Коллектив авторов - Ковчег Лит. Том 1

Рассуждения прервал чихающий звук мотора: катер нагонял их, двигаясь вдоль берега странной «походкой» — немного зигзагами и словно приседая: похоже, Рыбин у кумы принял изрядно даже по его несгибаемым меркам. Катер проследовал мимо них и скрылся за скалой, обтекающей сверху туннель.

Вырвавшийся из темного туннеля пыльный ветер донес прогорклый запах пережаренного сала и чей-то тяжкий глубокий вздох, переходящий в сиплый свист.

Опередившие приезжих уже шагов на десять Крысин и сестры Крафт одновременно обернулись.

— Страдает… — широко развел руками Крысин. — С водопоя шел, — проведя быстрым взглядом вдоль цепочки следов, добавил он с таким выражением, будто чему ж тут удивляться?

Самый страшный фильм в своей жизни Степан Аркадьевич видел про муравьев, мириадами поселившихся под землей в обычной местности и единой шевелящейся массой вылезавших из своей преисподней, чтобы мгновенно обволакивать и пожирать все встречное живое до белизны костей. И сейчас у него ощущения были не из приятных.

С одной стороны, все происходящее напоминало бред или хотя бы безумный розыгрыш. Но для бреда они были все-таки слишком трезвы, на розыгрыш же подобного масштаба надо было потратить столь значительные человеческие, организационные, да и финансовые, между прочим, ресурсы и усилия, что подобный вариант опять же выворачивал к бреду. Причем в цепочке событий, последовательно обраставших больно царапающими воображение подробностями, часть деталей — спящий капитан, покинутый людьми поселок, заросший коноплей, неподвижная кошка, даже открытый, без продавца, магазин — выглядели если и дико, то хотя бы правдоподобно, другие же — залетный альбатрос, медвежьи капканы, луки, стрелы и копья, когтистые следы, прогоркло-жареный запах ветра — на фоне упоминания пусть о мифическом, но все же драконе шли совсем уж вразрез с привычным доверием к повседневности. И еще все больше смущали сестренки Крафт: ведь зачем-то Крысин их позвал? Не просто же украсить собой компанию? И его предупреждение быть с ними поосторожнее…

Андрей Валентинович размышлял примерно так же, лишь не касаясь пока роли сестер во всей этой истории, Елена Павловна от накатившего и заморозившего ее страха старалась вообще не думать. Какой мусорный ветер свистел в голове у Крысина, да, поди, и у сестренок Крафт, оставалось очередной загадкой, которую уже, впрочем, хотелось бросить, не начав разгадывать и особо не углубляясь в чужие дебри.

Андрей Валентинович, видимо, чтоб отвлечь и успокоить Елену Павловну, вновь уткнулся в свой айпад и забубнил:

— Серьезной проблемой для КБЖД являются до сих пор частые обвалы и селевые потоки. Массовая подрезка крутых склонов, спускавшихся к озеру, во время строительства дороги спровоцировала катастрофическую активизацию геодинамических процессов. Мало того, выполнение работ, связанных с применением взрывчатых веществ, привело к образованию многочисленных трещин в толще скал. Были сделаны выводы о необходимости расширения строительства подпорных стенок, срезки косогоров и других мер. В ряде мест пришлось обходить опасные участки новыми туннелями. Тем не менее, несмотря на высокую активность по предотвращению опасных природных явлений, обвалы являлись крайне частым и опасным явлением на КБЖД, зачастую приводя к крушениям и многодневным перерывам в работе дороги. Срезка склонов и уборка одиночных глыб проходили на протяжении многих лет, но интенсивное разрушение склонов шло и продолжается и по сей день. По воспоминаниям старых машинистов, поездки по Кругобайкальской железной дороге всегда были какими-то особенными — и важными, и тревожными.

— Но мы-то никуда не едем, — жалобно растягивая губы, улыбнулась Елена Павловна, но первая сделала шаг вперед, словно стоять на месте ей было совсем уж невмоготу.

«Шлагбаум» поднялся, а дракон, похоже, задремал.

Без происшествий они добрели до туннеля и углубились под его сумрачные своды, где было прохладно, влажно и совсем не пахло пережаренным салом.

Шли медленно, сбоку от дороги, по острому скользкому щебню, гуськом: Крысин, сестренки Крафт, Степан Аркадьевич, Елена Павловна, Андрей Валентинович — замыкающим.

Степан Аркадьевич уткнулся взглядом в спину ближней сестренки, обтянутую тельняшкой, чуть сползшей к правому плечу. Тонкая ее шейка, едва прикрытая алой полоской платка, волновала и вновь настораживала.

