощник» и сразу переключился на Хирона: – Чего тебе нужно, мудрейший из тупых коненогих?

– Помощь с передвижением по дорогам – ты же покровитель их, – широко улыбнулся кентавр.

Гермес снял крылатый шлем – крылышки были не так уж велики, но позволяли перемещаться по воздуху, вероятно отнимая у Геи силу держать летуна при себе.

– Я похож на погонщика мулов? Или, может, на раба при носилках?

– Есть один путь, точнее, место назначения, куда ты просто обязан доставить меня в целости и сохранности. Я говорю о царстве мёртвых, о быстрый умом повелитель.

Геракл уставился, расширив глаза. Бледный блондин серо-стальными глазами посмотрел с брезгливым недоумением.

– Зачем бессмертному в Аид? Или вы с Гераклом щенков Цербера решили разводить? – Весь Олимп помнил явление чумазого и оттого ещё более чуждого этому месту Геракла с черной трехглавой псиной на цепи.

– Нет, я просто хотел бы поговорить с Танатосом, с самим Аидом и распорядиться своей жизнью.

– Ты хочешь сказать, смертью? – вкрадчиво уточнил Гермес. – Распоряжаться жизнью ты как бессмертный не вправе – она для тебя просто есть.

– Так вот, я хочу её завершить, – твёрдо сказал кентавр, распрямляя передние ноги.

– Хирон, одумайся! – воскликнул шёпотом его друг. – Ты мог бы жить вечно, а там – сплошной мрак и беспамятство.

– Нет, я как раз хочу обменять бессмертие на память и право передачи его другому.

– Не слишком ли многого ты просишь, недочеловек?

Теперь на него наседали двое: один, в белом коротком плаще и алой тунике, благоухая амброзией, капризно топал крылатой сандалией, второй – ерошил немытые чёрные патлы и, кажется, готов был зарыдать от несправедливости ситуации и чувства вины.

– Я ничего не теряю, друг, – Хирон придержал Алкида за плечо. – Не хочу обезуметь и гнить заживо! И я унесу мою весну с собой. Ноги болеть не будут, я стану таким же путешественником, как и ты, только земли в подземном царстве не изведаны никем. Я дойду до вод подземного Океана и построю лодку. Я отыщу острова, назову их Элизием и поселю там мою весну, точнее, нашу – какой мы запомнили её сегодня. – Хирон сделал величавый жест рукой, и оба, Геракл и Гермес, невольно взглянули вниз, в маковые долины. – Лучше помнить весну мертвецом в Аиде, чем не помнить её мертвецом на Земле. Так что я готов.

Ласточка пролетела над его головой, радостно крича на своем птичьем языке.

Гермес сделал нетерпеливый жест рукой и пробормотал:

– Я должен посоветоваться с отцом.

***

– Кстати о Цербере – этот пёс всех пугает, но сам страшный трус. Ты на него топни копытами посильней да погромче, – попытался шутить Геракл. – Тебе ведь уже не будет больно.

Они сидели на том же месте, но Гелиос уже сместился далеко вправо. Вдали стали видны низенькие крыши Иолка. Они беседовали на насущно важную тему – кому передать бессмертие.