Светлана Замлелова - Исход

– Ну что ж, – согласится капитан. И разговор затухнет. Но через день его искры вновь воспламенятся, и всё начнётся сначала, едва ли не слово в слово.

Со стороны может показаться, что это у них такая игра, цель которой – не выйти из себя. Пока счёт равный. Ни проигравших, ни выигравших нет.

Постепенно я поняла, что все мы должны быть благодарны штурману и его могучей энергии. Если бы он не затеял этот поход и не расшевелил бы всю команду, заставив работать и суетиться, половина из нас наверняка примёрзла бы к своим койкам. Нас несёт в неизвестность, делать становится нечего, даже охоты не стало – медведи давно не объявлялись поблизости. Полярная ночь без солнца и с медвежьими коптилками, от которых копоти больше чем света, усыпляет и нагоняет какую-то душевную тупость. А при условии вынужденного безделия можно сойти с ума и начать галлюцинировать. Что-то похожее начиналось и у меня, когда в заиндевевших углах моей каюты при скудном свете коптилки мне мерещились какие-то чудовища и наводили на меня непреодолимый ужас.

На наше счастье, у нас есть штурман Бреев – человек-мотор! Он не позволил впасть в спячку или сойти с ума, не позволил зиме и ночи расправиться с командой. Наверное, он жесток и жёсток, но следует признать, что рядом с таким человеком не страшно. Я восхищаюсь капитаном, но он другой человек. Увы, болезнь не прошла для него бесследно. Он ещё слаб и до сих пор не стал собой прежним. Мне не хотелось бы его оставлять, но и навязывать ему своё общество я боюсь. Во-первых, не хочу быть в тягость. А во-вторых, боюсь, что он неверно поймёт меня. А уж чего бы мне не хотелось, так это романов. Больше всего я благодарна команде за то, что на меня, во всяком случае явно, здесь не смотрели как на существо, жаждущее комплиментов, ухаживаний и приглашений на свидания.

Мы пережили вторую зиму за изготовлением каяков и нарт. И никто не заболел, несмотря на мороз в трюме, где мы вели наши работы. Даже те, кто остаётся, не сидели без дела. Сначала все дружно шили, портняжничали, сапожничали, а как только появилось солнце, бросились писать письма. Так что штурман был напуган и выразил опасения насчёт неподъёмности почты. Незадолго до выхода весь скарб был перепроверен и взвешен, сухари заново просушены и зашиты. В итоге мы везём: шесть разных ружей и патроны, провизию и приборы, письма, записи и одну большую палатку, одежду и семь каяков. Получилось, что общий вес нашего груза, не считая каяков и нарт, шестьдесят с лишним пудов. Всё это мы потащим на нескольких нартах, которые, к слову, тоже чего-то весят. К нартам приделали верёвки и лямки, которые надеваются через плечо. В каждые нарты “впрягутся” по два человека. Сначала меня штурман отклонил от участия в “упряжи”, но я запротестовала. Тогда штурман недовольно сказал:

– Чего вы добиваетесь, Ольга Александровна? Вам-то зачем это нужно? Вы что, по дороге думаете превратиться в мужчину?

Конечно, это было смешно, хотя и резко. Кто-то даже фыркнул, но смеяться никто не стал. Я, конечно же, покраснела, но всё-таки не смолчала и сказала примерно так:

– Я всего лишь не хочу чувствовать себя лишним ртом и захребетницей, Виталий Валерьянович. И мужчиной я нисколько не хочу быть. Однако мне не хотелось бы и другого: чтобы мне всё время объясняли, какой должна быть женщина. Согласитесь, что на сей счёт я лучше осведомлена. К тому же я ведь не ставлю перед собой цели понравиться кому бы то ни было.

– Как угодно, – пробормотал штурман и распорядился приделать к одним нартам третью верёвку и лямку. Правда, не удержался и добавил:

– На тот случай, когда у Ольги Александровны найдутся силы не чувствовать себя захребетницей.

Впрочем, я нисколько не обижаюсь на штурмана – он взвалил на себя страшную ношу. К тому же, как я поняла из его разговоров с капитаном, у нас даже не будет нормальной карты. Есть какой-то рисунок из книги Нансена. Координаты мыса Флора у нас тоже, кажется, приблизительные. Словом, мы опять идём туда, не знаю куда. Странно, что даже в нашей библиотеке, которую я прочитала вдоль и поперёк, рекомендуя попутно книги Зурову, не нашлось ни одного толкового труда о Земле Франца-Иосифа. Кроме книги Нансена, принадлежащей штурману, большому поклоннику этого норвежца, других сведений у нас нет. Конечно, это придаёт нашему путешествию интриги, хотя, если честно, все мы немного устали от разного рода интриг и с гораздо большей радостью встретили бы что-нибудь предсказуемое и закономерное.

В начале апреля Георгий Георгиевич собрал нас всех и зачитал предписание, которое после вручил штурману. В предписании говорилось, что капитан рекомендует нашей группе покинуть шхуну в середине апреля, взяв с собой провизию из расчёта на два месяца. И двигаясь пешком по льду, отправиться к мысу Флора, где поискать постройки и провизию. Потом капитан предложил штурману поставить подпись под списком вещей, которые мы забираем с собой. Штурман зачитал его вслух. В списке значились ружья, малицы, заспинные мешки – одним словом, всё, кроме наших личных вещей. Когда штурман заканчивал читать этот список, было видно, что он уже вне себя. Но капитан, как ни в чём не бывало, спросил, не забыл ли он вписать ещё что-нибудь. Штурман немедленно вспомнил о каких-то кружках, вёдрах и палатке, и всё это капитан тоже вписал.

– К чему такая мелочность? Ведь неизвестно ещё, донесём ли мы эти поварёшки и дойдём ли сами.

– Это не мелочность, – не глядя на него, сказал капитан. – Это – отчёт.

Видно, он тоже не остался равнодушным.

Вечером меня позвали к капитану. Мне сразу бросилось в глаза, что он расстроен.

– Я хотел с вами попрощаться, Ольга Александровна, – тихо сказал он. – Завтра мы расстаёмся, и неизвестно, надолго ли… Быть может, мы уже никогда не увидимся…

– Не говорите так, Георгий Георгиевич!

Он улыбнулся.

– Я очень благодарен вам, Ольга Александровна. И никогда не забуду, что вы выходили меня. Своим выздоровлением я обязан только вам… Если бы не вы…

– Прошу вас, Георгий Георгиевич… Если бы не вы, меня бы просто не было на “Княгине Ольге”.

Он опять улыбнулся.

– Знайте, я ни разу не пожалел, что вы отправились с нами. Мне тяжело с вами расставаться, но я знаю: так будет лучше для всех… Я хотел бы, чтобы этот день прошёл иначе. Но что делать… Ах, он умный человек, но иногда он совершенно не понимает…

– Вы о штурмане?

– Да, да… Штурман… Ведь он не понимает… Не понимает, что мне не жаль этих чёртовых плошек, – капитан как будто бы рассуждал сам с собой. – Он упорно не хочет понять, что всё это мне не принадлежит. Даже если бы я раздумал идти на полюс и захотел вернуться в Петербург без шхуны, мне пришлось бы держать ответ… А я к тому же не могу уйти – если я не достигну полюса, это будет моим несмываемым позором. И как мне жить после этого?.. Да, он умный человек, но иногда самых простых, житейских мелочей он понять не в силах…