Татьяна Беспалова - Похищение Европы

Обратный путь обычно кажется короче, но усталость становилась всё заметней. Теперь Лене хотелось оказаться в узкой комнатке для кухонной прислуги, прилечь на кровать, забыться. Она считала изгибы и повороты дороги. Их должно быть ровно двенадцать. Уже неподалеку от дома деда Чавдарова, миновав восьмой поворот, за колючими зарослями кустов, похожих на хорошо знакомую акацию, она заметила группу людей. Темноволосые, кое-как одетые, увешанные рюкзаками, они испуганно присели на землю, едва заметив её. Так и сидели смирно и молчаливо — четверо мужчин в камуфляже и одна женщина в спортивном костюме с длинными, заплетёнными в тугую косу волосами. Лене показалось, что она видела и ребёнка — худенького мальчика лет семи. Его нёс на плечах один из мужчин, но, заметив Лену, он сунул малыша в ближайший куст, словно хотел убрать подальше от чужих глаз. Люди молчали, не приветствовали её, не пытались приблизиться или заговорить. Лена ускорила шаг.

Миновав ещё два поворота, она забыла о пугливых лесниках. Её внимание привлекло растение — куст по виду очень похожий на чёрную смородину. Лена сошла с дороги.

— Why would you go here, woman? [19] Зачем ты ходишь здесь, женщина? (англ.) — спросил кто-то.

— Что? — испугалась Лена. — Кто здесь?

Чернявый мужик в спортивном костюме вылез из-под соседнего куста. Вроде бы и похож на местных — неаккуратно обрит, черные глаза смотрят с пронзительным, голодным интересом — но всё же какой-то не такой, чужой, диковатый, но довольно молодой. На вид — не более тридцати пяти лет, а может быть и меньше. Почему же он заговорил с ней на английском языке? Лена хотела уж испугаться, даже выронила пакет, но мужчина снова заговорил и она успокоилась.

— У тебя там вода. Чистая?

— Да.

— Дай. Пожалуйста. Мой сын хочет пить.

— Твой сын?

— Да. Вот он!

Светловолосый, кучерявый мальчишка притаился под тем же кустом. Ребёнок вёл себя очень тихо, потому Лена не сразу заметила его. Обычное дело для этих мест — белокурый мальчик совсем не походил на чернявого папашу. Огромные, как кофейные блюдца, чистой голубизны глаза с отрешённым спокойствием смотрели на неё. Лена протянула мальчику бутылку, но папаша перехватил её руку, отвинтил крышку и тремя глотками ополовинил налитую в неё воду. Мальчик пил медленно, словно нехотя. Недопив, вылил остатки воды на землю.

— Как тебя зовут, малыш? — спросила Лена.

— Он не ответит. Не говорит, — сказал папаша.

— Странно! Он совсем большой. Ему лет семь. Так?

— Не знаю.

Лена внезапно вспотела. Ноги сделались ватными. Захотелось присесть на землю рядом с мальчиком. Но и куст, и трава под ним, и черный взгляд странного мужчины — всё казалось слишком колючим. Она смотрела на чумазую мордочку ребенка, на его голые, покрытые струпьями заживших ссадин коленки. Как такое нежное существо может сидеть в колючих зарослях? Наверное, исцарапался весь. Одежда на мальчишке была сильно заношена и грязна. Руки, так же как колени, сильно изранены. Впрочем, чьи-то умелые руки обработали ссадины и кое-как зашили прорехи на одежде. Мальчишку можно было бы вполне принять за дитя цыганского народа. Но светлые, завитые в крупные кольца локоны, но глаза!..

— Откуда такое чудо! Красивый мальчик!.. Вы из Средеца?

— What? [20] Что? (англ.) — казалось, папаша не понял её вопроса.

— Беги же! Спасайся!

Кто это сказал? Лена огляделась по сторонам. Между ветвей колючих кустов виднелось пустое полотно дороги. Душный ветерок шуршал листочками. Как-то внезапно сделалось совсем по-летнему жарко.

— Беги! — снова услышала она. — Он не погонится за тобой. Есть шанс спастись от убийцы. Беги!!!

Тихий, едва различимый за шелестом листочков, голос настаивал. Лена попятилась и едва не упала. Она неотрывно смотрела в лица мальчика и его отца. Оба молчали. Мальчишка даже прикрыл глаза, приобнял мужчину и будто задремал. Папаша же всё ещё смотрел на Лену с прежним, алчным интересом, но с места не двигался.

Лена выскочила на дорогу. Она бежала, страшась оглянуться, и в короткие пять минут преодолела расстояние до низенькой калитки. Забежав за ограду, она трясущимися руками нашарила щеколду и, заперев калитку, в изнеможении осела на камни двора. Мутноватое небо неподъемным грузом опустилось на её плечи. Как добраться до дома? Ползти на карачках, извиваться по-пластунски? Ограда подворья слишком низкая, нипочём не укроет её. Если она встанет на ноги, неведомый враг сразу увидит её с той стороны стены. Увидит и… И что? Перелезет через стену? Набросится? Убьёт?

По счастью, ведро полное воды, стояло на краю колодезного сруба. Она пила поспешно и жадно, прислушиваясь к монотонным ударам мотыги. Отсюда, из центра двора был хорошо виден и огород и загон для скота, где всё ещё бродили два печальных одра. Сколько времени она гуляла по лесу? Два часа или три? Неужели всё это время дед махал мотыгой на огороде? А ведь Спас, кажется, говорил, что старик слаб и нуждается в уходе.

Кухня показалась Лене слишком опрятной и убранством своим напоминала зал этнографического музея. Дощатый пол чисто вымыт. Каждое из множества маленьких окошек занавешено белейшим кружевом, вероятно старинной, ручной работы. В углу, под иконой Святого Николы теплится розовый огонёк лампады, в вечернем свете, льющемся из окон, едва заметный, но всё же живой. На этой кухне всё по старинке, даже посуда на полках чугунная или медная. О двадцать первом веке напоминает лишь большой, серебристый, тихо урчащий холодильник. И нигде ни одной пылинки. На посуде — ни пятна копоти. Печь недавно белена и холодна. Пахнет сушеными травами и опарой. Запахи иной пищи отсутствуют. В середине стола на деревянном подносе стоит большая, оплетённая лозой бутыль и один стакан. Лена поднесла стакан к носу. Так и есть — пахнет виноградной водкой. Она плеснула в стакан немного из бутыли, на один глоток. Выпила. Жизнь немного повеселела.

А окна, между тем, занавесили сумерки, и Лене пришлось искать выключатель. Он обнаружился возле двери в сени. Лена повернула по часовой стрелке старинный, поворотный тумблер. Под потолком засветился светильник с мутным плафоном. Она уселась в угол, под иконостас, на узкую и жесткую скамью. Глоток ракии возымел лечебное действие — плакать больше не хотелось и Лена с несвойственной ей отвагой встретила возращение хозяина дома. А дед встал посреди кухни, подпирая лохматой макушкой потолок. Сильный ещё человек. Взгляд острый, орлиный, с мужским, пристрастным огоньком. Такой вряд ли нуждается в помощи по хозяйству. Зачем же она здесь?

— Ваш сын сказал мне, что вы очень слабы и нуждаетесь в уходе. Я медсестра. Могу сделать инъекцию. Могу померить давление.