Шэн Кэи - Красные туфельки

Парни в гостиной болтали о своей нелёгкой жизни: сетовали, что зарплата растёт медленно, а инфляция зашкаливает. В это время Ша Сюэтин проводила для девушек экскурсию по своим владениям. Гардеробная вызвала возгласы восхищения. Оттуда доносились голоса гостей и хозяйки: «Ну, это уже слишком!», «А теперь давайте пройдём в нашу гостиную!» Лэй Ле был целиком поглощён собственными мыслями. Он опасался, что жена будет поражена огромной гардеробной хозяйки дома и станет горевать о своей несчастной женской доле. Он вспомнил, что на первом курсе Ша Сюэтин выступала с речью и сбилась. Она повторила два раза подряд: «Цветы из года в год одни и те же, а люди в каждом возрасте разные». [48] Строки из стихотворения китайского поэта Лю Сии (ок. 651-?), жившего в период правления династии Тан. Больше ничего не вспомнила и смущённо умолкла.

С годами Ша Сюэтин не изменилась. Тот же степенный вид, как будто она всегда во всеоружии, то же огромное упрямство, те же интонации, словно она всё время что-то декламирует. Её манеры нагоняли на людей зевоту, даже если они только что проснулись. Однокурсники не виделись несколько лет, но девушка осталась прежней. Она шагала по жизни к своей цели, и поступь её была уверенной. Если человек упорно и решительно строит свою судьбу, то естественно, что он получает желаемое. Подумав об этом, Лэй Ле вдруг испытал к бывшей однокурснице уважение. Вероятно, она никогда не притворялась и всегда была самой собой. Когда они расставались, он был разочарован в Сюэтин, но он заблуждался, считая, что она ведёт себя неестественно. Оказывается, у некоторых людей ДНК определяет их прошлое, настоящее и будущее, в случае Ша Сюэтин — её неизменное занудство. Бесцветность её личности — вот её суть.

Еду доставили из пятизвёздочного отеля, выложили на позолоченные блюда и поставили на стол с кружевной скатертью. Ша Сюэтин снова укуталась в накидку и, сложив губки вишенкой, пригласила всех к столу.

Десерты тоже были из ресторана, среди них — черничный чизкейк, который Лэй Ле очень любил. Он вспомнил, что морковный торт Сяонуань так и сгинул с тех пор, как служанка его унесла. Он покосился на жену, прикидывая, не сердится ли она. Сяонуань с интересом пробовала десерты и, неожиданно повернувшись к нему, сказала:

— Хочу научиться готовить такое вкусное угощение!

— Этот десерт очень трудно сделать. Я перепробовала его в разных ресторанах, но именно в этом его готовят лучше всего, — Ша Сюэтин поддержала разговор. В её голосе звучало презрение.

— Сюэтин, я сейчас учусь готовить десерты. Этот станет для меня образцом.

— Готовить так трудно, у меня нет на это сил! Вот попробуй арахисовое печенье. — Ша Сюэтин указывала на маленькие квадратики на блюде. — Это самое вкусное, фирменный десерт этого ресторана!

— Я сыта, больше не могу.

— Попробуй хоть капельку, укуси кусочек и положи обратно на блюдо. Просто тает во рту. Я привередливая, но перед этим печеньем не смогла устоять, — настаивала хозяйка.

— Я не люблю арахис.

— Здесь его совсем мало, наоборот — очень нежный сливочный вкус, правда-правда.

— Я на самом деле не люблю арахис. Ешь сама, раз тебе так нравится!

Лэй Ле не мог понять, почему Сяонуань не признается, что у неё аллергия на арахис. Ведь дело не в том, что она его не любит. Стоит ей съесть кусочек, как её тут же раздует, как поросёнка, и она даже может потерять сознание. Характер Ша Сюэтин не изменился: всё так же любит принуждать людей делать то, что они не хотят.

