Татьяна Беспалова - Похищение Европы

— Ты цел, мальчик?

— Посмотри-ка, Блага, наверное, бандит разбился.

— Не хочу. И так ясно: он лежит под окном в луже крови.

— Я посмотрю, ба!

— Такие зрелища не для детских глаз, Гриша. Пусть дед посмотрит.

— Хоть бы ты назвал нам своё имечко, мальчик. Что? А? Что ж ты всё только плачешь?

— Люлёк пострадал серьёзно, Блага. Смотри, у него глазки слезятся.

— А то, что он мальчишку-сироту за ногу цапнул, это тебе как? Ну-ка, Сигизмунд, покажи своей жене следы зубов!

— Зачем же ты мальца сиротой называешь, Блага? Он теперь не сирота. Он наш!

А ещё через минуту в комнате стало совсем тесно, потому что примчались Мама и племянник Ханум.

— Что за хрень? Ваши вопли слышно от самого шлагбаума! — племянник Ханум таращил глаза точь-в-точь как Пёс, которого он презирал.

— В комнату к сироте залез грабитель, — пояснила сестра Ханум. — Но гадкий пёс покусал обоих.

— Это Григорий спас мальчишку. Он колотил грабителя подушкой.

— Люлёк сожрал грабителя? Ха-ха-ха! — жилистое тело племянника Ханум переломилось пополам от хохота.

— Нет, Лазарь. Грабитель выскочил в окно… Кстати! А вы не видели его? — Ханум строго уставилась на свою дочь.

— Нет, — ответила Мама. — Во дворе никого нет. Входная дверь заперта. Мы стучали. Нам никто не отпер и мы вошли во двор через калитку. Кто же видел грабителя?

— Я видел, мама, — сказал Мальчик. — Люлёк схватил мальчика за ногу, чтобы не дать преступнику выбросить его в окно. Это Люлёк спас мальчика, а не я.

Да, Марабут умел хорошо лазать и быстро бегать. Поэтому, когда племянник Ханум и Мама заходили во двор, его уже и след простыл. Старик кинулся было звонить в полицию, но сестра Ханум отговорила его.

— По городу шатаются толпы туристов, — сказала она. — Среди них много мусульман. Пожалуй, я поговорю со Спасом. Попрошу помочь нам. Уж мне-то он не откажет.

И она многозначительно глянула на Маму. А та неотрывно смотрела на Ияри. Ах, как стыдно! Очень стыдно! Вот сейчас он должен рассказать этой доброй женщине о том, почему Марабут залез её дом. Но язык по-прежнему отказывался повиноваться. Ияри снял с шеи подвеску. Теперь Семя Вавилона болталось на его запястье.

— Ты отдаешь это мне? — Мама казалась слегка удивлённой. — Похоже, это очень дорогая вещь. Доверяешь мне своё сокровище? Уверен?

Ияри настойчиво протягивал ей подвеску.

— Хорошо. Я посмотрю. Попробую определить её цену.

А Старик уже усадил его на постель. А Ханум уже смазала его лодыжку какой-то пахучей мазью.

— Сувенир ты наш драгоценный! — проговорил Старик. — Бог весть откуда ты взялся. Может быть, из Алеппо?

Ияри дрогнул, но Старик, занятый его туалетом, не заметил этого.

— Сувенир из Алеппо, — проговорила Ханум. — А что? Красиво звучит.

— Таким образом, наша миссия в том, чтобы уберечь мальчишку от новых бедствий. Как думаешь, жена?

— Я думаю — эта миссия вполне выполнима, — ответила мужу Ханум.

— Я видел, как пёс гонял тут каких-то типов, — проговорил Лазарь. — Один — бородатый. Другой — бритый. Они не местные и боятся собак. Это было пару дней назад. Может быть, это один из них?

— Я тоже опасаюсь Люлька, сынок, — сказала сестра Ханум. — Уж очень он наглый.

— Надо рассказать обо всё Спасу, — подытожила Мама.

— Это сделаю я! — сестра Ханум горделиво повела плечами.

Ияри положил голову на колени старика. Невесомая дрёма смежила его веки. Новая семья расположилась на его постели, чтобы обсудить самый важный для них вопрос: как они станут его защищать. Сквозь сон он слышал их тихие голоса и улыбался им.

София недолюбливала Благу Трендафилову не только потому, что та выбеливала седеющие волосы, придавая им неестественный платиновый оттенок. Про таких, как мадам Блага, русские говорят так: в каждой бочке гвоздь. Но особенное недоумение и даже досаду вызывала у Софии реакция Наташи на поведение родной тётушки. Софии не раз доводилось слышать, как Спас говорил дяде Георгию, дескать, Трендафиловы живут за спиной Натальи, как при коммунизме. Хорош коммунизм! Надя и Наташа работают. Дед и мадам Душана получают пенсию. Что делают Трендафиловы? София вздохнула. Этим летом Лазаря удалось определить на работу в бар «Чемпион». Момчил согласился взять его после долгих уговоров. Это было первое место работы Лазаря после многолетнего перерыва. А ведь в сезон на Солнечном берегу работы непочатый край! Этим летом София была занята как никогда. Всё свободное от работы время она проводила возле рва. Деда навещала редко. Неделями глаз не казала. Дружба с Надюшей тоже оказалась побоку. Они разговаривали по телефону, вечерами виделись за семейным столом, но прежняя близость как-то поблекла. И вот Наденька нашла Софии замену. Какой-то там Шурик. Наташа тревожится не напрасно!

София всегда замечала: подружка явно скучает по московской жизни. Несебр кажется ей тихой деревней. Что же такое есть Москва? В первые недели их знакомства Надя говорила о родном городе с любовью, потом с тоской, а позже вовсе перестала говорить. София подумала было, что у москвички появилась другая подружка, из настоящих русских. Таких в Несебре навалом. Можно вполне прожить совсем не зная болгарского языка и обходясь одним русским. Например, Спас. Этот использует болгарский язык только когда злится или из вредности. Ну, ещё для общения с друзьями. А так… Мысли путались. Надя, Наденька, Надюша. Уж не влюбилась ли она? Но в кого? София перебирала в памяти последние дни. Кажется, подружка пыталась ей что-то рассказать. Речь шла о парне, чужаке, приезжем. Помнится, Надя называла его имя. Шурик? У русских есть такое имя? Однажды, с неделю назад, София заметила у подруги новое украшение — браслет тонкой восточной работы с небольшими, но яркими опалами. Надя сказала, что это подарок любимого. Любимого! Она сказала это при Наташе и та не на шутку встревожилась. Помнится, София посмеялась над подружкой, а та пообещала познакомить Софию со своим новым другом. Новый друг! Их знакомству нет и недели, а он уже дарит золотые украшения. Нет, тревога её матери не напрасна. Сейчас София торопится на встречу с Надей. Наташа снабдила её чёткими инструкциями. Придётся пробежаться через весь остров по жаре, но это не страшно. Они проведут часок-другой без опеки семьи, без лишних глаз и ушей. Обсудят внезапную влюблённости Надюши и тогда всё наладится.

— Наша с Благой общая девичья фамилия — Яворовы, — с нажимом проговорила мадам Душана. — И что это значит?

— Не знаю, — резко ответила София. — Здравствуйте и до свидания. Увы, я тороплюсь.

Но мадам Душана осталась непреклонной и решила не замечать её резкости.

— А это значит, — продолжала она. — Что мы обе болгарки.

— Чудесно! — София пожалела, что не курит. Эх, выпустить бы сейчас в ухоженное лицо мадам Душаны струю табачного дыма и быстро сбежать.