Шэн Кэи - Красные туфельки

Что же такого он мог найти? В его возрасте всё только убывает, путём математического вычитания всё непрерывно сходит на нет, будь то безмятежность или воспоминания.

И всё-таки, вернувшись из больницы, Юнмин стал вести себя намного спокойнее и, уподобившись тени, крепко-накрепко прилип к Наньянь. «Янь, Янь», — его зов слышался уже не один десяток лет, естественно в отсутствие посторонних ушей. При детях он звал её «Наньянь», а в разговорах с соседями — «наша малышка Цзян». Она ведь была младше его, так что прозвище ей вполне подходило. Когда он обращался к ней, его лицо уже ничего не выражало, да и голос стал совсем тихим, вся сила была во взгляде, который, наоборот, стал более цепким.

От него осталась лишь пара глаз — две узенькие тропки, по которым можно было проникнуть в его безбрежный мир. Наньянь уселась вместе с ним на балконе погреться на солнышке. Пристроившись рядом, она легонько поглаживала своими старческими в пятнышках руками его дряблую шею. Она просто сидела, но для Юнмина это было наивысшим наслаждением, он медленно перевёл изучающий взгляд на лицо Наньянь, долго-долго смотрел на неё, а в его глазах постепенно проступало смятение. Наньянь догадалась, что он снова принялся за свои поиски.

Теперь он нащупывал другой путь. Ведь в кладовых памяти столько неприметных уголков, и если туда заглядываешь не часто, то когда-то знакомые места могут порасти сорняком, стать сырыми и мрачными. Но, говоря о копании в мозгах, то этот процесс, несмотря на всю его доступность, всё-таки более трудоёмкий. Хождение по запутанным тропам воспоминаний сопровождается постоянным риском напороться на неприятности. Обычно Юнмин, словно трусливый ребёнок, нуждался в поддержке, поэтому и теперь он инстинктивно затянул своё: «Янь, Янь».

Наньянь крепко сжала его руку, она была его далёкой родиной, его надёжным кровом. И главным для Юнмина было ощущение её тепла в этом огромном мире, который существовал лишь, пока она находилась рядом. Его рука ответила крепким пожатием: для Наньянь это был очередной знак беззвучной просьбы Юнмина. Сам он немногое мог накопать в своей памяти, Наньянь должна была помочь ему.

— Ну, хорошо, хорошо.

Её повествованию обычно предшествовали успокаивающие интонации, словно происходила настройка инструментов перед концертом. Она, кажется, уже миллионы раз повторяла одни и те же слова. Если бы всё сказанное изложить в письменном виде, то под это сочинение можно было пустить целый бамбуковый свиток, а если всё это представить в образе человека, то он вышел бы старше их обоих, вместе взятых. При изложении ход событий упрощается, пересказывая историю жизни круг за кругом, уже сложно определить, где начало, где конец, за долгие годы всё меняется бесконечное количество раз. В течение многих лет она снова и снова повторяла одно и то же, и уже чувствовала некоторую неловкость. Он же оставался её единственным слушателем и каждый раз проявлял такое неподдельное внимание, точно рассказ был о ком-то другом.

— Мне судьбой было предначертано всю жизнь заботиться о тебе. Я это поняла с первого взгляда.

Заурядные обстоятельства «первого взгляда», пройдя долгий путь постоянных воспоминаний со времён жаркого лета 1948 года, превратились уже в далёкие неясные отголоски. Полевой госпиталь, о котором пойдёт речь, был развёрнут в местечке под названием ущелье Золотого дракона. Прекрасно замаскированный в горах, он утопал в благоухании диких акаций и безумном стрекотании цикад, и если бы не огромное количество раненых, то здешний пейзаж казался бы живописным. Госпиталь не менял своего месторасположения, однако в ходе напряжённых военных действий он оказывался всё ближе и ближе к линии фронта. В тот день раненых поступило особенно много, вмиг все койки в палатах оказались заполнены, у входа не протолкнуться, всё вокруг сливалось в красно-белую картину, озвученную стонами. Кому-то так и не удавалось дождаться места, в таком случае после осмотра врач молча качал головой и просил солдат унести умершего на носилках на задний дворик, где таких укладывали в ряд для последующего захоронения. Что касалось раненых, они вели себя смирно и соблюдали порядок, стояли, не нарушая очереди, все как один с перебинтованными головами, а если не хватило бинтов, просто прикрывали раны листьями.

Наньянь с тазиком вышла из госпиталя, чтобы вылить окровавленную воду. Её передник и красный крест на левом плече, словно зияющие раны, сплошь пропитались кровью. Красные пятна уверенно занимали всё новое пространство, словно не хотели иметь дела ни с каким другим цветом. Слив воду в отведённую канаву, Наньянь отряхнула руки и, осторожно распрямив кулачки, тыльной стороной вытерла со лба пот, убирая назад прилипшие волосы. В этот момент она увидела возле «того ряда» сидящего на корточках человека в военной форме, он приподнимал с лиц солдат повязки или листья, после чего возвращал их на место.

— Кого-то ищешь? — спросила Наньянь.

Молодой человек вздрогнул всем телом, словно наткнулся на воскресшего из мёртвых, резко поднялся, испуганно посмотрел на Наньянь и, пошатываясь, побежал прочь. Он был настолько поглощён своим занятием, что, внезапно потревоженный, совсем растерялся. Единственное, что ему пришло в голову, это убежать. То был солдат с испуганными глазами на смуглом широком лице. Солдат, которому в этой жизни ещё не хватало опыта за пределами поля боя.

Ничего особенного это первое впечатление, расписанное в романтичных красках, не представляло. Можно даже заключить, что судьбоносность встречи, которую Наньянь вкладывала в свои слова «с первого взгляда», никак себя не проявила. Во всяком случае, в тот раз ничего у неё в душе не шевельнулось, и очень скоро она позабыла про это.

Через два дня она снова увидела его на том же месте, как и в прошлый раз, он осматривал умерших. Не окликая его, Наньянь наблюдала, как он осторожно, точно боясь потревожить боевых товарищей, приподнимал с их лиц повязки и, посмотрев, так же аккуратно возвращал их на место, попутно поправляя на солдатах одежду. На шее сзади чуть проступал шрам, похоже, его задело осколком снаряда, и теперь этот рубец размером с ноготь мелькал при каждом движении мышц. Глядя на это, Наньянь вдруг ощутила, что у неё зачесалась шея.

Завершив свои поиски, молодой человек поднялся, обернулся и увидел Наньянь. Как же она выглядела в тот момент? Каждый раз, доходя в рассказе до этого места, она начинала расспрашивать Юнмина. Используя всевозможные намёки, она старалась подтолкнуть ход его мыслей, пытаясь вызвать приятное воспоминание. Как бы то ни было, он должен был вспомнить, ведь тогда он уже не обратился в бегство, а, напротив, внимательно посмотрел на Наньянь.