Андраш Беркеши - Друзья

Миклош поднял на нее взгляд. Лицо его окаменело.

— Нет, Имре не знал об этом, — решительно сказал он. — Подожди, дай дочитать. — И он снова углубился в газету.

«…Встречаются еще отдельные коммунисты, считающие, что именно они олицетворяют партию в наших условиях. И эти люди, опьяненные сознанием своей исключительности, мыслят и действуют как феодалы, считая себя хозяевами уезда, области и всей страны. К таким людям принадлежит и инженер Миклош Зала, который и в сорок пятом — сорок шестом годах допускал грубейшие нарушения социалистической законности. Но то, что в годы культа считалось нормой, в наше время не может оставаться безнаказанным. Если раньше в награду за подобные дела посылали учиться в Москву на пять лет, то теперь посылают на те же пять лет в места заключения. Мы вовсе не призываем сажать Миклоша Залу в тюрьму. Решение таких вопросов не входит в нашу компетенцию. Но что же случилось на текстильной фабрике? Зачем приехал в Бодайк Миклош Зала?»

Затем Вебер, извращая факты, описывал, как Зала обхаживал несовершеннолетнюю А. Х., как напоил ее в «Синем журавле» и устроил там скандал, как затем проводил ее до дома и там, несмотря на протесты пожилой домохозяйки, заперся с девушкой в комнате. Что он делал с несовершеннолетней А. Х. в запертой комнате, выяснится в ходе расследования… Затем приводились жалобы работниц. Некоторые из них утверждали, что Зала несколько раз врывался в душевую, когда они там мылись.

У Миклоша закружилась голова от прочитанного. Боже милостивый, как он сумеет доказать, что ничего этого не было и Пала Зоннтага он не избивал? Особенно его возмутило заявление Каплара, который сказал, что Миклош Зала вынужден был уйти с прежнего места работы из-за своей неуживчивости. Якобы он считал всех окружающих негодяями, реакционерами, неблагонадежными элементами, а подобное необоснованное наклеивание ярлыков выглядит в семидесятом году анахронизмом и является оскорбительным для человеческого достоинства… Эта статья на трех колонках заканчивалась почтительным упоминанием об отце Миклоша Залы, который в период Советской республики был красноармейцем, затем многие годы провел в тюрьмах, а впоследствии пропал без вести на полях сражений второй мировой войны.

«Никто не отрицает, — писал далее Вебер, — что Миклош Зала с детства включился в подпольное коммунистическое движение, что за какую-то детскую шалость был арестован жандармами, а потом вследствие какой-то ошибки попал в Маутхаузен. Да, это неоспоримые факты. Но они не дают ему права видеть в каждом убийцу своего отца, тем более что тот исчез при невыясненных обстоятельствах и сам факт его гибели не установлен».

— Ну и ну! — покачал головой Миклош Зала. — Никогда не читал столько вранья за один раз.

Тереза поглядела на мужа:

— И после этого ты намереваешься здесь остаться?

Миклош подумал немного, потом решительно произнес:

— Сейчас нам уже просто необходимо остаться. Иначе не смыть этого позора.

Тереза села, в отчаянии уставившись в пол.

— Нет у меня больше сил, — сказала она. — Ты как хочешь, а я беру расчет и возвращаюсь в Пешт. И ребенка забираю с собой.

— Шантажируешь?

— Миклош, как ты не понимаешь? Я слабая женщина. И не хочу быть сильной. Я хочу жить спокойно. У меня нет ни малейшего желания переделывать этот мир.

— Ну хорошо. Поговорим вечером, — сказал Миклош и взглянул на Земака: — Бела, ты, наверное, понял, что несовершеннолетняя девушка, о которой тут идет речь…

— Анико. Знаю. Не надо продолжать. Я не верю в эту чушь. Тереза, вы идете? Я вас провожу. — Когда они уже шли по залитому солнцем двору, Земак проговорил: — Терике, не расстраивайтесь. Вся эта статья высосана из пальца. Надо же знать эту мафию. Как вы думаете, почему у нас столько времени нет главного инженера? Я вам скажу. Потому что Чухаи хочет пристроить сюда своего племянника. А семья Ауэрбахов и вовсе считает, что фабрика является их собственностью…

Тереза остановилась:

— Скажите, Бела, а насчет Анико… в самом деле неправда?

