Леонид Финкель - Всё лучшее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению (сборник)

– Вы только посмотрите на нее! Сколько дней ты не ела?

– Нет, лучше скорее к Михоэлсу…

Соломон Михайлович посмотрел на нее и улыбнулся:

Она часто вспоминает день, когда освободили ее родной город Гродно. В тех местах жили все родственники, никто из них не успел эвакуироваться. Что с ними, она не знала.

– Ну что ты такая грустная? – спрашивали ее.

– Я не грустная, я встревоженная…

Михоэлс успокаивал:

– Все будет хорошо. Будем надеяться!

Заходит в большой репетиционный зал. Михоэлс читает лекцию. Она не слышит, точно находится в другом мире. В ушах – выстрелы, крики, все знакомое по кинофильмам, спектаклям…

Сама – сплошной комок нервов.

Вдруг – стук в дверь.

Когда Михоэлс выступал, были святые минуты. Никто не смел его тревожить. А тут стучат:

Про тот страшный день рассказывала ей мама. Родственники скрывались в лесу. Держали связь с партизанским отрядом. Вдруг – немцы! Все, конец… Окружили, идут цепью… Неожиданно является связной из партизанского отряда:

– Ну что вы сидите? С неба ангелы прилетели!

– С ума сошел! Какие ангелы?

– Русский десант!

И впрямь, молодой человек, весь в амуниции с ног до головы, буквально падает с неба. На чистейшем идиш говорит:

– Я только что из Москвы! Вчера был в еврейском театре, там спектакль – потрясающий – «Блуждающие звезды»! И такая девчонка играет! Как ее? Ковенская…

– Ковенская?!

И мама упала в обморок. Когда десантник узнал, что это родители той самой Ковенской, он снял с себя все, все вещи оставил родителям, уехал полураздетый и сказал: если перелетит линию фронта, непременно свяжется с популярной актрисой…

Увы, не связался. Наверно, не перелетел…

Родителей Этель те «ангелы с неба» спасли. Но это уже другая история…

В те дни на улице ее никто не узнавал: незаметная, серая, худая девочка. Ну – стройная, таких тысячи!

Она и сама чувствовала себя замухрышкой. Все ходили, искали какие-то связи, кусок лишнего хлеба. Она не ходила. Могу предположить – сказывалась внутренняя установка на «польску пани».

Но стоило выйти на сцену…

Однажды вечером что-то репетировали. Этель играла мальчика. У нее был текст: парень мечтает о хлебе. Такая детская мечта. И так стало жаль его!

Закружилась голова. Упала в обморок.

Подошел Вениамин Зускин. Этель впервые увидела его на сцене в роли Сендлера в «Путешествии Вениамина Третьего». Это был… не то чтобы урод, но… жалкий, несчастный… с кривыми ногами. На завтра в учебный класс вошел человек – красивый, со спортивной фигурой, высокий, элегантный. А уж улыбка… Тогда и поняла, какое это колдовство – переход от жизни к роли и от роли к жизни.

– Ты голодная? – спросил он.

– Нет.

– Вот тебе восемнадцать рублей, завтра пойдешь в коммерческую булочную. Там за деньги можно купить хлеб. Купишь себе булку, хорошую, сладкую, и съешь ее.

– Нет, нет…

Уговорил, взяла эти деньги и пошла в булочную…

Ела булку на глазах у всех: пусть видят – она богата.

Так жили в Ташкенте, городе, о котором Алексей Толстой сказал: «Стамбул для бедных…» 9

Вспоминает Эмма Герштейн: « Зимой 41-го в гостинице «Москва» Михоэлс встретился с писателем Вл. Лидиным:

– Когда снова откроются театры, надо будет начать с чего-нибудь шумного, веселого, чтобы люди встряхнулись. Довольно этого мрака ».

ГОСЕТ начал послевоенную жизнь со спектакля «Фрейлекс».

Снова в родном театре. На родной сцене. И Этель говорит на родном языке: «Не будем стесняться своей крови!»

Не будем стесняться!

Ах, как пела скрипка: надоели чужие свадьбы!

На своей играть хочу…

Вот летит Зускин.

В книге А. Зускиной-Перельман восклицает Александра Азарх-Грановская:

Ковенская играла жену николаевского солдата. Помнится быстрый проход действующих лиц по авансцене. В зале – министр иностранных дел Литвинов и начальник Совинформбюро Лозовский. Краешком глаза видит одного и другого. Очевидцы утверждают, что при взгляде на Ковенскую оба поправляли галстуки…

…Передо мной уникальный пригласительный билет. Кабинет актера и режиссера Всероссийского театрального общества приглашает на очередное заседание (14 марта 1946 года), посвященное проблемам современного актерского искусства. В программе доклад известного театроведа Юрия Головащенко «Индивидуальность актера и спектакль», в котором анализируются новые актерские работы М.И. Бабановой, И.Н. Берсенева, М.П. Болдумана, Ю.С. Глизэр, Алисы Коонен, О.В. Лепешинской, В.П. Марецкой, М.Т. Семеновой, Г.С. Улановой… И среди этих, теперь уже великих имен… совсем молодая Этель Ковенская! В отличие от настоящего будущее всегда в здравом уме: оно отбирает достойнейших.

Талант Этель Ковенской проявил себя сразу. Был отмечен людьми, мнение которых и сегодня бесспорно.

Осенью того же года ВТО организовало двухдневную дискуссию под председательством А.А. Яблочкиной – о творчестве молодых актеров.

Вот выдержки из стенограммы выступления (20 сентября 1946 года) Александра Яковлевича Таирова, чародея театра, человека, как его характеризовали современники, крайне откровенного и принципиального:

Александр Таиров уже давно превратился в культурно-историческую легенду, как и Алиса Коонен, которая на том же совещании, а после в программе московского радио, нисколько не лакируя действительность, сказала:

«… На меня, актрису и женщину, глубокое впечатление произвела игра и необыкновенное человеколюбие юной актрисы ГОСЕТа Ковенской. Раньше мы ее совсем не знали. Я видела ее только в одной роли Сореле. Посмотрите, товарищи режиссеры, как она двигается по сцене, как просто и человечно смотрит в глаза своим партнерам, как она плачет, как смеется, ведь на ней держится весь спектакль! А пьеса-то слабая, драматургия и конфликт почти не тянут.