Давид Сафир - Баллада о Максе и Амели [litres]

– Мы всегда будем находить друг друга, – говорит он.

– Почему ты так в этом уверен?

– Потому что наша любовь сильнее забвения.

Когда я проснулась и почувствовала, что с одной стороны меня освещает уже солнце, а с другой – еще луна, я стала потягиваться. От этого проснулся и Макс, который все еще плотно прижимался ко мне.

– У тебя все хорошо? – спросил он, открывая глаза.

– Да, – ответила я и прижалась к нему чуточку покрепче. – А у тебя?

– Мне сегодня ночью ничего не снилось. Потому что мы лежали рядом друг с другом.

– Потому что мы лежали рядом друг с другом, – повторила я его слова, и это мне понравилось.

– Ты никогда мне не рассказывала о том, что снится тебе, Рана.

– Мне снятся сны о нас…

– …и в то же самое время не о нас.

– Да. Однако сны эти не такие ужасные, как у тебя.

– Мы любим друг друга в твоих снах?

– Да…

– А…

Макс не решился больше ничего сказать.

– Ты хочешь знать, любим ли мы друг друга и сейчас? – тихо спросила я.

– Да.

Он посмотрел на меня. В его взгляде чувствовалась надежда и одновременно уязвимость. От правильных слов с моей стороны его глаза могли бы радостно засверкать. От моих неправильных слов его надежда погасла бы.

Инала любила Дьялу.

Айме любила Ровера.

Фрейя любила Бальдра.

А я? Любила ли я Макса?

Снились ли нам сны о наших предыдущих жизнях – если таковые и в самом деле у нас были – потому, что наша любовь была сильнее, чем забвение?

Пса лучше Макса я еще никогда не встречала. Он прогнал мой страх и заботился обо мне. Всю дорогу прочь из города, вдоль реки и до самого моря он следил за тем, чтобы мы держались друг возле друга и чтобы расстояние между нами и птицей не становилось слишком большим. Синее Перышко ведь не обращала особого внимания на то, успеваем ли мы, собаки, за ней или нет. Но чувствовала ли я себя рядом с Максом так же уверенно, как чувствовала себя рядом с Дьялу Инала?

Нет.

Пахло ли от него для меня так же, как для Иналы пахло от Дьялу?

Нет.

И вот теперь ему захотелось узнать, какие чувства я к нему испытываю. Однако я не знала, что такое любовь. Я судила о любви только по своим снам о пустыне. А в этом сне от меня и от Дьялу пахло одинаково – как от одного и того же живого существа. От меня же и от Макса одинаково не пахло.

Мне не хотелось говорить правду, но, с другой стороны, и врать тоже не хотелось. Поэтому я отвернулась и посмотрела на Синее Перышко, которая тоже уже проснулась и сейчас тянула клювом червяка из влажного песка.

– Я для тебя – всего лишь калека, – тихо сказал Макс.

– Но и я тоже калека…

– Однако я – такой калека, который не может иметь детей.

Макс бросил взгляд в сторону птицы, которая в этот момент клювом разрывала червяка на две части. Одну часть она тут же проглотила, а вторая упала на песок и лежала теперь там в ожидании, когда и ее подберут и проглотят. Мне не хотелось причинять Максу боль, но я, тем не менее, это сделала.

– Это… Это не… – пробормотала я.

Макс повернулся ко мне и рявкнул:

– Что же это тогда?

Меня задело то, что он на меня рявкнул, а потому я рявкнула на него:

– А ты-то меня любишь? Меня, самку с одним глазом?

– Да, люблю, – ответил он.

Меня любят? О прародительница собак, меня любят!

Я не могла в это поверить. Нет, я не хотела в это поверить. Потому что это вселяло в меня страх. Я фыркнула, встряхнулась и пролаяла ему:

– Потому что тебе приснился об этом сон? Именно поэтому нам следует друг друга любить?

– Да, – абсолютно спокойно ответил Макс.

– Потому что такова наша судьба?

– Да…

– А ты любил бы меня, если бы не видел тех снов?

– Что?

– Без своих снов ты считал бы меня уродливой.

Макс ничего не сказал в ответ.

– Или ты чувствуешь себя рядом со мной в такой же безопасности, как на пляже из твоего сна?

Макс снова промолчал.

– Мой запах для тебя такой же приятный, как запах самки из твоего сна?

– Нет, – смущенно признался он.

Это было мне неприятно. Гораздо неприятнее, чем должно было бы быть.

Это ощущение было настолько болезненным, что мне захотелось сказать ему в отместку: «Твой запах тоже для меня не такой приятный, как в тех снах!»

– Я не могу зачать детенышей, – Макс печально посмотрел на меня своими темными глазами. – Именно поэтому мой запах – другой.

Мой гнев тут же улетучился, моя боль почти забылась. Мне хотелось лишь как-то ослабить его горе, и я сказала:

– Поэтому он приятнее для моего носа, чем запах любого из всех псов, с которыми я знакома.

В его глазах засветилась надежда.

– Мы – не собаки из тех снов, – продолжала говорить я. – Если бы нам и следовало друг в друга влюбиться – когда-нибудь влюбиться друг в друга по-настоящему…

– Ты имеешь в виду, что то, что я чувствую, – это ненастоящая любовь?

– Я этого не знаю. Только ты можешь ответить, что сон, а что – правда.

Макс промолчал.

– Если бы нам и следовало когда-нибудь друг в друга влюбиться, то не из-за сна и не из-за того, что это наша судьба, а из-за того, что нам так велят наши сердца.

Макс слегка покачал головой вверх-вниз и ответил:

– А другой любовь быть и не должна.

Мы последовали за Синим Перышком вдоль пляжа, а затем, чтобы не наталкиваться на людей, – через расположенный рядом холм и через высокие скалы, с вершин которых море казалось еще более величественным. Хотя мы и так уже бежали быстро, Синее Перышко снова и снова подгоняла нас и требовала двигаться еще быстрее. Стоило нам хоть чуть-чуть замешкаться – и она тут же грозилась оставить нас одних. Чем требовательнее к нам становилась Синее Перышко, тем больше я задавалась мыслью: что понуждает ее помогать нам? Мы ведь были для нее всего лишь двумя глупыми собаками. По крайней мере, именно так она называла нас всякий раз, когда мы нюхали какой-нибудь цветок, помечали куст или на кого-то охотились. Когда я, поймав мышь, разорвала ее на две части и поделилась с Максом, Синее Перышко поиздевалась над ним:

– Без своей подружки ты умер бы от голода!

Макс слопал половину мыши и сердито сказал:

– Я вообще-то как-то раз охотился на зайца. Когда прогуливался с хозяйкой по полям.

– И ты его убил?

Синее Перышко присела на траву рядом с нами.

– Нет, – признался Макс и улегся, чтобы передохнуть.

– А ты его хотя бы поймал?

Она приподняла клюв в сторону его морды так, будто хотела ее клюнуть.

– Да, поймал.

Его слова меня удивили. Хоть я знала, что Макс может бегать намного быстрее меня, я бы ни за что не поверила, что он может поймать зайца. В отличие от меня, Синее Перышко сразу поняла, что тут к чему:

– Ты не можешь убить ни одного зверя, да?

– Я практиковался на мягких игрушках Лилли. У одного медвежонка я даже выдрал всю шерсть и разбросал ее по комнате. Хозяйка сильно рассердилась, а Лилли – опечалилась…