— Конечно, Тереза. Да разве бы я потерпел, чтоб из меня клоуна делали? Если бы я только заподозрил шефа в грязных делишках, убил бы собственными руками. Я убежден, что Анико насильно втянули в эту игру. Вероятно, запугали.

— Вы говорили с ней?

— Пытался. Но она избегает меня. Как будто сдурела. Жалко мне ее. Она ведь сюда из детского дома попала. Одна, как перст, бедолага. И ни черта не смыслит в жизни. Все и липнут к ней, слетаются, как мухи на мед… Терике, я вам одно хочу сказать: не падайте духом, мы шефа в обиду не дадим.

Сразу после обеда на фабрике появился Матяш Маклари, начальник отдела кадров треста. Имре Давид любил этого худощавого седого человека, сохранившего бодрость духа, несмотря на то, что ему уже давно перевалило за шестьдесят. Да и Маклари никогда не скрывал симпатий к «двум москвичам».

Имре очень не понравилась такая спешка. Он знал, зачем приехал Маклари. Ясно, что Каплар обо всем знал заранее. Он точно рассчитал свои ходы и выбрал самый подходящий момент, чтобы наконец устранить Миклоша. Хмуро поглядывая на старика, Имре сказал ему об этом.

— Я понимаю твои чувства, — ответил Маклари. — В конце концов, вы друзья. — Он закурил трубку. — Скажу тебе честно: я сам всегда остерегался Каплара. Весьма своеобразный человек. Умный, образованный. Толковый руководитель. Прекрасно умеет координировать производственные взаимосвязи. Но есть у него одно неприятное свойство: он необыкновенно злопамятен и мстителен. Кто хоть однажды его оскорбил или чем-то обидел, тому больше не будет доверия. Я просто поражаюсь его выдержке, с какой он иногда годами выжидает удобный момент, чтобы наверняка расправиться со своим обидчиком. — Маклари задумался, попыхивая трубкой, затем продолжал: — Так вот, три дня назад он меня вызвал к себе и велел ехать в Бодайк. Когда он упомянул о Миклоше Зале, я сразу понял: настал час расплаты. Каплар с помощью своих приятелей собирается распять Залу на кресте. — Маклари пригладил седые волосы. — Знаешь, я уже давно мог бы уйти на пенсию.

— Знаю, — промолвил Имре, — и удивляюсь, что ты до сих пор еще работаешь.

— Только не из-за денег, уверяю тебя. Много ли мне надо? Здесь другая причина. Как-нибудь при случае расскажу… Ну, короче говоря, когда я узнал, о чем идет речь, сразу заявил ему, что ухожу на пенсию. «Когда?» — спрашивает он. «Да хоть завтра». А он этак с улыбочкой поглядел на меня и говорит: «Ты же сам знаешь, старина, что это за один день не делается. Пока бухгалтерия подготовит расчет, пока то да се… А ситуация сложилась таким образом, что дело Залы я могу поручить только тебе. Понимаешь, старина?» — «Понимаю». — «Да нет, — говорит, — ни черта ты не понимаешь. Если бы ты разбирался в таких тонкостях, ты бы уже не знаю кем стал. Так вот, слушай. Все знают, что ты симпатизируешь Миклошу Зале. Если я доверяю именно тебе разобраться в его деле, никто не сможет обвинить меня в предвзятости и сказать, что я собираюсь сводить счеты. А посему послезавтра отправляйся в Бодайк и начинай расследование. Свяжись с уездным руководством, а если понадобится, и с областным, учти все их замечания, пожелания и действуй по обстоятельствам». Вот такие напутствия я получил от Каплара.