Андраш Беркеши - Друзья

— Знаю. И очень хорошо к ней отношусь.

— Тогда ты должна знать, что ей пришлось пережить, пока она не встала на ноги.

— Да, Ирен как-то не очень любит рассказывать о своем прошлом.

— Естественно. Кому приятно вспоминать такое? Тебе я могу это доверить. Мы как-никак родственники. Только пусть это останется между нами. Я очень уважаю твоего мужа, но даже ему не говори.

— Ферко, я же не сплетница.

— Знаю. — И Ференц Давид рассказал ей, как Ирен была изнасилована собственным отцом.

— О боже! — ужаснулась Вики. — Неужели такое бывает?

— Бывает, как видишь. Вот поэтому Ирен так ненавидит Залу. Она считает, что мужчина, изнасиловавший несовершеннолетнюю девушку, заслуживает самого сурового наказания.

— Я целиком с ней согласна, — промолвила Вики, потрясенная услышанным.

— А теперь этот человек поливает грязью Ирен, Шани, тетю Ирму, дядю Пали.

Вики вошла в кабинет Балинта Чухаи уже с готовым предложением: исключить Залу из партии и все материалы на него передать в милицию, чтобы возбудить уголовное дело. Еще до прихода Маклари и Имре Давида она высказала Балинту Чухаи свое мнение. Тот внимательно выслушал ее и задумался.

— Здесь надо основательно разобраться, — наконец проговорил он. — Это дело нельзя решать с кондачка. Все-таки Миклош Зала для нас не чужак.

— Ну, знаешь! — вспылила Вики. — Либеральничать с такими людьми, по-моему, преступно. Я тебе откровенно скажу и могу повторить каждому: я не желаю состоять в одной партии с Миклошем Залой. Если вы собираетесь каким-то образом оправдать его, я сама выйду из партии. Честное слово! Сразу подам заявление. Мы же каждый день талдычим о коммунистической морали, о партийной этике. А на деле все наоборот получается. О какой же морали тут вообще может идти речь?

— О господи! — рассмеялся Балинт Чухаи. — Сколько страсти! — Он взял женщину за плечи. — Пойми, Вики, здесь, в Бодайке, жизнь намного сложнее, чем тебе кажется. Между нами говоря, я не очень-то верю в эту историю с изнасилованием. Я знаю Залу, можно сказать, с рождения. Хорошо знал его родителей… Не мог он такого сделать. Мне кажется. Конечно, я могу и ошибаться…

Как раз в это время пришли Имре Давид и Маклари. У Имре было отвратительное настроение. Все-таки лучше было бы Миклошу уехать в Мохач. Неужели так и не удастся его уговорить? Имре вспомнил, как радовалась Тереза в тот вечер, когда он сказал ей о возможности переезда в Мохач как о единственном выходе из положения.

— Ну что ж, — промолвил Чухаи, покосившись на дремавшего в кресле Игнаца Авара, — давайте приступим к делу. — Авар открыл глаза. — Товарищи, — продолжал Чухаи, — областной комитет уполномочил нас проверить факты, изложенные в статье, которая опубликована в «Народной газете». Речь идет о Миклоше Зале. В тресте эта статья вызвала большой резонанс. Трудящиеся требуют от нас досконального расследования.

Имре сморщился. Опять перебор. Как это характерно для Чухаи. «Большой резонанс…» Где? Кто, кроме Каплара, читал эту статью? И что значит — «трудящиеся требуют»? Каплар требует. Черт побери, когда же мы избавимся от этой страсти к преувеличениям?

А Чухаи тем временем продолжал:

— По поручению генерального директора треста Каплара к нам приехал товарищ Маклари. Он уже третий день в Бодайке. Побеседовал со многими. Давайте послушаем его.

Имре Давид поднял руку, попросил слова. Для более полного ознакомления присутствующих с этим делом хотелось бы уточнить некоторые моменты. Прежде всего, очень жаль, что здесь нет его брата, которому не мешало бы прислушаться к мнению общественности. Лично он, Имре Давид, считает тон статьи возмутительным и подстрекательским. Чувствуется, что автор задался целью ошельмовать Миклоша Залу. Подобный тон недопустим в газете, называющей себя органом коммунистической партии. Это о статье в целом. Теперь о частностях. Статья содержит много неточностей и явных подтасовок, на что он непременно укажет в своем опровержении. Во-первых, отец Залы действительно был героем освободительной борьбы, не раз подвергался пыткам и принял мученическую смерть от рук палачей. Сомневаться в этом по крайней мере безнравственно. Эта личность ничуть не меньшая многих из тех, чьими именами названы улицы. Во-вторых, что касается довоенного периода в жизни Миклоша. В то время их обоих, и Имре и Миклоша, привлек к партийной работе не кто иной, как Балинт Чухаи. И если то, что они совершили по приказу Чухаи, было всего лишь «детской шалостью», то кто же в этом виноват? Они-то ведь всей душой верили, что покушение на фольксбундовцев вовсе не детская шалость, а героический поступок, связанный с опасностью для жизни. И как это понимать, что Миклош «по ошибке попал в немецкий концлагерь»? И по какому праву Вебер, Ференц Давид и другие берут на себя смелость ставить под сомнение безупречное прошлое человека и лить ему на голову помои? Он сам видел, как Миклоша допрашивали и каким подвергали пыткам. А много ли в поселке и в уезде найдется людей, которые тогда отважились бороться против нацистов? Теперь-то на словах они все храбрецы. А поглядеть бы на них в те времена!

Непонятно еще и другое, продолжал Имре со все большей горячностью. Кому понадобилось делать Миклоша ответственным за все беззакония, которые творились в Бодайке после освобождения? Ведь не меньшую ответственность несут за это и все присутствующие, кроме, конечно, товарищей Фусек и Маклари. Очень во многом виноват и Шоош, который потом умыл руки и эмигрировал. Короче говоря, из всех обвинений, предъявленных Миклошу Зале, заслуживает внимания только одно. И все же, решая судьбу Миклоша Залы, необходимо с учетом его прежних заслуг дать ему возможность начать новую жизнь.

Вики слушала Имре Давида со смешанным чувством, не зная, что и подумать обо всем этом. Во многом она с ним согласилась.

Дошла очередь и до Маклари. Он полистал свои заметки и заговорил неторопливо, обдумывая каждое слово. Он всегда хорошо относился к Миклошу Зале. Об этом говорит хотя бы тот факт, что в конфликте, возникшем в свое время между Залой и Капларом, он сразу встал на сторону Залы, убежденный в том, что инженер действовал из самых лучших побуждений, не помышляя о корыстных интересах. И сейчас его мнение о Зале не изменилось. Прочитав эту пресловутую статью, он сразу подумал, что Каплар является одним из вдохновителей новой акции против Миклоша Залы. Он и самому Каплару сказал об этом со всей откровенностью. Вчера вечером по телефону. Так вот, продолжал Маклари, поскольку он сразу не поверил изложенным в статье фактам, в Бодайк он приехал с намерением помочь Миклошу Зале. Вообще, что касается статьи, совершенно прав Имре Давид. Она действительно полна измышлений и подтасовок и носит явно провокационный характер. Если статья начинается с искажения фактов биографии человека, как же может думающий читатель верить дальнейшим словам автора? Это, в частности, относится к высказыванию Каплара, которое журналист цитирует в своей статье. Уже начинаешь сомневаться: а не вложил ли автор в его уста и свои собственные рассуждения?.. Затем Маклари рассказал, что ему удалось выяснить. Семеро работниц из тех, с кем он побеседовал, в один голос утверждали, что Зала не раз вламывался в душевую, когда они там мылись. Сейчас не время останавливаться на таких мелких деталях, как грубость и несдержанность Залы в отношениях с подчиненными. Заслуживают пристального внимания только два факта, правда, достаточно серьезных. Первый — избиение Пала Зоннтага в кочегарке. Старик утверждает и готов повторить это и на суде, что Миклош Зала несколько раз ударил его, а потом угрожал расправой за то, что тот отказался сжечь мешок пряжи. Зала это отрицает. Свидетелей нет. Тут возникает множество вопросов, но, по мнению Маклари, ни одна из сторон не может дать более или менее убедительных ответов на эти вопросы. Второе — очень тяжелое — обвинение: третьего марта Зала напоил в ресторане Анико Хайду, потом отвел ее домой и там, несмотря на протесты квартирной хозяйки и Пала Зоннтага, запер изнутри дверь ее комнаты и изнасиловал девушку. Заявлять на Залу в милицию она не собирается, хотя здесь, в отличие от предыдущего случая, есть два свидетеля — уже упомянутые Ирма Шиллер и Пал Зоннтаг. Не говоря уже о том, что многие видели, как Зала спаивал девушку в «Синем журавле».