Петр Шабах - Вода с сиропом

Брат же мой практически не менялся. Разве что яблоки сменил на пиво. С мамой он общался посредством записок. Каждый день она оставляла на кухне такую записку: «Разогрей ужин. Напиши, когда тебя разбудить. Мама». На что он регулярно отвечал: «Никогда».

У него были серьезные отношения с одной девушкой с миндалевидными глазами. Однажды они страшно поругались, и брат от отчаяния попытался покончить с собой. Он притащил к плите табуретку, свалился на нее (дело было под утро, когда он вернулся откуда-то в стельку пьяный), открыл все конфорки на максимум и заснул. Все бы было как надо, если бы одна маленькая деталь — плита у нас электрическая. (Держу пари, что он об этом даже не догадывался, потому что на кухне почти не появлялся, а в тот единственный раз, когда он решил разогреть себе кнедлики, он просто высыпал их на противень в духовке). Спасла его мать. Брата уже можно было подавать к столу, когда его вытащили с кухни. Мы потом сидели около него с отцом до самого обеда и серьезно спорили, а брат с недожаренной головой стонал и громко требовал пива. На следующий день, понятное дело, он ничего не помнил. Я ему потом все рассказал, а он удивлялся: «Что, бля, правда что ли?!»

У всех — за малым исключением — девушек в нашем классе наконец появилась грудь. Я приставал к ним всем, но мне фатально не везло. Одна мне отвечала: «Скажи задом наперед ОЛПЕРТ!», другая выламывала пальцы, когда я до нее дотрагивался, третья повторяла: «Ну, я не знаю». Это не смешно! Особенно когда сам ничего не знаешь.

Я пережил короткий роман с девушкой из тира. Эта романтика мне очень нравилась — я представлял себе, как мы путешествуем по раскаленным на солнце асфальтам дорог всего мира, она готовит еду, а я на ступенях вагончика отбиваю дробь. Еще мне нравились простые отношения в ее семье. Кроме того, она разрешала себя трогать, правда только выше пояса. К тому же она научила меня целоваться, а это всегда пригодиться.

Я завидовал «носильщикам» — парням, которые носили девушкам портфели. А однажды я даже встретил фраера с двумя девушками и двумя портфелями, что мне испортило настроение почти на два дня.

Вскоре мне довелось впервые встретиться с голубым. Мы таких называли «сортирных дел мастера». Он сидел на лавочке перед кино в вонючем длинном плаще.

— Можно мне около тебя чуть-чуть погреть яйца? — спросил меня этот шестидесятилетний красавчик.

Так что мне ничего не оставалось, как ждать, когда же появится моя половинка. Я все ждал тех глаз из актового зала. И все время повторял: «Блин, да что такое? У девушек что, глаз нету?»

Каждая вторая девчонка говорит, что мечтала быть парнем. Вспоминает, как лазила с мальчишками на дерево, стреляла из рогатки и все такое. Короче, они были суперпарнями, из которых потом неожиданно проклюнулись потрясающие киски.

Как бы не так! Клянусь, что не помню ни одной девчонки, которая бы с нами в детстве лазила на деревья. Разве что слабоумную Божену, но та была так тупа, что влезла бы на дерево, даже если б никого рядом не было. Всем этим девушкам я так и говорю: «Не трогайте наше мужское дерево!»

Андулка к тому времени тоже отказалась от тех вещей, благодаря которым ее комната называлась «детской». Оставила лишь плюшевого медведя на счастье. Переставила мебель, на стену повесила фотографии актеров — в общем, обустроила все так, что все немедленно должны были почувствовать: она — взрослая. Альбом сменила на дневник, которому доверяла свои интимные переживания. Это был ее единственный настоящий друг.

Девушки обычно влюбляются в парня постарше или взрослого мужчину. В пятнадцать-шестнадцать лет они мечтают об отношениях на равных с каким-нибудь золотым юношей, а на парней своего возраста, благодаря присущему им биологическому зову, смотрят с презрением, как на дефективных. Их доводят подростковые ужимки одноклассников, которые постоянно пытаются залезть им под юбку. Они серьезны и томны, а с одноклассниками ведут себя как с младшими братьями.

А. влюбилась в двадцатилетнего дворика с их улицы. Она выбрала его с поразительной решимостью и сделала предметом своего обожания, причем бедняга об этом даже не догадывался. Писала о нем стихи и каждый день записывала в дневник, где и когда с ним встретилась. Ей нравилось, что он был мужественный, курил, а из кармана рабочей формы у него торчала газета. Звали его Тоша.

Впервые на танцы Андулка пошла в сопровождении своей чуть тронутой кузины. Случилось это в маленьком городке, запруженном пьяными, наводящими страх солдатами и девушками с белыми сумками. Играл оркестр, приехавший из районного центра. Пока играла будоражащая летний вечер музыка, Андулка с интересом и легким испугом смотрела вокруг. В тот момент она поняла одну важную деталь: право выбора не принадлежит ей одной!

Тупая двоюродная сестра счастливо порхала по паркету. Вскоре Андулка стала ее уговаривать: «Пойдем домой!», но та с перекошенным лицом, потная, что-то шептала влажным ртом солдату, танцевавшему с ней.

Андулка решила выйти на улицу и понаблюдать оттуда, скрывшись за фонтаном на площади. Вокруг, создавая кутерьму, носились парни на мотоциклах. Они рычали моторами и били пустые бутылки из-под вина о ближайшую стену. Двое из них перешли от громкого спора к драке. На кино это было совсем не похоже. Удары кулаков были совсем не изящны, скорее похожи на шлепок мяса, упавшего на ковер. Растрепанные, они страшно сопели. Уже измазанные с ног до головы кровью, они все нападали друг на друга как помешанные. Естественно, что драка произошла из-за девушки. Эта крашеная блондинка хоть и кричала все время: «Прекратите немедленно, ради бога», но было видно, что она страшно горда таким поворотом событий. Обычная деревенская Маня вся тряслась от возбуждения, как и стайка наблюдавших за этим действием пьяных подростков.

В конце концов один из драчунов остался лежать на земле. Он попытался было подняться на трясущихся ногах, но снова упал, держа при этом обе руки у паха.

Победитель же слабо переваливался с ноги на ногу и тупа спрашивал: «Какого хрена? Что все это значит? Почему над этим лишенцем склонилась моя девушка и вытирает ему платком кровь?» Все вокруг его поздравляли, а он стоял и смотрел на девушку, которая помогла встать побежденному и оттащила его к фонтану. Даже позволила тому обнять себя за плечи, внимательно рассматривая его разбитую морду!

— А как же я?! — не понимал победитель, в то время как приятели подталкивали его в сторону пивной — ведь такую победу надо было отметить. — Блин! Что я сделал не так? — спросил он у приятеля, влив в себя ром через саднящие губы. А Маня у фонтана целовалась с другим.