Кэтрин Айзек - Я, ты и все, что между нами

Да, ее ноги шатались, когда она поднималась по лестнице, как будто не были способны выдержать даже собственного веса. Да, она дергалась и покачивалась, и люди глазели на нас, когда я переливала шампанское из хрустального бокала в ее детскую пластиковую чашку.

К тому времени она уже находилась в беспощадном плену у недуга – но в тот день это не имело значения.

Персонал был высококлассным. Я позвонила им перед отъездом и предупредила о ее состоянии, и они сделали все возможное, чтобы этот день для нее стал как можно более особенным.

Она наслаждалась каждой секундой. Поездом, едой, общением со мной.

И почти перед самым концом нашего путешествия наступил момент, когда она решила сказать мне кое-что важное, то, о чем я должна была всегда помнить.

– Создавай как можно больше моментов, похожих на этот, для себя, Джесс, – сказала она мне. – Когда жизнь сурова, а именно такой она будет для всех нас, у тебя есть долг перед собой. Жить без сожалений.

Чувства всколыхнулись у меня в груди, но она не хотела, чтобы я что-то отвечала. Просто слушала.

– Ты можешь думать, что я полна сожалений, Джесс, но это не так. Я вышла замуж за мужчину, которого люблю, у меня есть ребенок, которого я обожаю, и мне посчастливилось провести с ними двумя много здоровых лет. – Она приблизилась и сжала мою руку. – Я не умираю от болезни Хантингтона.

Я резко подняла голову:

– Что ты имеешь в виду?

– Я живу с ней, – ответила она. – В этом есть разница. Я проживаю свою жизнь так, будто каждый мой день – последний. И я намерена продолжать в том же духе, пока это будет возможно. Думаю обо всем хорошем, что окружает меня, а не о том, что будет впереди. Делаю все, что мне нравится, просто ради удовольствия. Я хочу плавать в море. Печь пироги. Танцевать.

Она раздумывала над следующими фразами.

– Но ты должна помнить и сегодня о том, что я говорю тебе сейчас. Не важно, насколько плохо будут идти мои дела, не важно, что произойдет с тобой, – у тебя все еще есть время, чтобы жить. Помни об этом, Джесс. Если хочешь чего-то – пойди и возьми. Просто сделай это.

Теперь, когда я смотрела на экран, слезы стекали по моим щекам горячими тонкими струйками, и я кивнула:

– Я помню, мам.

Я ждала, что она улыбнется, жаждала ощущения связи между нами. Но она отвернулась, ее глаза снова стали пустыми, когда папа расчесывал мягкие пряди ее волос, убирая их с ее лица, и нежно поцеловал в щеку.

Меня шатало, когда я вышла из шато и схватилась за край кованой стальной двери, ее жар обжигал мою ладонь. Не только слова мамы заставили меня сосредоточиться на том, что важно именно сейчас, но и что-то еще: то, что отец сказал об Адаме и той ночи, в которую родился Уильям.

Отрывки, которые я помнила: часы ожидания, следы помады и выпивки на рубашке Адама, – все это было, я уверена. Но я заполнила пробелы своей собственной версией событий, представив номер в отеле, руки Адама в шелковых волосах Джорджины, пьяные сплетения длинных конечностей, пока я была брошенной и уязвимой.

Я могла придумать только одно объяснение. И вот сейчас во мне вдруг родилось сомнение, и оно начало расти, когда я побежала по территории поместья. Я заметила мадам Ломбард, собирающую цветы на краю леса, и спросила, задыхаясь, не знает ли она, где Адам.

– В своем коттедже, Джесс. Но тебе нужно торопиться – он скоро уедет в Бержерак.

К тому времени, как я добралась до коттеджа, мое сердце выпрыгивало из груди. Когда Адам открыл дверь, он выглядел взволнованным:

– Что случилось? Снова Уильям?

Я замотала головой.

– Нет, – сказала я, задыхаясь и хватая воздух. – С ним все в порядке.

– Хочешь присесть? Ты выглядишь так, будто сейчас упадешь.

– Все нормально.

– Слушай, я должен быть на встрече в Бержераке через час, так что я должен идти. – Он схватил пачку бумаг со своего обеденного стола. – Джесс, извини, но мы можем закончить с этим побыстрее?

Он повернулся, чтобы положить бумаги в свою сумку.

– Что на самом деле случилось в ночь рождения Уильяма?

Он замер на мгновение, потом продолжил разбираться с бумагами, выигрывая время.

– Мы обсуждали это тысячу раз, Джесс. Почему ты снова начинаешь этот разговор?

– Ты был с папой, да?

Он не поднял на меня взгляда.

– Мне нужно идти. Но мы поговорим позже, – сказал он, выходя за дверь и приглашая меня на улицу, потом он запер дверь и достал ключи от машины.

– Ты был в Манчестере, и ты встретил папу, и что-то произошло, – продолжила я. – Вот почему ты не приехал вовремя.

Но он отказывался отвечать мне, просто открывая дверь машины.

– Адам, мне нужна правда. Я справлюсь с ней. И это нечестно… все эти годы, если ты нес это бремя, когда…

– Стоп, Джесс, – решительно сказал Адам, поднимая ладонь вверх. – Я с радостью поговорю с тобой об этом. Но я должен ехать в Бержерак. Я уже опаздываю.

Он сел в машину, и я была готова впасть в отчаяние. Но я не собиралась беспомощно стоять там, пока он уезжал, избегая вопроса, в котором я хотела разобраться десять лет. Открыв дверь машины, я тоже села в нее.

– Я поеду с тобой. Расскажешь по пути.

– Не глупи. Кто будет присматривать за Уильямом?

– Себ. Они пошли на рыбалку.

Он завел двигатель:

– Пожалуйста, вылезай из машины, Джесс.

Я пристегнула ремень безопасности:

– Нет, пока ты не расскажешь мне, что случилось.

Он посмотрел в лобовое окно, ярко-синий блик медленно двигался по стеклу. Он исчез, танцуя в солнечном свете, когда Адам вздохнул и заглушил мотор.

– Твой папа не простил бы мне этого.

– Простил бы, – убеждала его я. – И даже простит, обещаю. Он почти рассказал мне сам о том, что случилось, но нас прервали.

Он покачал головой, капельки пота выступили у него на лбу.

– Это неправильно. Это будет предательством.

– Адам, ты не предаешь никого, кроме себя, пока не скажешь мне правду.

Его грудь поднялась, когда легкие наполнились воздухом, он даже закрыл глаза, пока наконец не выдохнул. Потом он начал рассказывать, раскрывая всю правду о том, что же на самом деле случилось в ночь, которая так долго была центральной, отправной точкой во всем, что разделило нас.

Адам был в Манчестере в ту ночь, проводя день тимбилдинга в баре «Буш». Джорджина тоже была там.

– Я не сказал тебе, что договорился с ней о встрече, поскольку знал: ты думала, что между нами что-то происходит, – сказал он. – А она тогда только что рассталась со своим парнем… Я не думал, что ты поймешь. Но это правда. Она была не в себе после расставания с Джонни. Это было больше, чем простая хандра после разрыва. Она находилась в глубокой депрессии… На грани.

– Ты вроде говорил, что ей было лучше без него?