Лэй Ле вдруг показалось, что Ша Сюэтин напоминает тётушку Вэнь Сяонуань: высокий пучок волос, тонкие черты лица, тот же звучный голос. Как будто Ша Сюэтин и этот первоклассный дом изготовил один и тот же мастер. Хозяйка будто бы слилась с окружающей её обстановкой и стала выглядеть дорого и по-мещански привлекательно. Действительно, во всём чувствовался налёт дороговизны и мещанства. А Сяонуань, даже в самой дорогой своей одежде, на этом фоне выглядела не слишком выигрышно. Однако она не казалась жалкой и убогой, было в ней обаяние чистого и простого человека. Лэй Ле будто увидел весенний свет, идущий от его жены. Ей было плевать на всю эту роскошь, она была чужой в этом безжизненном доме. Она принадлежала небу, принадлежала мечте.

— Я слышала, вы живёте за пятым кольцом, так? — Ша Сюэтин притворилась, что не знает, о чём спрашивает.

Все гости так и застыли с вилками в руках, но сделали вид, что всё в порядке, хотя наверняка поняли скрытую издёвку.

— Да. Кроме того, от пятого кольца ещё ехать на такси больше тридцати ли. — Голос Вэнь Сяонуань звучал как обычно.

— Вы так далеко живёте, как же до работы добираетесь? — Ша Сюэтин не унималась и продолжала как ни в чём не бывало.

— Работаем от зари до зари в поте лица! — Сяонуань подняла голову, будто бы хвастаясь такой хорошей жизнью, на зависть всем.

— Трудно вам приходится! — Сюэтин покачала головой и печально вздохнула. Она переборщила с эффектами и явно переигрывала.

— Денег нет, но мы ещё молоды, можем и потерпеть. Разве в Гонконге люди не ездят на работу и каждый день переходят границу, чтобы попасть домой в Шэньчжэнь? Когда думаю об этом, становится спокойнее. — Сяонуань откусила ещё кусочек пирожного.

— Да уж. Я в следующем месяце еду в Гонконг на шопинг, хочешь со мной? — любезно предложила Сюэтин.

— Да? Я там не бывала, буду чувствовать себя неуютно.

Ша Сюэтин деланно рассмеялась. Лэй Ле заметил, что у неё все зубы в шоколаде. «Шоколадная» улыбка придавала ей зловещий вид.

— Сюэтин, у тебя что-то на зубах.

Услышав слова Сяонуань, все уставились на зубы Сюэтин. Замечание Сяонуань звучало так невинно. Лэй Ле не сдержался и улыбнулся: его жена дала достойный отпор хозяйке. Он не ожидал, что она в такой неловкой ситуации одной репликой сразит наповал бывшую однокурсницу. А Ша Сюэтин не могла понять, сказано это с умыслом или нет.

В институте Ша Сюэтин вечно была недовольна едой. Даже в столовой, где за три юаня подавали обед из двух основных блюд и супа, она любила не к месту возмутиться тем, что еда слишком жирная и несолёная. А бывало, со знанием дела рассуждала о том, что в таком-то ресторане жарят говядину не семь минут, как положено, а целых восемь. Это непрофессионально, да ещё и в списке блюд указывают как специальное предложение. Даже слово «меню» она произносила на английский манер. «Какой ужас! — восклицала она. — Обещают жарить семь минут, а на вкус — все восемь, да ещё и в меню рекламируют. Терпеть такого не могу!»

Блюда на столе Ша Сюэтин, видимо, можно было отнести к первоклассной кухне, ведь их доставили из пятизвёздочной гостиницы в дом, который мало чем отличался от отеля класса «люкс». Хотя кушаний было много, и самых разнообразных, Лэй Ле не наелся. Ему были не по душе эти изысканные яства, в них не чувствовалось любви хозяйки. В чём же эта любовь? Наверное, он был слишком придирчив. Может быть, его определение было не совсем точным, но он явно скучал по стряпне Вэнь Сяонуань. Блюда, которые приготовлены в результате проб и ошибок, иногда не удаются и выглядят невзрачно, зато пальчики оближешь, иногда получаются красивыми, но невкусными. Он не мог дождаться, когда этот званый ужин наконец закончится и они отправятся на другой конец Пекина, вернутся к себе в квартиру, к своей домашней еде.