Донна Ванлир - Рождественская надежда [litres]

– Найди кого-нибудь, кто тебя подвезет. Я бы в такую погоду на улицу не высовывался.

Выйдя из машины, Чез взглянул на окна своей квартиры. Предстоял выбор: подняться к себе и пить до отключки, как поступают люди-манекены, о которых говорил отец, – или пойти к Карле и узнать, дома ли она. Он никогда не умел откликаться на собственный внутренний голос и сомневался, действительно ли его гложет совесть, или просто разум играет в свои игры. Чез поднялся по лестнице, вставил ключ в дверь и стоял на ветру в раздумьях, как же ему поступить. Он мог еще пару раз позвонить Карле и считать, что сделал все, что в его силах, или же пройти три квартала до ее дома. Наконец решение было принято. «Эх, была не была!»

Квартира Карлы находилась на первом этаже. Увидев в окне свет, Чез постучал в дверь. К нему никто не вышел, и, постучав еще раз, он принялся ждать. В окне рядом со входом были опущены жалюзи, и в поисках Карлы и Донована Чез заглянул в щелочку. В гостиной никого не было, только горела лампа и царил страшный кавардак. Он обошел дом, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь ограду заднего двора, однако вид загораживал снег, забившийся между плашками забора. Тогда Чез схватился за ручку калитки и стал раскачивать ее, пока засов не поддался.

Во двор выходило окно спальни. Заглянув в полумрак комнаты, Чез увидел Карлу, лежавшую на кровати. Он попытался постучать в окно, перегнувшись через окружавшие террасу перила, но длины руки не хватало. Тогда он подобрал пластиковую ракетку Донована и ударил ею по стеклу. Карла не пошевелилась. Он ударил еще раз, посильнее. Она по-прежнему была неподвижна. У Чеза бешено забилось сердце, и он принялся дубасить по стеклу ракеткой, кричать и звать Карлу по имени. При виде бездыханного тела его сердце буквально вырывалось наружу. Чез бросил в окно стоявший в саду металлический стульчик, но тот лишь отскочил от стекла. Тогда он схватил жаровню для барбекю и, истошно крича о помощи, ударил ею. Когда он сбросил куртку, стеснявшую движения, и стукнул еще раз, стекло начало поддаваться. Пары ударов оказалось достаточно для того, чтобы пролезть в дыру, пробитую жаровней, и попасть в комнату Карлы.

На прикроватном столике стояла бутылка водки и пузырек с таблетками.

– Что ты наделала? – ревел Чез, нащупывая пульс. – Что ты наделала?

Санитары погрузили Карлу в скорую. Чез залез в машину, и дверь за ним захлопнулась. Он сел, куда ему показали, и наблюдал за тем, как Карлу приводят в чувство. Чезу самому будто под дых ударили – его затошнило, и он согнулся пополам, обхватив колени руками.

– Она употребляет?

Голос показался ужасно громким.

– Алло, она употребляет?

– Нет, – встрепенулся Чез. – Я не знаю.

В больнице поднялась суматоха. Карлу отвезли в палату, но Чеза туда не пустили: одернув его за руку, медсестра попросила подождать снаружи.

Через пару минут, а может, и через час из дверей палаты выскользнула коротко остриженная шатенка с очками, болтавшимися на цепочке, и подошла к нему.

– Это вы ее нашли?

Чез кивнул.

– Вы родственник?

– Нет, мы работаем вместе.

– Она никогда вам не рассказывала, что кто-то ее избивает?

– Нет, ничего такого.

– У нее сломана рука, трещины на ребрах и синяки по всему телу, – сказала девушка и замолчала в ожидании ответа. – Не представляете, что могло произойти?

– Нет, я ничего не знаю о ее личной жизни.

Медсестра вернулась в палату. Вскоре появился врач, мужчина средних лет с высоким округлым лбом и жидкими волосами. Пытаясь скрыть тремор, Чез сложил руки на груди.

– Викодин и водка, – сказал врач. – С ней такое уже бывало?

– Я не знаю.

Оглядев его, врач кивнул.

– Может быть, она недавно падала или ее избили в какой-нибудь передряге?

– Я не знаю. Я уже сказал сестре, что только работаю с ней; она никогда ничего о себе не рассказывала. Просто она не вышла на работу ни вчера, ни сегодня, а я живу недалеко, так что…

– Вы все сделали правильно.

– Она в порядке? Я могу к ней зайти?

– Сейчас она без сознания. Для дальнейшего лечения ее переведут в реанимацию. Перед этим вас позовут.

Когда врач ушел, Чез опустился в оранжевое кресло и уперся руками в колени. Его тело начало растекаться по сиденью, а рука тряслась все сильнее. Звуки вокруг расплылись отдаленным гулом. По спине пробежала волна мелкой дрожи. Силясь побороть тошноту, Чез стал раскачиваться вперед и назад, затем, когда не помогло, двинулся к каким-то дверям в одном из торцов коридора, где по обе стороны располагались уборные, а также кладовая и комната отдыха для персонала.

Чез заглянул в комнату отдыха и, убедившись, что она пуста, вошел внутрь. Стук сердца громко отдавался в ушах, и он один за другим открывал шкафчики в надежде найти хоть что-нибудь, что ему поможет. Услышав шум за дверью, заперся в служебном туалете и включил вентилятор. Когда вошедший в комнату, открыл шкафчик и принялся что-то искать, Чез затрясся сильнее прежнего, на лбу и спине выступила испарина. На краю раковины он заметил жидкость для полоскания рта. Тогда, схватив флакон и открутив крышку, он припал к горлышку и высосал все без остатка. Бутылка грохнулась на пол, и Чез склонился над раковиной, содрогаясь от приступов тошноты; по волосам, заливая лицо, сочился пот.

Через мгновение ему полегчало. Посмотрев на себя в зеркало, Чез ужаснулся. Вокруг лежат люди в крови и с переломанными костями, а он обыскивает чужие шкафчики в поисках выпивки.

В ушах грохотом отозвался стук в дверь.

– С вами все в порядке?

При звуке чужого голоса его сердце заколотилось.

– Да, все нормально, – сказал Чез, нажимая кнопку смыва.

Он открыл кран и, плеснув водой в лицо, пробежал мокрыми пальцами по волосам. Вытерев лицо и руки туалетной бумагой, вышел из комнаты и увидел перед собой мужчину в белом халате.

– Извините, мне стало плохо, а в мужском туалете все кабинки были заняты.

– Ничего страшного. Ищешь кого-то?

Чез выбросил комок туалетной бумаги и направился к двери.

– Нет, я привез сюда подругу, и вся эта история меня просто…

– Бывает.

Чез почувствовал на себе взгляд доктора, хоть и стоял к нему спиной.

– Может, присядешь на минутку?

– Нет, что вы. Извините, что я вломился. Я вернусь в коридор.

Глядя на Чеза, доктор коснулся его руки.

– Присядь.

Он опустился в кресло с нежной цветочной обивкой, и врач, сев напротив, стал измерять ему пульс.

– Меня зовут Натан Эндрюс. Я работаю наверху, в педиатрии, но пульс могу измерить и взрослому.

Он приподнял веко Чеза, и тот крепко сжал рот, сдерживая дыхание.

Сложив руки на груди, Натан внимательно оглядел собеседника.

– Что с тобой стряслось, дружище?

– Говорят, ее кто-то избил, – ответил Чез, нервно вытирая вспотевшие ладони о штаны.