Шэн Кэи - Красные туфельки

Двадцать минут — не время для долгих прозрачных намёков, поэтому волна чувств, сопровождавших скорую разлуку, тут же выплеснулась наружу, и сержант Ло, точно вступая в ряды партии, торжественно посмотрел на неё и сказал:

— Моё имя Ло Юнмин.

Никогда в жизни ей не забыть выражения его глаз. Казалось, они говорили: «Запомни меня, запомни меня!»

В них чувствовалась такая пронзительная мольба. Возможно, всё дело было в симпатии к Наньянь, а может, просто, кроме неё, он не нашёл никого, чтобы довериться, ведь неизвестно, кому из солдат суждено выжить в бою. А в госпитале, по сравнению с линией фронта, где градом сыпались пули, было всё-таки спокойнее. Сержант Ло пообещал, что если с ним всё будет в порядке, то он обязательно найдёт Наньянь. Если же ему суждено умереть, тут были два пути. В случае смерти на поле боя ему ни на что рассчитывать не приходилось. Но если ему посчастливиться умереть в госпитале, на глазах у Наньянь, как солдатам из «того ряда», то он желал, чтобы она позаботилась о нём. Как бы то ни было, до Наньянь дошло главное, что он хотел донести: «Дождись меня».

Пожалуй, все расставания перед боем похожи: прощаются друг с другом товарищи, прощаются любимые. Однако Наньянь не могла сказать наверняка, кем именно были они друг для друга. Как-то и слов у них подходящих не находилось… язык не слушался, всё перевернулось. Она чувствовала себя опустошённой и одеревенелой, и ей пришлось отпустить его просто так, даже не обняв. Сержант Ло медленно отступил на шаг, махнул на прощание рукой и вдруг в этот торжественный момент решился. Расстегнув ворот гимнастёрки, он вынул из-за пазухи миниатюрную яшмовую подвеску и порывистым движением сунул её в руку Наньянь. Он ничего не сказал, но вся скорбь сосредоточилась в его глазах, яшмовая подвеска, хранившая тепло его тела, обожгла пальцы Наньянь, которая, остолбенев, стиснула её в кулаке. Неожиданно всё в ней затрепетало, она никак не могла совладать с собой.

Сержант Ло протянул обе руки и крепко сжал руку Наньянь. Затем кивнул, потом ещё раз и поджал губы, чтобы не дрожали. Порыв ветра — и в следующий момент, когда Наньянь подняла глаза, она увидела лишь удаляющийся силуэт сержанта Ло. Небольшой шрам на его шее подрагивал, вызывая жалость.

Полевой госпиталь переехал, фактически его разделили на несколько санитарных отрядов, которые, в зависимости от ситуации, посылали в разные точки. Наньянь всегда находилась под началом главврача Юань. Двадцатишестилетняя Юань в глазах юной Наньянь была воплощением настоящей женщины. Она происходила из знатного рода, обладала превосходными манерами благовоспитанной девушки из высшего общества. Её короткие волосы были аккуратно заправлены за уши, открывая правильные черты лица — глаза, брови и точёный носик. Когда она смеялась, то лишь слегка приоткрывала рот, а улыбалась просто глазами. Да и в работе ей не было равных. Руководя медперсоналом всех рангов, она чётко организовала приём больных и раненых, постановку диагнозов и проведение всевозможных операций. С её появлением, казалось, сразу разворачивался небольшой госпиталь. Наньянь полагала, что настоящая женщина должна быть именно такой.

Муж Юань, по фамилии Юй, был заместителем комиссара дивизии. Раньше Наньянь практически не видела его, но потом пару раз встречала в санчастях во время обхода больных. У Юя был широкий подбородок и ввалившиеся щёки, что всякий раз огорчало Юань. Когда супруги общались наедине, то о делах говорили немного, только в общих чертах, как считала Юань, «чтобы муж не сболтнул ей что-нибудь лишнее». Юань, любя, жаловалась: «Выходя за замуж, я знала, что о покое придётся забыть».

Единственным существом, за которого они оба больше всего переживали, была их дочь. Двухлетняя Янъян находилась в армейском приюте, в тылу, так что на какое-то время маму ей заменили воспитатели. Если у Юань появлялась свободная минута, она обращала свой немигающий взгляд куда-то вдаль.

Что такое любовь? Это когда болит душа за того, кто похудел, это беспокойство за того, кто находится где-то далеко.

Мало-помалу у Наньянь появились подвижки в личной жизни. В период сравнительного затишья до неё вдруг дошли слухи, что о ней справляется какой-то начальник. Несмотря на всю деликатность слова «справляться», женщины прекрасно понимали, что именно за этим кроется. Юань разведала, кто этот начальник, выяснила его фамилию и должность. С заговорщическим выражением лица она улыбнулась и спросила Наньянь, хочет ли она узнать больше. Если да, можно продолжить разговор.

Наньянь молчала. Она не то чтобы стеснялась, она действительно не знала, как ей поступить, поэтому в свою очередь спросила:

— А нужно ли мне это?

Это развеселило Юань.

— Ты уже взрослая девушка, — ответила она, — так что решай сама!

— А как мне узнать, когда стоит развивать отношения, а когда нет? — снова задалась вопросом Наньянь.

Эта недотёпа озадачила Юань, которой пришлось объясниться общими фразами:

— Если у тебя ещё нет никого, кто пришёлся бы по душе, то можно попробовать.

Однако эти её слова породили лишь новый вопрос со стороны девушки, которая выросла на глазах Юань:

— А как понять, по душе или не по душе?

Пристально глядя на эту погрязшую в сомнениях семнадцатилетнюю санитарку, Юань сразу всё поняла. Она мягко спросила:

— Наньянь, у тебя кто-то есть?

Этот вопрос словно сорвал одну из заслонок на сердце всегда уравновешенной Наньянь. Не в силах справиться с нахлынувшими чувствами, она опустилась на пол, уткнулась в колени, закрылась руками и разрыдалась во весь голос.

— Я не знаю, не знаю…

В тот холодный вечер укрытая тоненьким одеялом главврач Юань разузнала самую сокровенную тайну, которую ей сквозь слёзы поведала Наньянь. Юань припомнила того паренька, которого лежавший в госпитале начальник подзывал к себе не иначе как «сержант Ло», она даже смогла вспомнить, как он выглядел. Рассказывая о нём, Наньянь нежно поглаживала яшмовую подвеску, которую она всегда носила с собой, и которая теперь хранила тепло её собственного тела. Взгляд её был устремлён вдаль, а уголки губ чуть растянулись в улыбке. Глядя на её лицо, Юань сразу всё поняла. Она решила более не тревожить её и о том начальнике, что «справлялся» о ней, больше не вспоминала.

Спустя два месяца в горах состоялось небольшое сражение, которое впоследствии стали именовать операцией в ущелье. Несмотря на скромный размах битвы, неприятель прорвался прямо в командный пункт на линии фронта, где оказалось сразу несколько важных командиров. То была упорная и яростная схватка. Наньянь находилась тогда в санчасти в семи километрах. Главврач Юань, захватив помощников, направилась в ущелье. К вечеру второго дня она возвратилась, из-за бессонной ночи её глаза покраснели, лицо стало серым, волосы покрылись слоем пыли, вся одежда пропиталась едким запахом пороха. Все были заняты своими неотложными делами, завидев её, врачи только качали головами. На все расспросы она, прикрывая от изнеможения глаза, отвечала: «Командование отступило, но… с ужасными потерями».