Йото Крыстев - Зерна гранита

Безрадостная картина. Не тебе ли напоминал я как-то рассказ моей бабушки об османских поработителях? И сейчас вижу, как слезы текут по ее морщинистому лицу. Сидели мы на берегу Златной Панеги, ветки верб ласкали нас, а она мне рассказала о страшных днях рабства: «Младенцы от страха не плакали. Молоко у кормящих матерей исчезло. Арнауты секли живых и убегали, потому что их нагоняли братушки. Османы вырезали всю соседнюю семью — отца, мать и троих детей. Остался четвертый, который спал в люльке, привязанной в саду к груше. День и ночь плакал ребенок, но его никто не слышал. Все живые убежали в лес. Единственный пес, жалобно воя, вертелся около люльки, охранял ребенка…»

Я вспомнил и о более позднем периоде нашей истории — монархо-фашистской власти, о которой Антон Страшимиров писал:

«Вырезали народ так, как и турки не резали его».

У ровесников Хавиера Лопеса и Евы Марии Телер нет времени, чтобы ждать. Действительно, они с космической скоростью должны обогнать столетия и войти в ритм эпохи, в которой живут высокоразвитые нации. Потому-то они должны быть и хирургами, и архитекторами, и военными стратегами, и экономистами, и всеми, в ком нуждается сегодняшний день. Им некогда терять время. Жизнь заставляет их спешить. И они должны это сделать.

— Полностью осознаю наш долг и нашу историческую ответственность, — продолжал Хавиер. — Знаю, что мы не скоро сможем преодолеть отставание. Мы рассчитываем на истинных, бескорыстных друзей. Если человек остается один без близких и друзей, он превращается в жалкого раба.

Разговор перешел к повседневным делам, которые отнимают у них много сил. Хавиер и Ева рассказали нам о сопротивлении буржуазии, которое на первый взгляд выглядит тихим и безоблачным. Буржуазия сейчас не призывает к стачкам, не поднимает оружия. Для этого ей не хватает смелости. Но она ни на миг не перестает думать, как замедлить ход экономического развития республики.

— Вчера был в имении Сан-Хуан-де-Момбачо. Хорошее имение. Его хозяин Хоакин Мендоса встретил меня любезно. Даже выразил свое восхищение патриотизмом нашего народного генерала Сандино и большим умом Карлоса Фонсеки. Не упустил подчеркнуть, что они — истинное богатство Никарагуа. Угостил меня кофе. Но вот в чем беда: ему принадлежат 180 гектаров самой плодородной земли, однако он не засеял ни пяди. Амбары у него забиты. Хватит на многие годы. Так что о себе он побеспокоился, а о государстве нет. Оно ему чуждо. И что стоят его добрые слова и кофе? А всего год назад с этой земли он собирал по два-три урожая. Вот он какой, сегодняшний наш враг, — тихий, любезный. И с этой любезностью он вместо хлеба вонзает в горло народа острый нож.

— Хватит ли сил справиться с этим тормозом?

— Они не тормоз, а разбойники, — ответила Ева. — Но зачем много говорить? Самое хорошее слово — это дело.

Веснушки на лице Евы задвигались, даже покраснели. Как трудно этой девушке, которой еще не исполнилось и двадцати лет, иметь дело с такими, как богач Хоакин Мендоса! Придет день, когда сегодняшние мгновения превратятся в воспоминания, молодежь будет завидовать этому героическому поколению. И едва ли они поймут, сколько сил, нервов, духа и веры им было надо, чтобы победить. В том, что они победят, я уверен. Победа всегда там, где молодые. Даже дети участвуют в этом этапе революции. Вот, например, что произошло со мной.

С представителем сандинистских профсоюзов мы решили посетить один кооператив в районе Леона. Если вернуться к началу 40-х годов, то можно вспомнить, что мы ничего не имели, а главное — у нас не было транспорта. То же самое и здесь сегодня. В первый день нашего пребывания товарищи получили во временное пользование от религиозной организации легковую машину. Они тут же предоставили ее нам. Мы так спешили, что даже не обратили внимания на эмблемы, нарисованные на бортах машины. Чтобы не плутать напрасно, заехали в село спросить, где работают сегодня крестьяне. Взрослых в селе не было, поэтому мы остановились около ребятишек, которые играли на поляне. Они долго рассматривали нас, машину, а затем показали, где найти руководителя хозяйства. На машине дальше проехать было невозможно, и мы оставили ее на краю села. Пока закрывали машину, один русый босоногий мальчишка скрылся в зарослях. Когда мы подходили к крестьянам, он уже был среди них и бросал на нас злые взгляды. Все это тогда не произвело на нас никакого впечатления. Ребенок как ребенок. Но когда крестьяне попросили нас предъявить удостоверения личности, мы догадались, что тут что-то не так. Разобравшись, кто мы такие и зачем приехали, руководитель подал нам скомканную записку, в которой детским почерком было написано:

«Берегитесь! Вас ищут религиозные разбойники, разрушители революции».

Все мы долго смеялись и восхищались маленькими защитниками революции. Но когда вернулись и нашли свою машину с разрезанными баллонами, опустившейся на обода колес, мы чуть не потеряли сознание.

Как видишь, здесь революция зорко охраняется всеми.

Все могу забыть, но этот день и этих детей — едва ли. От всего сердца радуюсь завтрашним хозяевам свободной и красивой Никарагуа.

МОЕ ПЕРВОЕ знакомство с Томасом Борхе состоялось заочно. О нем я читал, когда каждый день искал во внешнеполитических колонках газет сообщения о событиях в Никарагуа. Затем, после победы сандинистской революции, видел его на экране, когда он в составе Национального руководства СФНО посетил Болгарию. Если помнишь, ты воскликнула тогда: «Посмотри, какие они молодые!»

Самым старшим (если 49 лет — это возраст) среди них был Борхе. В то время за его спиной уже было более двадцати лет профессиональной революционной деятельности. Не однажды сомосовцы осуждали его, но он выходил на свободу. Ему известны изгнание, нелегальная жизнь, партизанские сражения, но ничто не могло сломить его веру в победу.

Я близко видел его на митинге в Манагуа — невысокого роста, с большими глазами, скрытыми за очками, смуглый, очень подвижный, с резкими движениями. И ко всему этому — заразительная эмоциональность. Типичный латиноамериканец. На этом митинге, когда я не только видел его вблизи, но и слушал его пламенную речь, я почувствовал искренность и страстность, которые исходили от него. Год назад, в день победы народной революции, Томас Борхе заявил:

— Непосредственное наше будущее — это самоотверженность, лишения и пот, тогда только взошедшее над нами солнце превратится в неугасаемый свет. Мы должны преодолевать трудности с тем же духом самопожертвования и любви, с каким наши замученные товарищи — сандинисты сделали возможной нашу радость.

Его голос, усиленный громкоговорителем, разносился над огромной площадью. Он звучал как клятва: