Лиз Тренау - В любви и на войне [litres]

Элис сделала глоток и поставила бокал на стол.

– Ладно, хватит обо мне. А чем ты занималась?

– Я ездила на Тайн Кот.

– О боже мой! На Тайн Кот? А как ты туда добралась?

– С Фредди. Мистером Смитом.

– С тем англичанином? Но как же он вел машину, у него всего одна рука?!

– Человек по имени Макс отвез нас в своем фургоне. Фредди помог мне, и мы ходили и искали часа полтора, но не нашли никаких следов Берти, а потом мы увидели целую кучу китайцев, которые откапывали тела из-под земли. – Она поморщилась.

– Как ужасно! Тебе следовало подождать, я бы поехала с тобой. Ты такая смелая, что отправилась туда одна!

– Это была пустая трата времени, я так и не смогла найти его. Но Фредди был очень добр. Знаешь, несмотря на внешность, он настоящий джентльмен.

– Бедняга! Как думаешь, есть ли смысл снова поехать туда, но уже вдвоем?

Руби покачала головой и вздохнула:

– Мы посмотрели довольно тщательно. Мне просто нужно привыкнуть к мысли, что у него нет могилы. Или что он похоронен где-то в другом месте, одним небесам известно где.

– А может быть, он жив? – предположила Элис.

– Мне бы очень хотелось в это верить, но я должна рассуждать здраво. Где бы он мог быть все эти месяцы?

– Где угодно, он мог просто где-то прятаться. Выживших находят до сих пор.

– Ты действительно веришь, что твой брат выжил?..

– Верю, – вздохнула Элис. – Я бы не вынесла, если бы он погиб. Поэтому он должен быть жив, и я собираюсь найти его.

– Сегодня был такой трудный день! Думаю, мы заслужили по стаканчику перед сном, – сказала Элис, когда они закончили есть. – Даниэль собирается зайти познакомиться с тобой.

Сердце Руби упало. Она уже представляла, как свернется калачиком на своей большой кровати и, возможно, напишет что-нибудь в своем дневнике, перед тем как уснуть пораньше. Но теперь она вряд ли могла это сделать, не показавшись невежливой. Подруги сели у открытых дверей и смотрели на площадь, где люди прогуливались, беседовали или наслаждались пивом за столиком кафе на противоположной стороне площади. В розово-лиловом закатном небе щебетали ласточки. Трудно было поверить, что всего восемь месяцев назад это место было центром расположения армии союзников и до фронта было рукой подать. То самое место, где, возможно, мог бы посидеть ее Берти и выпить пару кружек пива, перед тем как возвращаться назад в грязь и хаос окопов, даже не догадываясь, чем занималась его вероломная жена дома.

– О чем задумалась? – спросила Элис, вернувшись с виски для себя и чашечкой кофе для Руби.

– Да ни о чем. Когда ты ожидаешь своего друга?

– О, Руби, не нужно ничего подозревать, – рассмеялась Элис.

– Ну, если честно, это действительно немного подозрительно, – пожала плечами Руби.

– Поможет, если я объясню? У нас был небольшой флирт, но это было шесть лет назад, когда мы оба учились в Сорбонне. Я не могла, проделав весь этот путь, побывав на его родине, не связаться с ним. Я знала, что он готовится стать архитектором, поэтому мы поискали его имя во французском бизнес-каталоге – отец моей подруги Джулии – дипломат, и он знает, как это делается. Ну, и я послала ему телеграмму.

– И пламя страсти вспыхнуло с новой силой?

– Полагаю, можно и так сказать. – Элис не знала, почему у нее вырвалась эта фраза.

– Давняя утихшая страсть – опасная штука, – произнесла Руби.

– Ого! Это прозвучало довольно проникновенно. – Элис вопросительно подняла бровь. – И что же с тобой случилось?

Руби пожала плечами:

– Я просто немного обожглась, вот и все. Это было давным-давно.

– Продолжай.

– Я никогда никому не рассказывала об этом прежде. «Зачем я это начала?»

– Ну, не хочешь – не рассказывай.

– Да там и нечего особо рассказывать, если честно. Довольно банальная история. Просто секс на одну ночь – какой-то глупый, незначительный. Мне было одиноко, а он был таким очаровательным, заставил меня смеяться, к тому же я слишком много выпила. А вскоре после этого мы получили письмо о пропаже Берти. Я узрела в этом нечто вроде божественного возмездия, если хочешь. И теперь никак не могу избавиться от чувства вины. Оно просто разъедает тебя изнутри и не отпускает ни на мгновение. Частично именно поэтому я так отчаянно хочу найти могилу Берти, чтобы признаться ему и попросить прощения.

– О боже мой! Бедняжка!

– Не могу отделаться от мысли, что, если бы я не изменила, Берти остался бы жив. – Руби сглотнула чуть не плача. Элис перегнулась через стол и положила руку ей на плечо:

– Ты же знаешь, что это не так.

– Но мой мозг так считает, – вздохнула Руби. – И я ничего не могу с этим поделать.

– Я буду осмотрительна, обещаю, – сказала Элис.

Как только Элис представила их друг другу, Руби сразу поняла, чем он так привлек Элис. Даниэль Мартенс не был ни высоким, ни особенно красивым в каком-то классическом понимании, но он излучал уверенность и необъяснимое обаяние, которое она сразу почувствовала – и насторожилась.

Его глаза сверкали, когда в ответ на расспросы Элис он страстно рассказывал на превосходном английском о своей работе, о том, как бельгийцы возмутились британским предложением оставить Ипр в руинах – что-то вроде памятника погибшим в зоне боевых действий – и как они пытались убедить власти позволить им восстановить Суконную палату в ее первозданном виде.

– Это – сердце Ипра, – сказал он. – Суконная палата и собор. Восстанавливать их – все равно что собирать объемную трехмерную головоломку. Но это очень интересный и захватывающий проект. Только бы нам удалось собрать на него достаточно денег!

В его присутствии поведение Элис изменилось. Даже тон ее голоса стал более мягким, женственным, менее резким. Химия между этими двумя, безусловно, была. Когда они заказали по второй порции выпивки, тон разговора стал более игривым. Руби все больше чувствовала себя третьей лишней. Поэтому очень скоро она, притворно зевнув, стала прощаться.

– Пора спать, – сказала она. – Всего доброго, месье Мартенс, приятно было познакомиться. Увидимся за завтраком, Элис.

Гораздо позже, когда Руби проспала, казалось, несколько часов, ее разбудил скрип половиц в коридоре. Она предположила, что это прибыли новые постояльцы, но потом услышала приглушенное хихиканье и кто-то шепотом выругался с американским акцентом. Несомненно Элис.

Руби неподвижно лежала в постели, сердце колотилось в груди, уши чутко прислушивались к тому, что происходило за стеной: глубокий тембр мужского голоса, скрип кровати. Она была потрясена. Неужели у Элис хватило наглости пригласить этого человека в свой номер?

Но было еще одно ощущение, которое Руби не могла понять, пока ее собственное тело не выдало ее. В тишине ее воображение начало рисовать сцену: все более страстные поцелуи, медленное раздевание. В темноте она почувствовала, что краснеет. Она завидовала их близости. Прошло так много времени, что Руби едва могла вспомнить, каково это – целоваться с мужчиной, не говоря уже о том, чтобы чувствовать на теле прикосновение мужских рук. Вопреки всем своим моральным принципам, она начала испытывать все возрастающее желание.