Джейн Джонсон - Преданное прошлое

Красотка протянула к ним свою расписанную ладонь и горячо и настойчиво что-то забормотала. К удивлению Роба, Маршалл не прогнал ее, не стал ругаться, а вместо этого сунул руку в свой кошель, вытащил одну из монет, что стащил у убитого, и положил ей на ладонь. Что было еще более удивительно, он обменялся с ней несколькими словами на грубо звучащем наречии, а она что-то протараторила в ответ.

— Слезай, — велел Маршалл, сползая со спины мула. — Нынче мы будем есть вволю и хорошо спать, а завтра доберемся до Сале.

— Кто эти люди? — нервно осведомился Роб. — Откуда вы знаете, что они не убьют нас ночью и не бросят наши трупы на корм воронам? И что за ужасные животные вон там?

Маршалл похлопал его по спине:

— Они такие же путешественники, как мы. Кочевники из пустыни, что лежит южнее. Они передвигаются по древним караванным путям вместе со своими верблюдами и прочим скотом, торгуют своими товарами и прочей мелочью, что попадется по пути, украшениями, к примеру. Обратил внимание, сколько на этой женщине серебра? Нет смысла ни о чем беспокоиться, они тут помешаны на гостеприимстве. Попользуйся им по максимуму — это последние приличные люди, которых тебе тут придется встретить.

Роб наблюдал, как солнце спускается к горизонту в золотистом зареве, оставляя за собой столб синеватого отсвета, уходящий высоко в темнеющее небо, тогда как в южной стороне облака приобретали янтарный и алый цвет, словно подсвеченные внутренним огнем, который постепенно гас и обращался в пепел по мере наступления ночи. А потом стало темно и на небо высыпали звезды. Он до отказа набил утробу отличным, вкусным жарким — из козлятины, как он подозревал, но она тем не менее оказалась ничуть не хуже самой лучшей баранины, какую он когда-либо пробовал. Жаркое подали с мягкими черными фруктами, которые после первого же откушенного кусочка оказались вовсе не такими страшными, а очень даже вкусными, и свежими лепешками, выпеченными на раскаленных плоских камнях. Нынче, слушая смех и песни кочевников, Роб в первый раз с тех пор, как покинул Лондон, чувствовал себя спокойно и уверенно, даже настроился на оптимистичный лад. Как оказалось, отнюдь не все иностранцы — дьяволы; жизнь и в этих краях может быть вполне приятной.

А пока и он, и Кэт живы, жива и надежда, что все кончится хорошо.

На следующее утро четверо из погонщиков каравана кочевников поехали вместе с ними по дороге к Сале, взяв с собой нескольких козлов, которых они перекинули через седла как переметные сумы. Остальные последуют за ними более размеренно и неспешно вместе с остальным скотом и товарами для продажи. У Роба сложилось впечатление, что Маршалл подкинул им несколько монет — группа кочевников, въезжающая в город, вряд ли привлечет чье-то внимание, как, несомненно, вызовет интерес парочка путешественников, у одного из которых ко всему прочему еще и яркие синие глаза.

Через час пути дорога уже была здорово забита: спешили в город женщины-крестьянки, таща на спинах огромные корзины зелени, одна лямка от которых была накинута им на лоб, принимая на себя часть тяжести; крестьяне с полными овощей телегами; девушки в черных рубахах, ловко сидящие на спинах ослов, но не верхом, как мужчины, а боком, как всадницы-англичанки, хоть не в дамском седле, а на жалком одеяле, болтая ногами и постукивая пятками по боку животного. Время от времени мимо путников с топотом проносились вооруженные всадники, крича остальным, чтоб уступили дорогу, и все подчинялись, причем с такой поспешностью, что одна телега даже опрокинулась в канаву, рассыпав весь свой груз картошки и репы. В Англии, если бы такое случилось, все стали бы насмехаться над возчиком и пошли бы себе дальше смеясь, но здесь и мужчины, и женщины, и дети тут же бросились помогать собирать раскатившиеся в стороны овощи и складывать обратно в телегу, улыбаясь и кивая их хозяину.

По мере приближения к городу ландшафт вокруг снова стал меняться — вместо выжженной солнцем полупустыни, которую Маршалл называл «безводье», словно жизнь на ней и впрямь вся перевелась, вокруг теперь расстилались возделанные зеленеющие поля с растущими там и сям деревьями и кустами. Вдоль обочины дороги сидели женщины перед огромными пирамидальными кучами фруктов, каких Роб в жизни не видел.

— Это гранаты, парень, — объяснил ему Маршалл. — Фрукты, продлевающие жизнь. И причина падения Персефоны. — Роб впервые слышал и об одном, и о другом.

Один из номадов отделился от их группы и минуту спустя вернулся с гранатом в руке. Маршалл бросил его Робу:

— На-ка, попробуй. Это займет тебя на некоторое время.

Парень вонзил в этот фрукт зубы, и рот наполнился ужасно горькой мякотью, что вызвало взрыв веселья среди кочевников, но теперь он по крайней мере увидел, что у этого фрукта внутри — зерна сверкали на солнце, как маленькие рубины. Роб выковырял горсть их и бросил в рот. Внезапный поток сладости, когда он сжал их зубами, оказался столь неожиданным и столь сильным, что он чуть не выпал из седла. Гранаты. Интересно, а в Корнуолле это будет расти? Если да, то он к яблокам больше в жизни не прикоснется!

Впереди наконец показались охряно-желтые городские укрепления, возносящиеся ввысь. Движение стало очень плотным и шумным, и появились тучи мух. Дорога привела путников к огромным арочным воротам, охраняемым стражей в пыльных синих туниках и широких штанах, заправленных в сапоги. Но тюрбаны у них были настолько белоснежные, что это резало глаз.

— Делай то же, что я, наклони голову пониже, — снова предупредил его Маршалл. — И не произноси ни слова, даже если к тебе кто-то обратится.

Он прикрыл себе лицо концом тюрбана, так что глаза оказались в глубокой тени и виднелись лишь блестящие зрачки, и Роб проделал со своим головным убором то же самое.

Он только раз глянул вверх, когда они подъехали ближе к стене, и увидел батарею огромных бронзовых пушек, установленных высоко на зубчатой стене и нацеленных в сторону моря. Дорогие орудия, европейского литья. Вот, значит, он какой, этот город: пиратское логово, гнездо язычников, куда Кэтрин привезли через весь огромный океан. Роб сгорбился, чтобы скрыть широченные плечи, и уставился вниз, на жесткую поросль пыльной щетины на шее мула. Они въехали в тень арки. Кочевники прямо как сороки трещали о чем-то со стражниками, которые, как по волшебству, махнули им руками: проезжайте, ребята. И они въехали в гигантский крутящийся хаос, от которого исходили самые разнообразные малоприятные запахи, в тысячную толпу людей, стремящихся попасть на суки.

Здесь англичане распрощались со своим эскортом из кочевников. Робу было жаль с ними расставаться, он долго смотрел им вслед. Люди ехали продавать своих козлов, обменивать другие свои товары на то, что им нужно, и он почти завидовал им.