Туннель, снаружи казавшийся совсем недлинным, все продолжался: свет в его конце с каждым шагом вовсе не приближался, а лишь маячил наподобие случайной оптической иллюзии на туманной границе зрения.

Уха Степана Аркадьевича коснулось близкое дыхание Елены Павловны:

— А вот теперь-то тебе страшно?

Степан Аркадьевич обернулся, но Елена Павловна двигалась за ним, сосредоточенно глядя себе под ноги и, похоже, не ожидая ответа. А может, даже ничего и не спрашивала.

Взгляд Степана Аркадьевича сосредоточился на тощем тяжелом рюкзаке Крысина, и он стал думать: что же в нем? Но мысль перебилась другой. Он вдруг отчетливо понял, чего ему так не хватало в этом пустом, безлюдном поселке на берегу великого озера и что всегда присутствовало в любом, самом затрапезном новом месте, а именно — острого хорошего любопытства к иной жизни, ее деталям. Здесь же все облеклось, причем сразу, еще по пути, на катере, в прозрачную, но все же непроницаемую оболочку недоумения — будто ты попал не в реальное место, а в некую декорацию, построенную непонятно для чего — то ли для съемок кино, то ли для развлечения пресытившихся иным туристов. И все эти первобытно-изощренные предметы охоты лишь усиливали подозрение. Даже сама немного игрушечная железная дорога, на которую он так стремился попасть, со всеми ее туннелями, откосами и виадуками, запахами и опасностью обрушений пока оставляла его вполне равнодушным. Разве что дракон, мифический… Да и эта байка была, похоже, придумана лишь для того, чтобы отчасти преждевременное недоумение довести до осознанного и колючего. Или же вся эта защитная концепция-подпорочка выстроилась в сознании лишь для того, чтобы и впрямь не стало страшно?

В полумраке туннеля мысли развивались ступенчато. Совсем как в тот не столь давний момент, когда Степана Аркадьевича бросила вроде бы любимая сибирская женщина, с которой они прожили почти год: вместе спали, ели, даже выпивали на равных. Ушла она как-то тихо и некрасиво: просто в его отсутствие собрала вещи, ключ от его дома бросила в почтовый ящик и прислала эсэмэску. Степан Аркадьевич погоревал, побесился, попытался что-то с ней выяснить, потом плюнул и подумал: хер с ней… Еще немного подумал: фиг с ней… И еще: бог с ней… Здесь же все шло по ступенькам в обратной последовательности. Сначала это муторное недоумение с первым уколом страха, потом, сквозь спасительную иронию, вновь проблески и всполохи страха уже обволакивающего, за который тут же стало стыдно, теперь страх забрался куда-то в глубину, зато уже совсем не отпускал. Светлеющий полукруг с обрывком неба впереди все-таки увеличивался, но не сулил, похоже, ничего хорошего. И тем не менее надо было идти, иного выхода не было. Как тогда, уже давно, в юности. Город, где он жил, был местами небезопасен. И, как назло, его тогдашняя девушка жила в одном из худших районов, рядом с женскими рабочими общежитиями, вокруг которых клубилась суровая, нетрезвая и злобная мужская жизнь. От центрального мирного проспекта дорога туда шла через мост над тихой городской речкой, заставленной по берегам пустынями гаражей. Степан и всегда-то туда ходил с опаской, преодолевая себя, а тут как-то, спускаясь к мосту, невзначай задумался. И когда уже вступил на мост, с холодным ужасом увидел, что с той стороны в его узкое пространство, занимая даже часть проезжей части, вливается толпа подростков и молодых мужиков. Вооружены они были кольями, цепями и ремнями с пряжками и, видимо, шли сражаться с «центровыми». Подлинное отчаяние только и остановило попытку бегства: тогда точно погонятся и покалечат, если не убьют. Оставалось идти навстречу, опустив глаза и надеясь неизвестно на что. Суровая злобная толпа шла по мосту Степану в противоход и, вроде как, не обращала на него внимания, видимо, дичью он был слишком мелкой. И все же он услышал напряженным ухом: «Во, может, этого замочим?» Похолодело сильно. «Да ну его нах…» — отозвался чей-то презрительный спасительный голос. Так он и прошел мимо своей возможной смерти, самым ее краешком. Сейчас смертью столь явно не пахло, но страх почему-то нарастал с каждым шагом и в то же время не терпелось дойти до конца туннеля: будь что будет. Степан Аркадьевич даже ускорил шаги, но тут же наткнулся на спину ближайшей сестренки, она от неожиданности недоуменно обернулась.